Гай Гэвриел Кей
Тигана
По обеим сторонам реки горели цепочки походных костров, уходящие далеко в
ночь. Тихо струилась Дейза, ловила лунный свет и оранжевые огни костров и
отражала их ровной волнистой рябью. И все лучи света стекались к нему,
туда, где он сидел на речном берегу, обхватив руками колени, и думал о
смерти и о минувшей жизни.
запах воды, водяных цветов и растений, наблюдая за отражением голубого
лунного света в серебристой реке, прислушиваясь к тихому шелесту течения
Дейзы и поющим голосам у далеких костров. На другом берегу реки тоже поют,
отметил он, вслушиваясь в голоса вражеских солдат, долетающие с севера.
Странно, как трудно вложить ощущение абсолютного зла в эти мелодичные
голоса и слепо ненавидеть их, как, по-видимому, положено солдату. Только
он в действительности вовсе не солдат и никогда не умел ненавидеть.
несложно было понять, насколько к северу от Дейзы их больше, чем здесь, у
него за спиной, где его сограждане ждали рассвета.
питал иллюзий после той битвы у этой же реки пять дней назад. У них было
лишь мужество и вождь, чья дерзкая отвага могла сравниться только с
отвагой двух его молодых сыновей, находящихся здесь вместе с ним.
представился случай сделать хотя бы один их скульптурный портрет. Принца
он, разумеется, ваял много раз. Принц называл его другом. Нельзя сказать,
думал Саэвар, что он прожил бесполезную или пустую жизнь. У него было его
искусство, оно давало радость и стимул к жизни, и за него он удостоился
признания больших людей своей провинции, даже целого полуострова.
собственных детях. О дочери, чьи глаза открыли ему отчасти смысл жизни в
тот день, пятнадцать лет назад, когда она родилась. И о сыне, слишком
юном, чтобы позволить ему идти на север воевать. Саэвар вспомнил выражение
лица мальчика, когда они расставались. Наверное, такое же выражение было и
в его собственных глазах. Он тогда обнял обоих детей, потом долго молча
обнимал жену; за эти годы все слова были сказаны уже много раз. Потом он
отвернулся, быстро, чтобы они не увидели его слез, вскочил на коня, с
непривычки неловко управляясь с мечом у бедра, и ускакал вместе с принцем
на войну с теми, кто напал на них из-за моря.
горели походные костры и голоса сплетались в песне под аккомпанемент
сириньи. Саэвар обернулся.
хорошо знал.
столь же великолепную ночь?
- и аккуратно опустился на траву рядом с ним.
сравнялась с убывающей Иларион. Две луны вместе составили бы одну полную
луну.
внизу? Мы, смертные, охваченные безумием?
ум уже нашел ответ на вопрос. - Мы видим в ней такую красоту отчасти
потому, что знаем, что сулит утро.
почти надеялся, словно ребенок, что у этого черноволосого принца, гордого
и милосердного, есть ответ тому, что ждет их на том берегу реки. Ответ
всем этим голосам игратян и всем их кострам, горящим к северу от них. И,
прежде всего, ответ ужасному королю и чародею Играта и той ненависти,
которую он-то без труда пробудит завтра в своих солдатах.
звезда, прочертила небо на западе и, вероятнее всего, упала в
простирающееся там море. Он пожалел о своем вопросе - сейчас не время
взваливать на принца бремя притворной уверенности.
тихим голосом, чтобы его слова не уносились за пределы их маленького круга
темноты.
пытаясь утешить солдат, вселить надежду и развеселить их, насколько это в
наших силах, чтобы люди смогли уснуть. Больше мы ничего сделать не можем.
что так и не изваял никого из них.
нас хоть на какое-то время, так это искусство, например твое. Наши книги и
музыка, зелень Орсарии и башни Авалле. - Он помолчал и вернулся к прежней
теме. - Они действительно храбрые мальчики. Но им всего шестнадцать и
девятнадцать лет, и если бы я смог, то оставил бы их дома, вместе с братом
и твоим сыном.
нем, как и о своем самом младшем из принцев, даже сейчас, в такое время.
триала, и оба замолчали, слушая серебристые звуки. Сердце Саэвара
неожиданно переполнили чувства, он боялся навлечь на себя позор слезами,
боялся, что их могут принять за слезы страха.
Истину легче разглядеть здесь, в темноте, вдали от костров и всех
необходимых дел, которыми я там занимался. Саэвар, мне очень жаль, но
истина в том, что почти вся кровь, которая прольется утром, будет нашей
кровью, и боюсь даже, что она вся будет нашей. Прости меня.
смог. - Эту войну не вы начали, и не в ваших силах было ее остановить или
отменить. И, кроме того, может быть, я не солдат, но, надеюсь, и не
глупец. Это был лишний вопрос: я сам вижу ответ. В тех кострах, что горят
за рекой.
кострах. Мы могли бы отбить более многочисленные силы, даже измученные и
страдающие от ран после сражения на прошлой неделе. Но с ними сейчас
колдовская сила Брандина. Лев явился собственной персоной вместо детеныша,
и поскольку детеныш мертв, утреннее солнце должно увидеть кровь. Может
быть, мне следовало сдаться на прошлой неделе? Сдаться мальчишке?
лун. На несколько секунд он потерял дар речи, потом вновь обрел его.
пришел во Дворец у Моря и разбил все ваши скульптурные портреты, которые
когда-то сделал.
Валентин смеется, потому что такого смеха Саэвару никогда еще не
доводилось слышать.
что ты это скажешь. Уж эта наша гордость. Наша ужасная гордость. Хотя бы
это будут о нас помнить после того, как нас не станет, как ты думаешь?
знаю наверняка, это то, что нас будут помнить. Здесь, на полуострове, и в
Играте, и в Квилее, даже на западе, за морем, в Барбадиоре и Империи. Мы
оставим след.
дочерей, которые будут нас помнить. Наши жены и отцы будут учить их, и
когда дети вырастут, узнают о битве на реке Дейзе, о том, что здесь
произошло, и даже больше - чем мы были в этой провинции до падения.
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Ильин Андрей
Конан-Дойль Артур
Самойлова Елена