read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com

АВТОРСКИЕ ПРАВА
Использовать только для ознакомления. Любое коммерческое использование категорически запрещается. По вопросам приобретения прав на распространение, приобретение или коммерческое использование книг обращаться к авторам или издательствам.


Леонид Андреев


Иуда Искариот



Л.Андреев. Собрание сочинений в 6-ти т. Т.2. Рассказы,пьесы.1904-1907.
OCR: Лилия Туркина



I
Иисуса Христа много раз предупреждали, что Иуда из Кариота -- человек
очень дурной славы и его нужно остерегаться. Одни из учеников, бывавшие в
Иудее, хорошо знали его сами, другие много слыхали о нем от людей, и не было
никого, кто мог бы сказать о нем доброе слово. И если порицали его добрые,
говоря, что Иуда корыстолюбив, коварен, наклонен к притворству и лжи, то и
дурные, которых расспрашивали об Иуде, поносили его самыми жестокими
словами. "Он ссорит нас постоянно,-- говорили они, отплевываясь,-- он думает
что-то свое и в дом влезает тихо, как скорпион, а выходит из него с шумом. И
у воров есть друзья, и у грабителей есть товарищи, и у лжецов есть жены,
которым говорят они правду, а Иуда смеется над ворами, как и над честными,
хотя сам крадет искусно, и видом своим безобразнее всех жителей в Иудее.
Нет, не наш он, этот рыжий Иуда из Кариота",-- говорили дурные, удивляя этим
людей добрых, для которых не было большой разницы между ним и всеми
остальными порочными людьми Иудеи.
Рассказывали далее, что свою жену Иуда бросил давно, и живет она
несчастная и голодная, безуспешно стараясь из тех трех камней, что
составляют поместье Иуды, выжать хлеб себе на пропитание. Сам же он много
лет шатается бессмысленно в народе и доходил даже до одного моря и до
другого моря, которое еще дальше, и всюду он лжет, кривляется, зорко
высматривает что-то своим воровским глазом, и вдруг уходит внезапно,
оставляя по себе неприятности и ссору -- любопытный, лукавый и злой, как
одноглазый бес. Детей у него не было, и это еще раз говорило, что Иуда --
дурной человек и не хочет бог потомства от Иуды.
Никто из учеников не заметил, когда впервые оказался около Христа этот
рыжий и безобразный иудей, но уж давно неотступно шел он по ихнему пути,
вмешивался в разговоры, оказывал маленькие услуги, кланялся, улыбался и
заискивал. И то совсем привычен он становился, обманывая утомленное зрение,
то вдруг бросался в глаза и в уши, раздражая их, как нечто
невиданно-безобразное, лживое и омерзительное. Тогда суровыми словами
отгоняли его, и на короткое время он пропадал где-то у дороги,-- а потом
снова незаметно появлялся, услужливый, льстивый и хитрый, как одноглазый
бес. И не было сомнения для некоторых из учеников, что в желании его
приблизиться к Иисусу скрывалось какое-то тайное намерение, был злой и
коварный расчет.
Но не послушал их советов Иисус, не коснулся его слуха их пророческий
голос. С тем духом светлого противоречия, который неудержимо влек его к
отверженным и нелюбимым, он решительно принял Иуду и включил его в круг
избранных. Ученики волновались и сдержанно роптали, а он тихо сидел, лицом к
заходящему солнцу, и слушал задумчиво, может быть, их, а может быть, и
что-нибудь другое. Уж десять дней не было ветра, и все тот же оставался, не
двигаясь и не меняясь, прозрачный воздух, внимательный и чуткий. И казалось,
будто бы сохранил он в своей прозрачной глубине все то, что кричалось и
пелось в эти дни людьми, животными и птицами,-- слезы, плач и веселую песню.
молитву и проклятия, и от этих стеклянных, застывших голосов был он такой
тяжелый, тревожный, густо насыщенный незримой жизнью. И еще раз заходило
солнце. Тяжело пламенеющим шаром скатывалось оно книзу, зажигая небо, и все
на земле, что было обращено к нему: смуглое лицо Иисуса, стены домов и
листья деревьев,-- все покорно отражало тот далекий и страшно задумчивый
свет. Белая стена уже не была белою теперь, и не остался белым красный город
на красной горе.
И вот пришел Иуда.
Пришел он, низко кланяясь, выгибая спину, осторожно и пугливо вытягивая
вперед свою безобразную бугроватую голову -- как раз такой, каким
представляли его знающие. Он был худощав, хорошего роста, почти такого же,
как Иисус, который слегка сутулился от привычки думать при ходьбе и от этого
казался ниже, и достаточно крепок силою был он, по-видимому, но зачем-то
притворялся хилым и болезненным и голос имел переменчивый: то мужественный и
сильный, то крикливый, как у старой женщины, ругающей мужа, досадно-жидкий и
неприятный для слуха, и часто слова Иуды хотелось вытащить из своих ушей,
как гнилые, шероховатые занозы. Короткие рыжие волосы не скрывали странной и
необыкновенной формы его черепа: точно разрубленный с затылка двойным ударом
меча и вновь составленный, он явственно делился на четыре части и внушал
недоверие, даже тревогу: за таким черепом не может быть тишины и согласия,
за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв. Двоилось
так же и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом,
была живая, подвижная, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки.
На другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и
застывшая, и хотя по величине она равнялась первой, но казалась огромною от
широко открытого слепого глаза. Покрытый белесой мутью, не смыкающийся ни
ночью, ни днем, он одинаково встречал и свет и тьму, но оттого ли, что рядом
с ним был живой и хитрый товарищ, не верилось в его полную слепоту. Когда в
припадке робости или волнения Иуда закрывал свой живой глаз и качал головой,
этот качался вместе с движениями головы и молчаливо смотрел. Даже люди,
совсем лишенные проницательности, ясно понимали, глядя на Искариота, что
такой человек не может принести добра, а Иисус приблизил его и даже рядом с
собою -- рядом с собою посадил Иуду.
Брезгливо отодвинулся Иоанн, любимый ученик, и все остальные, любя
учителя своего, неодобрительно потупились. А Иуда сел -- и, двигая головою
направо и налево, тоненьким голоском стал жаловаться на болезни, на то, что
у него болит грудь по ночам, что, всходя на горы, он задыхается, а стоя у
края пропасти, испытывает головокружение и едва удерживается от глупого
желания броситься вниз. И многое другое безбожно выдумывал он, как будто не
понимая, что болезни приходят к человеку не случайно, а родятся от
несоответствия поступков его с заветами предвечного. Потирал грудь широкою
ладонью и даже кашлял притворно этот Иуда из Кариота при общем молчании и
потупленных взорах.
Иоанн, не глядя на учителя, тихо спросил Петра Симонова, своего друга:
-- Тебе не наскучила эта ложь? Я не могу дольше выносить ее и уйду
отсюда.
Петр взглянул на Иисуса, встретил его взор и быстро встал.
-- Подожди! -- сказал он другу. Еще раз взглянул на Иисуса, быстро, как
камень, оторванный от горы, двинулся к Иуде Искариоту и громко сказал ему с
широкой и ясной приветливостью:
-- Вот и ты с нами, Иуда.
Ласково похлопал его рукою по согнутой спине и, не глядя на учителя, но
чувствуя на себе взор его, решительно добавил своим громким голосом,
вытеснявшим всякие возражения, как вода вытесняет воздух:
-- Это ничего, что у тебя такое скверное лицо: в наши сети попадаются
еще и не такие уродины, а при еде-то они и есть самые вкусные. И не нам,
рыбарям господа нашего, выбрасывать улов только потому, что рыба колюча и
одноглаза. Я видел однажды в Тире осьминога, пойманного тамошними рыбаками,
и так испугался, что хотел бежать. А они посмеялись надо мною, рыбаком из
Тивериады, и дали мне поесть его, и я попросил еще, потому что было очень
вкусно. Помнишь, учитель, я рассказывал тебе об этом, и ты тоже смеялся. А
ты. Иуда, похож на осьминога -- только одною половиною.
И громко захохотал, довольный своею шуткой. Когда Петр что-нибудь
говорил, слова его звучали так твердо, как будто он прибивал их гвоздями.
Когда Петр двигался или что-нибудь делал, он производил далеко слышный шум и
вызывал ответ у самых глухих вещей: каменный пол гудел под его ногами, двери
дрожали и хлопали, и самый воздух пугливо вздрагивал и шумел. В ущельях гор
его голос будил сердитое эхо, а по утрам на озере, когда ловили рыбу, он
кругло перекатывался по сонной и блестящей воде и заставлял улыбаться первые
робкие солнечные лучи. И, вероятно, они любили за это Петра: на всех других
лицах еще лежала ночная тень, а его крупная голова, и широкая обнаженная
грудь, и свободно закинутые руки уже горели в зареве восхода.
Слова Петра, видимо одобренные учителем, рассеяли тягостное состояние
собравшихся. Но некоторых, также бывавших у моря и видевших осьминога,
смутил его чудовищный образ, приуроченный Петром столь легкомысленно к
новому ученику. Им вспомнились: огромные глаза, десятки жадных щупальцев,
притворное спокойствие,-- и раз! -- обнял, облил, раздавил и высосал, ни
разу не моргнувши огромными глазами. Что это? Но Иисус молчит, Иисус
улыбается и исподлобья с дружеской насмешкой смотрит на Петра, продолжающего
горячо рассказывать об осьминоге,-- и один за другим подходили к Иуде
смущенные ученики, заговаривали ласково, но отходили быстро и неловко.
И только Иоанн Зеведеев упорно молчал да Фома, видимо, не решался
ничего сказать, обдумывая происшедшее. Он внимательно разглядывал Христа и
Иуду, сидевших рядом, и эта странная близость божественной красоты и
чудовищного безобразия, человека с кротким взором и осьминога с огромными,
неподвижными, тускло-жадными глазами угнетала его ум, как неразрешимая
загадка. Он напряженно морщил прямой, гладкий лоб, щурил глаза, думая, что
так будет видеть лучше, но добивался только того, что у Иуды как будто и
вправду появлялись восемь беспокойно шевелящихся ног. Но это было неверно.
Фома понимал это и снова упорно смотрел.
А Иуда понемногу осмеливался: расправил руки, согнутые в локтях,
ослабил мышцы, державшие его челюсти в напряжении, и осторожно начал
выставлять на свет свою бугроватую голову. Она и раньше была у всех на виду,
но Иуде казалось, что она глубоко и непроницаемо скрыта от глаз какой-то
невидимой, но густою и хитрою пеленою. И вот теперь, точно вылезая из ямы,
он чувствовал на свету свой странный череп, потом глаза -- остановился --



Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.