Григорий Горин
Забыть Герострата!
---------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------
наступает тишина. Зловещая тишина. Всего несколько секунд тишины которые
нужны людям, чтобы понять случившееся и предаться слезам и отчаянию...
сожжен храм Артемиды. Сто двадцать лет строили его мастера. По преданию,
сама богиня помогала зодчим. Храм был так великолепен, что его внесли в
число семи чудес света. Толпы людей со всего мира стекались к его подножию,
чтобы поклониться богине и поразиться величию дел человеческих. Храм
простоял сто лет. Он мог бы простоять тысячелетия, а простоял всего сто лет.
В роковую ночь триста пятьдесят шестого года житель Эфеса, базарный торговец
по имени Герострат, сжег храм Артемиды.
тюремная камера.
Древние греки умели воздвигать прекрасные дворцы и храмы, но не тюрьмы.
Тюрьмы во все времена строились примитивно... (Ищет, куда бы сесть; не найдя
отходит к краю сцены. )
разъяренный Тюремщик втаскивает в камеру Герострата. У Герострата довольно
потрепанный вид: хитон разорван, на лице и на руках ссадины. Втащив
Герострата в камеру, Тюремщик неожиданно дает ему сильную оплеуху, отчего
тот летит на пол.
толпы?! Там, на площади, могли сразу и прикончить! Так нет, надо соблюдать
закон, тащить в тюрьму, марать руки... Тьфу!
Я -- не раб, я -- человек!
что же?! Как можно на такое решиться? Ну ничего... Завтра утром тебя
привяжут ногами к колеснице и твоя башка запрыгает по камням. Уж я-то
полюбуюсь этим зрелищем, будь уверен.
(Стонет. ) Ой, мое плечо! Они чуть не сломали мне руку... Ох, как болит. Дай
воды!
иначе они начнут гноиться.
волнуешься, чтоб не гноились раны...
вода, вино и все остальное! (Собирается уходить. )
монету. ) Афинская драхма! Если выполнишь мою просьбу, то получишь ее.
дохляк? Ну?! (Протягивает руку) Дай сюда!
давясь, проглатывает ее. ) Теперь тебе придется подождать моей смерти.
нельзя ли каким-нибудь путем вытрясти из него монету, потом плюет с досады и
поворачивается, чтобы уйти. )
нет? Ну? Не заставляй меня глотать столько серебра натощак.
прийти ко мне.
свидание с мерзавцем!..
дело! Слышишь? Скажи: очень выгодное дело. Оно пахнет целым состоянием,
понял? А когда он придет, я дам тебе драхму... И вторую! (Достает монету. )
Это настоящие серебряные драхмы, а не наши эфесские кружочки. Ну? Что ты
задумался? Или тюремщикам повысили жалованье?
Но если ты меня обманешь, то, клянусь богами, я распорю тебе живот и получу
все, что мне причитается. (Уходит. )
Человек театра наблюдает за ним.
городе Эфесе.
давно? Разве у вас мало своих проблем?
понять их, не грех вспомнить о том, что было вчера, недавно и совсем давно.
следить за логикой их развития.
четвертый страх.
задумал то, что теперь сделал. Это был страх перед дерзкой мыслью. Не очень
страшный страх, и я поборол его мечтами о славе. Второй страх охватил меня
там, в храме, когда я лил смолу на стены и разбрасывал паклю. Этот страх был
посильнее первого. От него задрожали руки и так пересохло во рту, что язык
прилип к небу. Но и это был не самый страшный страх, я подавил его вином.
Десяток-другой глотков! От этого не пьянеешь, но страх проходит... Самым
страшным был третий страх. Горел храм, уже валились перекрытия, и рухнула
одна из колонн, -- она упала как спиленный дуб, и ее мраморная капитель
развалилась на куски. А со всех сторон бежали люди. Никогда ни на какой
праздник не сбегалось столько зевак! Женщины, дети, рабы, метеки, персы...
Всадники, колесницы, богатые и бедные граждане города -- все бежали к моему
костру. И орали, и плакали, и рвали на себе волосы, а я взбежал на
возвышение и крикнул: "Люди! Этот храм сжег я. Мое имя Герострат!!! " Они
услышали мой крик, потому что сразу стало тихо, только огонь шипел, доедая
деревянные балки. Толпа двинулась на меня. Двинулась молча. Я и сейчас вижу
их лица, их глаза, в которых светились отраженные языки пламени. Вот тогда
пришел самый страшный страх. Это был страх перед людьми, и я ничем не мог
его погасить... А сейчас четвертый страх -- страх перед смертью... Но он