Шарлотта Бронте
Шерли
родине широкую известность - он много раз переиздавался, его экранизировали
в кино и на телевидении, по нему готовили радиопередачи.
романа к одному мужчине, их трагическая судьба.
священников; особенно посчастливилось нашей гористой местности: теперь почти
у каждого приходского священника есть один помощник, а то и больше. Надо
полагать, что они сделают немало добра, ибо они молоды и энергичны. Но мы
собираемся вести повествование не о последних годах, мы обратимся к началу
нашего столетия; последние годы подернуты серым налетом, выжжены солнцем и
бесплодны; забудем же о знойном полудне, погрузимся в сладостное забытье, в
легкую дремоту и в сновидениях увидим рассвет.
развернется романтическое повествование, - ты ошибаешься. Ты ждешь поэзии и
лирических раздумий? Мелодрамы, пылких чувств и сильных страстей? Не
рассчитывай увидеть так много, тебе придется довольствоваться кое-чем более
скромным. Перед тобой предстанет простая будничная жизнь во всей ее
неприкрашенной правде, нечто столь же далекое от романтики, как понедельник,
когда труженик просыпается с мыслью, что нужно скорее вставать и приниматься
за работу. Возможно, в середине или в конце обеда тебе подадут что-нибудь
повкуснее, но первое блюдо будет настолько постным, что и католик - и даже
англо-католик{5} - не согрешил бы, отведав его в страстную пятницу: холодная
чечевица с уксусом без масла, пресный хлеб с горькими травами и ни куска
жареной баранины.
тысяча восемьсот одиннадцатом или двенадцатом году такого наплыва не было:
младших священников тогда насчитывалось немного; не было еще ни приходской
кассы вспомоществования, ни благотворительных обществ, способных
позаботиться об одряхлевших приходских священниках и предоставить им
возможность нанять молодого деятельного собрата, только что окончившего
Оксфорд или Кембридж. Нынешних преемников апостолов, учеников доктора
Пьюзи{6} и членов коллегии миссионеров, в те дни еще пестовали под теплыми
одеяльцами и няни подвергали их животворному обряду омовения в умывальном
тазу. Увидев их тогда, вы не подумали бы, что накрахмаленная пышная оборка
чепчика обрамляет чело будущего носителя духовного сана, предопределенного
свыше преемника св. Павла, св. Петра или св. Иоанна. И вы бы, уж конечно, не
разглядели в складках их детских ночных рубашонок белый стихарь, в котором
им предстояло впоследствии сурово наставлять своих прихожан и повергать в
полное изумление старомодного священника, - этот стихарь так бурно колыхался
теперь над кафедрой, тогда как прежде он лишь чуть шевелился внизу.
существовали, но лишь кое-где, как редкостные растения. Впрочем, один
благословенный округ Йоркширского графства мог похвастать тремя такими
жезлами Аарона{6}, которые цвели пышным цветом на небольшой площади в
каких-нибудь двадцать квадратных миль. Сейчас ты их увидишь, читатель. Войди
в уютный домик на окраине города Уинбери и загляни в маленькую комнатку, -
вот они обедают. Позволь тебе их представить: мистер Донн, помощник
священника из Уинбери; мистер Мелоун, помощник священника Брайерфилда;
мистер Суитинг, помощник священника из Наннли. Владелец этого домика - некий
Джон Гейл, небогатый суконщик, у которого квартирует мистер Донн, любезно
пригласивший сегодня своих собратьев отобедать у него. Подсядем к ним и мы,
посмотрим на них, послушаем их беседу. Сейчас они поглощены обедом; а мы тем
временем немного посудачим.
счастливого возраста, силой, которую старые унылые священники пытаются
направить на стезю христианского долга, убеждая своих молодых помощников
почаще навещать больных и усердно надзирать за приходскими школами. Но
молодым левитам такие скучные дела не по душе: они предпочитают расточать
свою кипучую энергию в особой деятельности, - казалось бы, столь же
утомительно однообразной, как труд ткача, но доставляющей им немало радости,
немало приятных минут. Я имею в виду их непрерывное хождение в гости друг к
другу, какой-то замкнутый круг или, вернее, треугольник визитов, в любое
время года: и зимой, и весной, и летом, и осенью. Во всякую погоду, не
страшась ни снега, ни града, ни ветра, ни дождя, ни слякоти, ни пыли, они с
непостижимым рвением ходят один к другому то пообедать, то выпить чаю, то
поужинать. Что влечет их друг к другу, трудно сказать; во всяком случае не
дружеские чувства - их встречи обычно кончаются ссорой; не религия - о ней
они никогда не говорят; вопросы богословия еще изредка занимают их умы, но
они никогда не касаются благочестия; и не чревоугодие - каждый из них и у
себя дома мог бы съесть столь же добрый кусок мяса, такой же пудинг, столь
же поджаристые гренки, выпить столь же крепкого чаю. По мнению миссис Гейл,
миссис Хог и миссис Уипп - квартирных хозяек, - "это делается только для
того, чтобы доставить людям побольше хлопот". Под "людьми" эти дамы
подразумевают, конечно, себя, да и нельзя не согласиться, что постоянные
нашествия гостей хлопот доставляют немало.
Гейл им прислуживает, но в глазах у нее сверкает отблеск жаркого кухонного
огня. Она находит, что за последнее время ее жилец злоупотребляет своим
правом приглашать к столу друзей без дополнительной оплаты, о чем была
договоренность при найме квартиры. Сегодня еще только четверг, однако уже в
понедельник к завтраку явился мистер Мелоун, помощник священника из
Брайерфилда, и остался к обеду. Во вторник тот же мистер Мелоун вместе с
мистером Суитингом из Наннли зашли выпить по чашке чаю, потом остались
ужинать и переночевали на запасных кроватях, а в среду утром соизволили и
позавтракать; и вот нынче в четверг оба они снова тут как тут! Обедают да
наверняка еще и проторчат целый вечер. "C'en est trop"*, - сказала бы она,
если бы говорила по-французски.
подошва; мистер Донн сетует на слабое пиво. Вот это хуже всего! Будь они
учтивы, хозяйке было бы не так обидно; если бы ее угощение пришлось им по
вкусу, она бы им многое простила, но "молодые священники слишком уж