Саймон Грин

Охотник за смертью: Восстание

(Охотник за смертью - 2)

Simon R. Green. Deathstalker: Rebellion (1996)

Распознавание и вычитка - Алекс Быков

Грин С.

Г85. Охотник за Смертью: Восстание / Пер. с англ. А.Н. Рогулиной. - М.: Издательство "ЭКСМО"; СПб.: Издательство "Домино", 2004. - 672 с.

ISBN 5-699-06529-6

Погрязшая в коррупции Империя Тысячи Солнц созрела для восстания, но, чтобы оно началось, нужен лидер - человек, который нанесет первый удар.

Лорду Оуэну, последнему представителю клана Охотников за Смертью, вопреки его воле придется возглавить мятежников и повести за собой людей, объявивших его надеждой человечества. Знает ли он, что многие из них желают его смерти?

Охотник за Смертью. Это не просто имя. Это - жребий.

Пролог

В начале была Империя, и все в ней шло хорошо. Человечество вырвалось из тесноты родной планеты, и сотни кораблей неслись сквозь бесконечный мрак на поиски новых, чудесных миров. Это было время героев, время великих деяний и потрясающих открытий. Люди заселяли все новые и новые планеты, и границы обжитой Вселенной отодвигались все дальше и дальше. Тысячи миров, тысячи цивилизаций, тысячи солнц, сияющих в черноте космоса. Империя.

Но прошло четыре сотни лет, и сердце Империи начало подгнивать.

В парламенте махровым цветом расцвела коррупция. Богатство лордов стало поистине астрономическим. Над всей Империей простерлась черная тень Железного Трона. Развившаяся технология позволила появиться на свет клонам и экстрасенсам. Их объявили собственностью и превратили в обыкновенных рабов. Жизнь в Империи все еще была прекрасной, но только для тех, кто был богат, имел благородное происхождение и нужные связи. Все остальные работали до седьмого пота и старались остаться незамеченными.

Так прошло еще девятьсот лет.

К тому времени, как на свет появился Оуэн Охотник за Смертью, Империя уже вполне созрела для восстания. Оуэн никогда не хотел быть героем. Вопреки идеалам своих предков, он мечтал быть ученым, а не воином. Но когда императрица Лайонстон XIV объявила его мятежником и назначила награду за его голову, когда даже самые преданные слуги попытались убить его, Оуэну пришлось бежать, спасая свою шкуру. Бежать навстречу судьбе. В пути он повстречал Хэйзел д'Арк, пирата и любительницу красивой жизни, экс-клонлегера [Клонлегеры - преступники, промышляющие незаконной продажей человеческих органов для клонирования и трансплантации.], и вместе с ней отправился на планету мятежников Туманный Мир. На Туманном Мире они познакомились с легендарным мятежником Джеком Рэндомом, а также с охотницей за скальпами Руби Джорни и бывшим хайденом Тобиасом Муном, и уже впятером полетели на планету Шандракор. Там в бурлящих, смертельно опасных джунглях стоял Последний Оплот клана Охотников за Смертью. Там нашли они дальнего предка Оуэна, спавшего глубоким сном вот уже девять сотен лет. Жиль - так звали этого человека - сам погрузил себя в стасис. Он был первым носителем звания Первого Меча Империи и изобретателем ужасного "генератора тьмы". Жиль отвез своих новых знакомых в Мир вольфлингов. Вольфлинги были созданы когда-то с помощью генной инженерии, но к тому времени в живых оставался только один из них. Последний вольфлинг решил присоединиться к компании. Вместе они прошли насквозь Лабиринт Безумия и вышли оттуда совсем не такими, как были.

Вместе они возглавят величайшее в Империи восстание.

А на планете Голгофа, в глубоком подземном бункере императорского дворца, сидит на Железном Троне императрица Лайонстон XIV. Она прекрасна и жестока, и по ее прихоти люди по всей Империи умирают ужасной смертью. Рядом с ней стоит сам великий лорд Драм, ее принц-консорт, которого люди за глаза давно уже величают Душегубом. На стороне Лайонстон - весь имперский флот, такие преданные служаки, как капитан Сайленс и разведчица Фрост с космического крейсера "Неустрашимый". У ног императрицы столпились, отпихивая друг друга, кланы. Все они отчаянно интригуют, стремясь завоевать расположение Лайонстон и обрушить ее гнев на своих соперников. Лайонстон сильна и хитра. Свергнуть ее будет не так-то просто.

Кроме императрицы и мятежников, есть в мире еще и другие силы. Такие, как Валентин, - глава могущественного клана Вольфов, денди и наркоман, еще не решивший, на чьей он, собственно, стороне. Или Кит Саммерайл - тоже глава своего клана, молодой улыбчивый убийца по кличке Малютка Смерть. Или кардинал Джеймс Кассар - религиозный фанатик и восходящая звезда церкви Христа-Воителя.

В катакомбах Голгофы прячутся подпольщики - в основном клоны и экстрасенсы, осмелившиеся мечтать о свободе. У них есть союзники - киберкрысы, компьютерные хакеры, добровольно расставшиеся с человеческим обликом. Приходят в подполье и младшие сыновья лордов, которые понимают, что фамильных богатств им не видать, так же как титула. Иногда бегут туда и такие герои, как Финлей Кэмпбелл, известный в свое время под псевдонимом Железный гладиатор. Финлей - непобедимый боец, чемпион кровавой Арены. Сочувствует мятежникам Матер Мунди - Мать Мира, самая могучая из всех телепатов, которые когда-либо появлялись на свете, сверхэкстрасенс и непостижимая загадка. Сила ее поистине бесконечна.

Итак, фигуры расставлены, и можно начинать игру. Остался пустяк: кто-то должен нанести первый удар. И вот Оуэн Охотник за Смертью, герой поневоле, летит на Голгофу в компании Хэйзел д'Арк. Летит он на золотистом корабле хайденов, бывших в свое время врагами человечества номер один. И хотя мы, потомки, не знаем его мыслей, можно предположить, что думает он: "Почему я?"

ГОЛГОФА. ГАМБИТ

"Ну почему я?" - думал Оуэн Охотник за Смертью. Он в очередной раз поднялся и направился в сторону клозета. Собственно, ему совсем не нужно было в туалет, но убедить в этом собственный организм не представлялось возможным. И так всегда. Как только у Оуэна в критической ситуации появляется время подумать, чертов мочевой пузырь тут же показывает свой норов. В то утро, когда Оуэн впервые выступал на съезде имперских историков, он провел в туалете столько времени, что обеспокоенные коллеги даже послали кого-то выяснить, все ли с ним в порядке.

Оуэн фыркнул и захлопнул за собой дверь единственного на судне гальюна - крохотной стальной кабинки с единственным металлическим унитазом. Он расстегнул ширинку и тщательно прицелился. В сущности, он не был неврастеником. Все дело в ожидании. В бою Оуэн никогда не нервничал - некогда было. Но в часы ожидания он всегда представлял себе все возможные и невозможные ужасы, к которым может привести одна-единственная ошибка в расчетах. Что же касается теперешней миссии, то она всегда казалась Оуэну безумной. В самом деле, ну что это за план? Голгофу охраняют строже всех других планет Империи вместе взятых. А они намерены пробраться именно туда. Да еще на корабле хайденов, этих нелюдей, заслуживших в свое время титул врагов человечества номер один. По меньшей мере странный план. И что с того, что Оуэн сам его придумал?

Правда, нельзя не признать, что корабль хайденов - это лучшее, что есть у повстанцев. Собственный звездолет Оуэна, "Звездный бродяга", был одним из самых быстрых в Империи кораблей, но его пришлось бросить на месте крушения, в самом сердце кошмарных джунглей Шандракора. Конечно, был еще "Последний Оплот", корабль предка Оуэна, Жиля Охотника за Смертью. Но этот вариант, увы, исключался. Замаскированный под каменный замок, огромный корабль обладал многими достоинствами, но незаметность в их число явно не входила. А золотистые корабли хайденов подходили повстанцам по всем параметрам. Стремительные, прекрасно вооруженные, они могли так замаскироваться, что ни один радар в Империи не смог бы их засечь. Теоретически. Ведь хайдены достаточно долго оставались вне игры.

Но вот чего на их корабле не было, так это туалета. Очевидно, "измененные" в нем не нуждались. Оуэн не стал выяснять почему. Он не хотел этого знать. Когда выяснилось, что осуществлять эту безумную операцию должны именно они с Хэйзел, он попытался было возражать. Но спор был проигран задолго до начала. И тогда Оуэн заявил, что не полетит с хайденами, пока они не построят на своем корабле клозета. Возможно, корабль хайденов действительно лучший в Империи, но до Голгофы лететь долго. Оуэн прекрасно понимал, какую шутку сыграют с ним нервы.

И вот специально для Оуэна с его нервами на золотистом корабле была установлена эта крошечная кабинка. Здесь не было ни раковины, ни коврика, ни даже откидного сиденья. Не было и туалетной бумаги. Но Оуэн твердо решил не обращать внимания на подобные мелочи. Полированные стальные стены представляли собой своеобразные зеркала, и Оуэн уставился на свое отражение. Из стены на него смотрел высокий стройный молодой человек лет двадцати пяти с темными волосами и почти черными глазами. Не размазня, конечно, но, встретив такого в темном переулке, никто не испугается. Оуэн вздохнул, застегнул молнию и покинул кабинку, безуспешно пытаясь напустить на себя равнодушный вид.

Несмотря на спартанский интерьер туалета, Оуэн предпочитал эту кабинку всему остальному кораблю. Проектируя свое судно, хайдены не думали о таких глупостях, как комфорт или человеческая логика. В результате Оуэну просто дурно делалось, когда он пытался разобраться в хаосе местной планировки. Но в конце концов он сумел-таки вернуться обратно к Хэйзел. Девушка сидела, поджав ноги, между двумя невообразимого вида хайденскими машинами и с сосредоточенным видом чистила пулевой пистолет. Она окинула Оуэна насмешливым взглядом и, не произнося ни слова, вернулась к своему занятию. Хэйзел д'Арк никогда не нервничала. Дайте ей какую-нибудь смертоносную игрушку, и она будет счастлива, как свинья в луже. Оуэн опустился на пол рядом с девушкой, стараясь ни к чему не притрагиваться.

Ничего похожего на кресла или кровати на корабле хайденов не было. От носа до кормы он был заполнен какими-то непонятными механизмами, между которыми с озабоченным видом сновали сами "измененные". Они были частью корабля (а может, это он был их частью, кто тут разберет?) и управляли своим детищем мысленно. Оуэн и Хэйзел находили себе местечко где придется и старались по возможности не разглядывать странные механизмы. Слишком уж они были невообразимые - и форма странная, и огни какие-то вспыхивают там и сям - такие яркие, что у любого глаза заболят. Оуэн уселся поудобнее на жестком стальном полу и подтянул колени к подбородку. Корабль пугал его, и ему было от души наплевать, видит это кто-нибудь или нет. Оуэн взглянул на свою спутницу. Та была полностью поглощена любимым занятием.

Хэйзел д'Арк было не больше двадцати двух лет. Высокая, гибкая и сильная, готовая в любую минуту взорваться вихрем действия. Зеленые глаза с вызовом глядели на мир из-под гривы спутанных рыжих волос. Мимолетная улыбка очень красила лицо девушки, но появлялась так редко, что посторонние этого просто не замечали.

Как всегда, Хэйзел была с ног до головы увешана оружием. На правом бедре у нее болтался дисраптер [Дисраптер - импульсное оружие, изобретенное лордом Жилем, основателем клана Охотников за Смертью.] в потертой кожаной кобуре. Как и любой лучевой пистолет в Империи, он пробивал насквозь толстую стальную пластину, но заряда энергетического кристалла хватало ненадолго. Почему-то считалось, что вам ничего не стоит подождать две минуты, пока заряд восстановится. На левом бедре Хэйзел носила меч в узорных металлических ножнах. Сейчас он лежал на полу рядом с хозяйкой. Вполне нормальный меч - удобный, не слишком длинный, но достаточно тяжелый, чтобы быть серьезным оружием в руках девушки. На полу рядом с Хэйзел валялись разбросанные части пулевого оружия. Оуэну казалось, что из такого количества деталей можно собрать несколько экземпляров. Надо же, до чего сложная штука!

Чувства Оуэна по отношению к древнему пулевому оружию из арсенала "Последнего Оплота" были весьма противоречивы. Эти игрушки ни в какое сравнение не шли с мощным лучевым оружием, но зато и не требовали двухминутной подзарядки. А если учесть, что в автоматическом режиме они выпускали в минуту несколько сотен пуль, можно было и совсем забыть об их малой мощности. Хэйзел просто влюбилась в это новое (или правильнее все-таки сказать "старое"?) оружие и при каждой возможности превозносила его до небес. Она таскала при себе сразу несколько пулевых пистолетов, а все карманы ее оттопыривались от патронов. Но заразить Оуэна своей страстью ей пока не удалось. Да, он носил при себе пистолет, так же, впрочем, как и дисраптер, но хотел сначала проверить его в настоящем бою. В глубине души он подозревал, что Хэйзел любит эту игрушку просто потому, что ее можно разобрать на множество блестящих частей.

А когда дело доходило до драки, Оуэн предпочитал всему свой верный меч. Он считал холодную сталь лучшим ответом на все вопросы. Меч никогда не заедало, у него не кончались патроны, и не надо было ждать две минуты, пока он подзарядится.

- Ты скоро выжмешь себя досуха, - заметила Хэйзел, не отрываясь от своего занятия. - Никогда не видела, чтобы человек столько времени проводил в сортире. Проверь лучше оружие - это успокаивает.

- Меня - нет, - сказал Оуэн. - На этом чертовом корабле меня ничто не может успокоить. Включая тебя.

- Ты не перестаешь удивлять меня, аристократик. Я видела тебя в деле. Видела, как ты хладнокровно сражался, не имея ни единого шанса на победу. В тот момент я даже за все сокровища Голгофы не хотела бы оказаться на твоем месте. А ты победил. Ты происходишь из семьи величайших в Империи воинов. Но стоит выдаться минуте ожидания, и ты начинаешь нервничать, как монахиня в доме свиданий.

- Я не воин, - убежденно сказал Оуэн. - Я - историк, который временно - и под давлением обстоятельств - вынужден выступать в роли солдата-мятежника. На самом деле я жду не дождусь, когда восстание закончится и мне можно будет вернуться домой, к привычному образу жизни. Я снова стану малоизвестным ученым, и никто даже вспоминать обо мне не будет, разве что изредка позовут на какой-нибудь симпозиум. Сам не знаю, зачем я ввязался в эту авантюру.

- Ну, во-первых, это была твоя собственная идея, - сказала Хэйзел. - Кому же еще отдуваться, как не тебе? Вот меня здесь действительно быть не должно. Ведь я до сих пор не уверена, что твой гениальный план сработает.

- Так что же ты тогда здесь делаешь?

- Кто-то же должен прикрывать тебе спину. Кроме того, я просто устала ждать у моря погоды. Сплошные разговоры, никаких удобств и полное бездействие - нет, это не для меня! Еще немного - и я бы свихнулась от скуки.

- Я заметил, - сухо сообщил Оуэн. - Но можешь мне поверить, план сработает. Его многократно обсуждали, и даже хайдены согласились, что это хороший план. Как раз то, что нам нужно, чтобы начать восстание. О нас заговорит вся Империя!

- Ясное дело. Все включат свои визоры и будут смотреть, как нас размазывают по стенке. Возможно, эту передачу даже повторят и покажут особенно впечатляющие куски в замедленном режиме.

- Ну и кто же из нас нервничает?

- Ты. Я просто практична.

- Так же, как и я. Именно поэтому мой план - это лучший способ заявить о нашем существовании. В открытом бою нам не победить. У противника намного больше солдат, кораблей и оружия. Поэтому мы совершим внезапный налет и ударим Империю по ее больному месту - по карману. С помощью хайденов мы сможем обойти защиту Голгофы, проскользнуть в Главное управление по сбору налогов и церковной десятины, провернуть наше маленькое дельце и удрать, пока никто нас не обнаружил. Если ты хоть немного подумаешь, то поймешь, что это очень изящное решение. Мы переведем всю сумму на заранее подготовленные повстанцами счета, а потом сотрем и запутаем всю оставшуюся в компьютере информацию. И таким образом мы не просто ударим по карману Империю и церковь, не только пополним фонды восстания, но и приобретем себе союзников, среди населения. Как только люди увидят, что благодаря нам Империя не в состоянии взимать с них налоги (по крайней мере, пока не приведет все в порядок - а на это уйдет не один год), они наверняка превратятся в наших друзей. Хэйзел, ты бы хоть вид сделала, что тебе интересно! Ты ухитрилась прогулять почти все заседания, но сейчас я все-таки должен объяснить тебе, что мы собираемся делать.

- А зачем? Покажи мне противника и больше ни о чем не думай. И будь этот противник хоть имперским стражем, все равно он покойник. Я и раньше дралась неплохо, но теперь, после Лабиринта, мне сам черт не страшен. У всех нас появилась масса новых способностей, и мне не терпится испытать их в деле.

Оуэн тихонько вздохнул.

- Мы уже не простые бойцы, Хэйзел. Нравится тебе это или нет, но мы теперь превратились в лидеров нового восстания. А если налет на Голгофу увенчается успехом, мы станем героями. К нашему движению присоединятся целые толпы добровольцев. Подпольщики Голгофы поверят нам и пришлют людей и оружие. Империя уже пыталась избавиться от нас, Хэйзел, но мы выжили и стали последней надеждой всех, кто мечтает о свободе.

- Хреново же им, если мы - их последняя надежда.

- Возможно, - согласился Оуэн. - Но в любом случае на нас возложена огромная ответственность. И если у нас сейчас получится, у повстанцев появятся реальные шансы на победу. Верят в нас люди или нет, нельзя забывать о том, что восстания - очень дорогая штука. От этого никуда не денешься. Звездолеты и базы повстанцев - удовольствие не дешевое. Вспомни, как Джек Рэндом хитрил, юлил и раздавал обещания разным сомнительным типам - и все почему? Потому что для борьбы ему нужны были деньги. А ведь Рэндом профессионал. Легендарный мятежник. Но и он вынужден был идти на уступки. А если мы раздобудем деньги, ему больше не придется этого делать.

- Ладно, - сказала Хэйзел. - Предположим для ясности, что мы все сделаем и сумеем удрать оттуда живыми, - дальше что? Станем пиратами и начнем гоняться за имперскими кораблями? Слыхала я, что в Империи пойманных пиратов казнят, причем весьма неприятным способом.

- Что не мешало тебе пиратствовать.

- Да, с выбором профессии я малость сплоховала. Так что мы будем делать дальше, аристократик? Ты так рвался изложить мне свой план...

- Потому что это очень хороший план. И ты знала бы это, если бы принимала участие в наших совещаниях.

- Вот зануда! Рассказывай лучше.

- Сначала мы будем сидеть относительно тихо, тщательно выбирая, когда и где сражаться, чтобы ни в коем случае не проиграть ни одной битвы. Когда мы станем заметной силой в Империи, мы обратимся к людям с призывом к восстанию против Лайонстон. Раньше они и думать об этом не смели, по вполне понятным причинам - боялись репрессий. Кроме того, люди слишком ценят свои удобства и не хотят думать о тех, чьими страданиями за это заплачено. Значит, мы должны научить людей думать по-новому, взглянуть на Империю с другой точки зрения. Классическая стратегия мятежников - сначала научить людей думать, потом призвать их к восстанию, а на третьем этапе активно помогать их освобождению. Если бы те, кто у власти, понимали, какие уроки можно извлечь из курса истории, они просто запретили бы эту науку.

- А ведь ты влез в это дело по уши, верно, Оуэн? Ты давно уже не ученый-любитель. Тот хотел только одного - чтобы весь мир оставил его в покое.

Оуэн слабо улыбнулся.

- Мир оказался сильнее меня. Как бы мне ни хотелось вернуться в то время, пути назад нет. После всего, что со мной произошло, я уже не могу оставаться прежним. Но только не считай меня воином или героем. Я - участник восстания, но радости мне это не доставляет. Я буду драться, только пока это необходимо. А когда все кончится, я залезу обратно в свою башню из слоновой кости и с наслаждением отшвырну ногой лестницу. Всю жизнь я боролся со своей семьей за право быть ученым, а не воином, как им хотелось. Обстоятельства вынуждают меня играть роль героя, но как только они переменятся и я больше не буду нужен восстанию, я снова стану тихим, мирным историком. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как это случится.

Хэйзел фыркнула:

- Будущее в руках воинов, а не мечтателей!

- Я знаю, чего ты хочешь, - сказал Оуэн. Он уже начинал сердиться. - Ты думаешь, что мы - те, кто прошел Лабиринт, - должны проложить кровавую дорогу через всю Империю до самой Голгофы, чтобы ты могла войти во дворец императрицы и сразиться с ней лицом к лицу? Так вот, можешь об этом забыть. Как только мы выступим в открытую, Лайонстон пошлет против нас войска - пусть даже, чтобы захватить нас, потребуется половина ее звездного флота. Мы не боги и не сверхлюди. У нас просто появилось несколько необычных способностей - весьма полезных, если применять их в нужное время и в нужном месте.

- Ты сухарь, - заявила Хэйзел. - А остальные как думают? Тоже хотят ходить вокруг да около?

Оуэн нахмурился:

- Жиль хотел еще несколько лет собирать информацию и копить силы на секретных базах повстанцев, не рискуя привлекать к себе внимание Лайонстон. Если бы мы его послушались, то и через двадцать лет все еще сидели бы в какой-нибудь дыре, размышляя, пора нам высовываться или еще рано. С тех пор как Жиль убил Драма, он сам не свой. Он теперь - сама осторожность и предусмотрительность. Джек Рэндом, как всегда, хотел собрать армию и повести ее против Империи. Само его имя должно, мол, привлечь на нашу сторону массу людей. Нам пришлось напомнить Джеку, что его излюбленный способ ни разу не привел к успеху. И сейчас не приведет. Руби Джорни хочет поскорее кого-нибудь ухлопать. Что же до вольфлинга, то он хочет только, чтобы его оставили в покое. Большую часть решений принимал я, пока остальные дулись друг на друга.

- Похоже, мне все-таки стоило принять участие в вашей болтовне, - вздохнула Хэйзел.

- Мы все время тебя приглашали. А ты знать ничего не хотела. Все бродила где-то и занималась своими делами. Уж и не знаю какими. Может, развлекалась с новыми смертоносными игрушками, а может, пыталась соблазнить хайдена...

- Я экспериментировала с новыми способностями, которые мы получили в Лабиринте! - воскликнула Хэйзел. - Ты, если хочешь, можешь бояться их, а я - ни капельки! Мы все стали сильнее. У нас улучшилось здоровье и возросла скорость реакции. Но это не все! Между нами возникла какая-то новая ментальная связь. Не такая, как у экстрасенсов. Я не могу читать твои мысли. Так же, как и ты мои. И тем не менее всех нас теперь что-то объединяет. Что-то глубокое и первобытное связало между собой наши мысли, тела, души... Я теперь умею все, что умеешь ты, - и наоборот. Например, я теперь тоже обладаю способностью к "спурту" [Спурт (англ. spurt) - резкое усиление темпа движения.].

Оуэн удивленно уставился на нее. Термин "спурт" не совсем точно описывал суть явления. То, о чем говорила Хэйзел, было одновременно благословением и проклятием его семьи. Каждый член клана Охотников за Смертью мог ненадолго превращаться в сверхчеловека - и тогда никто не мог сравниться с ним в силе, скорости реакций и умении обращаться с оружием. Этот эффект был каким-то образом достигнут с помощью хирургии и генной инженерии. Охотники за Смертью ревниво охраняли свой фамильный секрет. Кроме того, чтобы научиться пользоваться измененным телом, надо было долго тренироваться. А научившись, не злоупотреблять своим даром, ибо привычка эта сжигала организм, как сильнейший наркотик. Чем ярче свеча горит, тем быстрее тает. Так что Оуэн почти никогда не пользовался своей способностью к "спурту". Он не хотел сгорать прежде времени. А вот Хэйзел знала обо всем этом довольно мало - меньше, чем Оуэн, и гораздо меньше, чем ей самой казалось.

- Ты, наверное, ошибаешься, Хэйзел, - сказал он, стараясь говорить как можно более спокойным и ровным голосом. - То, о чем ты говоришь, - не случайное явление, а результат наследственных изменений в организме. И для того чтобы высвободить в себе эти наследственные изменения, приходится чертовски долго тренироваться.

- А у меня все равно получается! - торжествующе воскликнула Хэйзел. - И я уже много раз тренировалась. Ты не говорил мне, что это будет так здорово, Оуэн! О физических изменениях я не подумала, но даже если и так - что ж? Это просто означает, что мой организм сам ко всему приспособился. Интересно, какие еще изменения я могу в себе вызвать, просто подумав о них?

Оуэн пододвинулся поближе, чтобы смотреть девушке прямо в глаза.

- Ты играешь в опасные игры, Хэйзел. Мы не знаем, что с нами произошло в Лабиринте, и эти эксперименты... Ты балансируешь на краю пропасти, не зная ее глубины. Надо двигаться осторожно, маленькими шажками...

- Ты просто боишься нового!

- Да, черт возьми, боюсь! И тебе стоило бы! Ты хоть помнишь, что Лабиринт построили не люди? Даже не гуманоиды. И один бог знает, зачем он им понадобился. Да, люди уже проходили его до нас. Но именно эти люди и создали хайденов. Экспериментируя над собой подобным образом, ты рискуешь своей человеческой природой! Нам надо быть очень осторожными, чтобы...

- Времени нет! Мы нужны восстанию. Сейчас. Ты только что сам говорил об ответственности, о важности нашей миссии. Но если ты хочешь выжить сейчас, выжить, когда будешь исполнять следующие задания, ты должен использовать все возможности! А не можешь - отойди в сторону и дай дорогу тем, кто готов повести за собой других. И не волнуйся, аристократик, я могу стать сверхчеловеком и стану им, боишься ты этого или нет. Я сама возглавлю восстание, а ты можешь отправляться к своим книгам. Ты слишком мягок для воина, Охотник за Смертью. Ты ведь все еще вспоминаешь ту девчонку, которую зарубил там, на Туманном Мире, верно? А ведь она убила бы тебя не задумываясь.

- Это не важно, - ответил Оуэн, не отводя глаз. - Она была совсем ребенком, а я в азарте битвы рубанул не думая. Больше я никогда так не поступлю. Да, я вынужден быть воином, но это не значит, что я буду вести себя так, как хотелось бы моей семье или тебе. Я не поступлюсь принципами человечности во имя долга и необходимости. Во главе восстания я оказался лишь потому, что изучал историю и знаю, как проходили войны и мятежи в прошлом. Нашим оружием в борьбе с Империей должна стать хитрость. Точно рассчитанные диверсии помогут нам завоевать сердца простых людей. И никто из них не падет от нашей руки. Но если ты думаешь, что люди пойдут за сверхчеловеком, ты очень сильно ошибаешься. Скорее, они выдадут тебя Империи. Потому что люди боятся тех, кто на них непохож. Мы собираемся сейчас устроить диверсию в Налоговом управлении. И это лишь первый шаг нового восстания. Больше не будет бессмысленных смертей.

- Ну я же говорю, что ты слишком мягок. И к тому же обожаешь толкать речи. А я-то надеялась, что Лабиринт избавил тебя от этой привычки.

- А что же тогда ты здесь делаешь, Хэйзел?

- Черт бы меня побрал, если я знаю! Я надеялась получить от этой вылазки капельку удовольствия, но, похоже, ошибалась. Ну, не важно. В конце концов, это начало восстания, и я не хочу его прозевать. А если твой расчудесный план не сработает, я буду рядом и применю все наши новые способности, чтобы помочь тебе спасти свою шкуру. Идет?

- Ты ничего не поняла, Хэйзел. Я боюсь не самих способностей, а того, что может ожидать нас в конце пути.

- С тобой не соскучишься, - фыркнула Хэйзел. - Кто из нас согласился, чтобы хайдены сделали ему металлическую руку - ты или я? Они могли встроить в нее все что угодно, и ты не узнаешь об этом, пока они не активизируют свои сюрпризы.

Оуэн автоматически перевел взгляд на то, что заменяло ему левую руку. Настоящую он потерял в битве с пришельцем, освобожденным по приказу императрицы из Склепов "спящих" на планете Грендель - главным козырем карательной экспедиции, которую послала тогда против них Империя. Новая искусственная рука из золотистого металла слушалась хозяина, как живая. Но Оуэну она казалась неестественно холодной. Он перевел взгляд обратно на Хэйзел и беспомощно пожал плечами:

- Разве у меня был выбор? Не жить же без руки! А регенераторам я больше не доверяю. Равно как и прочим машинам. После того как мой собственный ИР попытался внедрить мне в сознание контрольное слово, обрекавшее смерть на нас обоих. Предатель!

- Озимандиус мертв, Оуэн. Ты уничтожил его.

- Какая разница! Кто знает, какие мерзкие сюрпризы могут ожидать нас, если мы будем слепо доверять свои тела имперским машинам? Ты зря считаешь меня идиотом. Я не доверяю хайденам. Не совсем доверяю. Но в случае с этой рукой хайдены - меньшее из зол. Они могут изменить мне только руку, но не разум. Кроме того, это очень неплохая рука. Чувствительность у нее, как у настоящей, а сила гораздо больше. И ногти стричь не надо.

- И тем не менее ее сделали хайдены, - упрямо повторила Хэйзел - А я лучше сдохну, чем поверю хайдену. Вспомни их прошлый поход против Империи! Они как боги, вдохновленные генетикой, предоставляли людям очень простой выбор - трансформация или смерть. Стань хайденом или умри - помнишь? Уж об этом-то ты должен был читать в своих драгоценных книжках! И вот они снова с нами, такие вежливые, такие разумные, такие полезные во всех отношениях, что поневоле поверишь в привидения! Я каждый раз так и подпрыгиваю, когда они ко мне подходят. Все время жду какого-нибудь подвоха.

Оуэн кивнул. Он понимал, о чем идет речь. Оба молча глядели на хайденов, управлявших золотистым кораблем. На двадцать странных созданий, соединенных с невообразимыми механизмами кусками толстого кабеля. Некоторые из них были наполовину погружены в непонятные мерцающие аппараты, подобно вынырнувшим из воды пловцам. Человеческий разум не мог понять ни технологии хайденов, ни их способа управления машинами. Каждый из "измененных" выполнял на корабле одну определенную функцию и мог безукоризненно исполнять свои обязанности в течение сколь угодно долгого времени. Хайдены не были подвержены скуке, не уставали. Они были лишены каких бы то ни было эмоций - по крайней мере когда работали. Возможно, в другое время в них и проявлялось что-то человеческое, но Оуэн в этом сильно сомневался. Он видел, как хладнокровно хайдены взялись восстанавливать свой разрушенный город, спрятанный под ледяной поверхностью планеты, и пришел к выводу, что у них просто не может быть бесполезных нелогичных свойств.

Только одного хайдена Оуэн и Хэйзел знали относительно близко, потому что долго странствовали вместе. Тобиас Мун так долго жил среди людей, что и сам стал немного похож на человека. За много лет почти все энергетические кристаллы Тобиаса истощились, в результате чего он потерял большую часть своих способностей. Даже с виду он был лишь слабым подобием настоящего хайдена. Однако и он, даже в лучшие свои дни, был все-таки невыносим. Второго такого сукина сына Оуэн в жизни своей не видел. И дело тут было вовсе не в светящихся глазах или неестественном гудящем голосе - хотя, конечно, симпатичнее Тобиас от этого не становился. Главная проблема состояла в том, что он не мог думать и рассуждать, как человек, даже если пытался.

Те же, кого Оуэн освободил, пробудив от векового сна в Великой Гробнице хайденов, выглядели как ожившие боги. Глаза их сияли подобно солнцу, а движения были совершенны и изящны. И даже сейчас, когда прошло уже несколько месяцев и Оуэн вроде бы попривык к "измененным", он все равно пугался до икоты, сталкиваясь с ними. Да, конечно, они называли его своим Спасителем и относились к нему с почтительным вниманием, но Оуэн прекрасно знал, кто такие хайдены, и не мог испытывать к ним симпатии. Он изучал историю их войны с человечеством. Видел, как стремительные золотистые корабли, описывали круги вокруг медленных и неуклюжих имперских звездолетов, разнося их на куски несколькими точными выстрелами. Видел высокие сияющие фигуры хайденов в горящих городах - они убивали всех, кто встречался им на пути, оставляя за собой лишь безжизненные развалины. Знал, во что превращались люди, которых хайдены выбирали для ужасных экспериментов во имя своей Генетической церкви. Экспериментировали они и с трупами. Человек, лишенный эмоций и сожалений, способен на все. А хайдены давно перестали быть людьми. Их нечеловеческий разум создал отвратительный симбиоз машины и человека. И они постоянно совершенствовали свое творение.

Будь хайденов чуть побольше, они бы выиграли войну. Но их было мало. В конце концов люди уничтожили все золотистые корабли, а немногие уцелевшие хайдены скрылись в вечной ночи Черной Тьмы, глубоко под ледяным покровом своей древней планеты. Но человечество было тогда на грани уничтожения. Оуэн читал все старые записи, и ничто в мире не заставило бы его забыть о том, что сделали хайдены.

Но сейчас все это ровно ничего не значило. Проклятые хайдены были нужны ему. Нужны восстанию. Для борьбы с Империей Оуэну понадобится сильная армия - иначе повстанцам не выстоять против легионов Лайонстон. И тут хайдены очень пригодятся. Если, конечно, удастся заставить их выполнять приказы. Совершенно неконтролируемая публика. Оуэн ни на секунду не сомневался, что вышедшие из Гробницы "измененные" люди - неразорвавшаяся бомба, угроза будущей Империи. Пройдет еще немного времени, и они могут стать опаснее, чем Лайонстон со всеми ее армиями. Но ничего уже не изменишь. Оуэн старался поменьше размышлять на эту тему - благо ему сейчас хватало о чем беспокоиться.

- Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, - решительно заявил он. - Представь себе, что нам удалось проскользнуть мимо систем защиты так легко, как это обещают хайдены. Тогда у нас впервые появится реальная возможность связаться с тамошним подпольем. Кроме них, в Империи практически не осталось организованных мятежников. Насколько я знаю, почти все подпольщики - клоны и экстрасенсы, но есть и люди-связные. Очень полезный народ. И многие из них весьма и весьма влиятельны. Нам надо заручиться их поддержкой. Надеюсь, что "капуста" из Налогового управления произведет на подпольщиков впечатление и заставит их поверить, что мы - реальная сила. Имя Джека Рэндома тоже распахнет перед нами некоторые двери. Но тут дело немного сложнее. Джек назвал мне имена нескольких людей, которым можно доверять, но все они могли много лет как отойти от дел. Кроме того, не исключено, что они давно мертвы. Мнемотехники из Имперского центра дознания неплохо поработали над мозгом Джека. Он выдал многих своих товарищей. В результате кое-где он стал фигурой очень непопулярной. То есть имя его может как послужить нам на пользу, так и сильно навредить. Та же ситуация и с моим предком Жилем, первым Охотником за Смертью. Легендарные личности будут притягивать людей и обеспечат нам новых сторонников, но не исключено, что люди будут разочарованы, когда увидят легенду своими глазами.

- И все это при условии, что Жиль - тот, за кого себя выдает.

- Ну да, - вздохнул Оуэн. - Он чертовски хорошо разбирается в современной обстановке. Слишком хорошо для того, кто последние девять сотен лет провел в стасисе.

- Но если он это не он, тогда кто же? Имперский шпион? Клон? Или просто псих с манией величия?

- Все возможно. Но меня мучает другая мысль. А что, если он - фурия?

Хэйзел в ужасе замолчала, пытаясь переварить услышанное. Фурии были секретным оружием суперкомпьютера с планеты Шаб - империи враждебных людям ИРов. Металлическое тело фурий спрятано под слоем настоящей плоти - с виду их невозможно отличить от людей. Но скрытый внутри механизм позволяет им превращаться в страшнейшие орудия смерти и сеять повсюду хаос и разрушение, фурии - очень серьезные противники. К счастью, в последнее время их стало гораздо меньше. Экстрасенсы без труда отличали фурий от настоящих людей, а дисраптеры с равным успехом прожигали плоть и металл. Но никто не мог гарантировать, что фурии не продолжают скрываться среди людей. Возможно, по всей Империи разбросаны такие поддельные люди. Они посылают в Шаб разного рода информацию и ждут своего часа. Ждут приказа уничтожить человечество изнутри.

- С чего ты взял, что Жиль - фурия? - спросила наконец Хэйзел. - У тебя есть доказательства?

- Никаких. Мне просто показалось странным, что в мятеже принимают участие все мыслимые и немыслимые фракции, а вот Шаб так и не дал о себе знать. Не то чтобы я мечтал с ними встретиться, но на их месте я наверняка завел бы парочку агентов при дворе и парочку в подполье. Шаб заинтересован в том, чтобы знать слабости Империи.

- Ты прав, - сказала Хэйзел. - Мысль и впрямь мучительная. Если у тебя есть другие в том же духе, лучше оставь их при себе. Я не обижусь. У меня и без того голова кругом идет. Но почему же ты раньше молчал?

- Доказательств-то нет. Кроме того, я не знал, захочет ли кто-нибудь меня слушать. И не знал, кому можно довериться. И вообще, лично я считаю, что Жиль - именно тот, за кого он себя выдает.

- Почему?

- Кому-то ведь надо доверять.

- Это точно, - признала Хэйзел. - Задергаешься тут. Самой скверно.

Оуэн вздохнул:

- Никогда еще жизнь не казалась мне такой запутанной. А ведь было время, когда самой сложной моей проблемой был выбор вина к обеду.

- И ты хотел бы променять нынешнюю восхитительную жизнь на скучное существование среди пыльных книг? - улыбнулась вдруг Хэйзел.

- Да, черт возьми! Я хочу вернуть все обратно. Я прекрасно себя чувствовал в роли никому не известного историка. К обеду мне подавали лучшие вина, а кухня была самой что ни на есть изысканной. Слуги исполняли все мои прихоти в любое время дня и ночи. Никакой нервотрепки, никаких обязанностей, кроме тех, которые легко мог выполнить вместо меня кто-нибудь другой. И никто не хотел меня прикончить! Да если бы я мог, я бы пулей помчался домой!

- А как же друзья? Неужели ты бросил бы нас? А как же я? - Хэйзел кокетливо захлопала ресницами.

Оуэн поморщился:

- Ради бога, не надо. Когда ты так делаешь, это выглядит ужасно неестественно. Конечно, я не брошу тебя и всех остальных. Теперь, когда я увидел, на чем было основано мое благополучие, я уже не смогу больше закрывать на это глаза. Миллионы рабов по всей Империи страдают и умирают, чтобы я и подобные мне могли жить в роскоши. Я поклялся кровью и честью, что положу конец этой несправедливости, и я выполню свою клятву, если останусь жив. Но никаких иллюзий относительно своей персоны я не питаю. Я не герой, Хэйзел. Совсем не герой. Просто я, как и многие другие, попал между молотом и наковальней. Давай лучше еще раз сменим тему. Ты не получала перед отлетом никаких вестей с Туманного Мира?

- Новости есть, но все больше бесполезные. Да, мы с Руби знаем парочку нужных людей. Еще нескольких знает Джек Рэндом. Но все эти люди относятся к нам с большим подозрением. Жизнь на Туманном Мире тяжелая, и люди привыкли никому не доверять. Нам нужно как-то проявить себя. От нас ждут какого-нибудь дерзкого предприятия - отчаянно смелого и вместе с тем успешного.

- Неплохо. Тогда наш удар по карману Империи должен произвести на них впечатление. Если, конечно, все пойдет по плану и мы не влипнем. Сомневаюсь, чтобы это у нас получилось, без подготовки-то. Я стараюсь не думать о том, какая еще гадость может приключиться. В итоге голова у меня раскалывается, а мочевой пузырь ведет себя и вовсе отвратительно. Никогда не хотел быть воином, что бы там ни планировал мой дорогой родитель.

Хэйзел пристально посмотрела на своего собеседника.

- Послушай, Оуэн, ты слишком много думаешь об отце. Все время рассказываешь, как он пытался подавить твою волю, заставить тебя действовать по его указке. Я постоянно слышу про его интриги и заговоры против тебя. Но он же умер, Оуэн! Все это в прошлом. Забудь. Сейчас ты сам себе хозяин.

- Разве? Он даже из могилы продолжает дергать меня за ниточки, как марионетку! И наш сегодняшний героический подвиг привел бы его в полный восторг. Отец обожал подобные жесты. Я становлюсь как раз тем, чем он хотел меня видеть. Эдаким забиякой с мечом. А ведь я всю жизнь боролся за то, чтобы не быть таким.

Хэйзел тихонько вздохнула. Интересно, сколько раз им еще придется сменить тему, пока не найдется что-то, о чем оба смогут говорить спокойно? Наверняка что-то такое есть, но вот что?

- Ты знаешь что-нибудь об этом Стиви Блю, с которым мы должны встретиться на Голгофе?

- Мы с тобой читали одни и те же отчеты. Известно, что он клон-экстрасенс и довольно важная шишка в подполье. Если мы действительно встретимся, он полетит с нами обратно и станет представителем подполья на наших совещаниях. Насколько я понял, он что-то вроде анархиста. Но это не важно. Любые средства хороши, когда создаешь Империю. Или разрушаешь ее.

- А как ты думаешь, что будет, когда мы победим? - внезапно спросила Хэйзел. - Мы никогда этого не обсуждали. Все мы говорим только о том, как сбросить Лайонстон с трона, а вовсе не о том, кем и как ее заменить.

- Сейчас это было бы довольно нелепо, - сказал Оуэн. - Маловероятно, что мы вообще выживем. А если мы все-таки свергнем Лайонстон... Что ж, я думаю, Парламент и Совет лордов подыщут подходящих кандидатов на ее место, а потом мы все вместе выберем нового императора и наметим программу реформ. Разберемся с коррупцией, постараемся сделать общество более демократичным и объявим, естественно, амнистию всем мятежникам. После этого мы сможем вернуться к нормальной жизни.

- К дьяволу твою нормальную жизнь! - возмущенно воскликнула Хэйзел. - Не для того мы боремся, чтобы вернуть обратно прежний мир, обрядив его в новые тряпки! Да вся эта система давно уже насквозь, прогнила! Нет, хватит! Больше никаких императоров! И никаких лордов. Всех клонов и экстрасенсов надо освободить и учредить новое государство, свободное и демократическое, такое, в котором все будут равны!

- Все? - в ужасе переспросил Оуэн. - Клоны, экстрасенсы, негуманоиды... Все?..

- Да, черт возьми! И только это может называться свободой!

- По мне, это больше похоже на анархию. Анархию и хаос. Чего же мы достигнем, если никто не будет знать своего места?

- Я никогда не знала своего места, а достигла, как видишь, довольно многого. Ты удивишься, когда увидишь, на что способны люди, если развязать им руки.

Оуэн задумчиво посмотрел на нее:

- Хэйзел д'Арк. Не так давно семья д'Арк принадлежала к высшей аристократии. Мне кажется, именно это и вызывает у тебя протест. Может, ты просто стыдишься своих аристократических корней? Нет, серьезно, Хэйзел, неужели ты не испытываешь ни малейшего почтения к Железному Трону?

- Почтение? Черта с два! А самым подходящим местом для знати были бы зыбучие пески - достаточно большие, чтобы поглотить всю ораву. И я вовсе не из аристократии! Я просто присвоила себе имя д'Арк. Я удирала, и мне срочно нужны были фальшивые документы. Во-первых, это имя показалось мне красивым, а во-вторых, я не хотела, чтобы родственнички смогли меня разыскать. Не дай бог, пришлось бы к ним вернуться!

- Ты никогда не рассказывала мне о своей семье, - сказал Оуэн. - Разве ты не скучаешь по дому?

- Черта с два! - снова воскликнула Хэйзел. - С тех самых пор, как я сбежала, я ни словечка о своих родичах не слышала, и пусть я лопну, если меня это не устраивает!

- Они что... оскорбили тебя? - Оуэн старался как можно тщательнее выбирать слова.

- Нет, что ты. Ничего такого. Они просто были такими хорошими, честными, тоскливыми занудами, что я больше не смогла их выносить. Они простой пикник считали безумным кутежом. А мне хотелось повидать мир и попробовать на вкус настоящей жизни, пока я не стала такой же дохлой устрицей, как они все. Ты сам знаешь, как это бывает.

- Да, - согласился Оуэн. - Наверное, знаю. Но я-то так и не смог покинуть свою семью. Слишком много у меня было обязанностей, да и ответственность большая. А потом вышло так, что не я покинул родных, а они меня. Они умирали один за другим, а я... я ничем не мог им помочь. И все равно мне кажется, что я виноват в их смерти. На самом деле это не я, а наша фамильная способность форсажа. Мало кому удается пережить первый приступ. Многие члены моей семьи умерли детьми. Наш дар во многом похож на проклятие. Вот почему я - единственный наследник своего отца. У меня не осталось ни братьев, ни сестер. Собственно, я последний представитель своего клана. На мое место сейчас посадили какого-то дальнего кузена - кто-то же должен быть лордом. Но прямая линия умрет вместе со мной. Не знаю, хорошо это или плохо. Добро и зло, причиненное людям нашей семьей, давно уже уравновесили друг друга. Впрочем, то же можно сказать и о других кланах. А еще эти вечные интриги отца... Он кем угодно мог пожертвовать ради своих идей. С раннего детства я должен был плясать под его дудку. И только сейчас мне удалось освободиться от его влияния и делать то, чего хочу я сам.

Оуэн внезапно улыбнулся.

- Да, Хэйзел, ты права. Я действительно все время произношу речи. Боюсь, все ученые страдают этим пороком. Так о чем мы говорили? Ах да, о всеобщем равенстве. Ты хочешь, чтобы у всех в Империи были одинаковые права. По-моему, ты просто не задумывалась о том, к чему это приведет, Хэйзел. Если освободить всех клонов и экстрасенсов и предоставить им право голоса, Империя рухнет. Наша экономика основана на эксплуатации клонов и экстрасенсов. Они вращают колесики огромного механизма Империи. Без них все просто развалится. Распределение пищи и энергии, бизнес, торговля... Пострадают миллиарды ни в чем не повинных людей. Под угрозой окажется существование самой цивилизации!

- Нельзя считать невинным человека, чье счастье основано на страданиях других. И если нам придется разнести на куски цивилизацию и собрать ее заново в новом, более справедливом варианте - что ж? Мы это сделаем! Вспомни, в каком ты был ужасе, когда увидел, как живут люди на Туманном Мире! Кошмарные условия, ранняя смерть... Так подумай, как же должны жить клоны и экстрасенсы по всей Империи, если они рискуют жизнью, чтобы попасть на эту планету! Они не третьеразрядные граждане и даже не крепостные. Они - собственность. Их заставляют работать до кровавого пота, а когда они погибают, их просто заменяют другими. Когда я говорила об уничтожении нынешней цивилизации, я не шутила, Оуэн! Все, что угодно, лучше, чем то, что мы видим сейчас.