Владимир Гиляровский
Мои скитания
ЖИЗНЬ И КНИГИ "ДЯДИ ГИЛЯЯ"
а потом и всерьез, но всегда тепло и любовно -- дядя Гиляй (одно время он
подписывался "В. Гиля-й"), А. П. Чехов так и писал ему: "Милый дядя Гиляй!"
современников к человеку большой русской души, неук-ротимой энергии,
бесшабашной отваги и удали, как бы олицетворяв-шего собой неисчерпаемую
талантливость русского народа, широту и цельность его натуры.
любопытства к жизни и бурный в проявлении своих чувств, он и внешне был
необычайно яркой фигурой, натурой широ-кого склада -- богатырское сложение,
крупные черты лица, боль-шие умные проницательные глаза, седые пышные усы
запорожца. Знать билась в нем кровь дальних его предков, запорожских
каза-ков! Недаром же Репин писал с Гиляровского одного из своих запо-рожцев,
а Андреев лепил с него фигуру Тараса Бульбы для памят-ника Гоголю в Москве.
медные пятаки, шутя ломал серебряные рубли, раз-гибал подковы, легко мог
завязать узлом железную кочергу. Это был человек неистощимый в своих
мальчишеских проказах, выдум-ках и шутках. Его биография полна удивительных
приключений. Он никогда не терялся и не сгибался ни перед какими ударами
жизни. Она закалила его и воспитала как человека необычайно разностороннего
и исключительно трудолюбивого.
наездником, борцом, табунщиком, актером, знатоком конского спорта и
пожарного дела, знаменитым газетчиком, "коро-лем репортеров". Он гордился
значком "почетного пожарника", за храбрость в войне с турками имел
солдатского Георгия, за участие в олимпийских играх -- большую золотую
медаль.
время охотно дружил "с художниками, знаменитыми и на-чинающими, писателями и
актерами, пожарными, беговыми наездниками, жокеями и клоунами из цирка,
европейскими знаменито-стями и пропойцами Хитрова рынка, "бывшими людьми". У
него не было просто "знакомых", у него были только "приятели". Всегда и со
всеми он был на "ты".
экспромты, остроумные шутки, тут же весело похлопывал по серебряной
табакерке, с которой никогда не расставался, пред-лагая "всем окружающим,
знакомым и незнакомым, понюхать ка-кого-то особенного табаку в небывалой
смеси, известной только
людей того времени. Двери его дома всегда были гостепри-имно открыты для
друзей, для писателей и художников, артистов и журналистов, знаменитых и
только вступавших в жизнь. Заходили сюда Л. Толстой и М. Горький, бывали
Глеб Успенский и Мамин-Сибиряк, Репин и Левитан, Куприн и Бунин, Шаляпин и
Собинов, Брюсов и Леонид Андреев, Маяковский и Есенин, Демьян Бедный и
Алексей Толстой. Обогреться и накормить приводил сюда хозяин знаменитого
Саврасова в последние годы его жизни; с просьбой оказать протекцию,
смущаясь, заглядывал молодой Качалов. В уют-ной столовой Гиляровских, где
происходили встречи выдающихся людей своего времени, и сейчас еще висит
большой портрет великого Л. Толстого с дарственной надписью: "Владимиру
Алексеевичу Ги-ляровскому. Лев Толстой. 17 дек. 1899 г."
существовать литература, хотя они сами пишут немного, а то и совсем не
пишут. Это люди -- своего рода бродильные дрожжи, искристый винный сок.
Неважно -- много ли они или мало написали. Важно, что они жили и вокруг них
кипела литературная жизнь сво-его времени, а вся современная им история, вся
жизнь страны пре-ломлялась в их деятельности. Важно то, что они определяли
собой свое время.
талантливого нашего народа".
Гиляровского, нет почти ни одной книги воспоминаний о литера-турной жизни
этих лет, в которой имя "дяди Гиляя" не было бы упомянуто с любовью. Он был
душою многих собраний и встреч. Сам полный сил и горения, он и других
заставлял гореть, увле-каться тем, что увлекало его. "С тобой и умирать
некогда", -- го-ворил ему Чехов. Даже старика Толстого удавалось ему
вытаски-вать в общество, возить зимой на репетиции чеховского "Медведя".
жизни, вдохновенно читать Горькому своего "Разина", водить Станиславского и
Немировича-Данченко по притонам Хит-рова рынка, знакомить Чехова с
провинциальными актерами, возить его за город к крестьянину Никите,
прототипу "Злоумышленника", поддержать начинающего Валерия Брюсова, увлечь
атлетикой Куприна.
в литературе, искали с ним встреч. "Вчера я был у Ги-ляя, -- пишет Чехов, --
и отнял у него очень маленький рассказ, который он готовил не то в
"Развлечение", не то в "Будильник". Рассказ совсем осколочный. Удался и
формой и содержанием, так что трудно было удержаться, чтобы не схапать его".
отец в литературе и атлетике, скорее я воображу себе Москву без
царя-колокола и царя-пушки, чем без тебя".
людей", босяков и нищих, быта московского "дна", большим знатоком которого
он был. Московская беднота любила Гиляровского за смелость и великодушие, за
то, что он понимал их горе и не раз защищал простых людей, выброшенных
беспра-вием за борт жизни.
одинаково хорошо знавший жизнь дворцов и трущоб древней русской столицы, ее
быт и людей.
пороки капиталистического строя и с любовью, с боль-шим знанием жизни писал
о простых людях".
года в глухом лесном хуторе за Кубенским озером, в сямских лесах Вологодской
губернии. "... Часть детства своего, -- рассказывает писатель, -- провел в
дремучих домшинских лесах, где по волокам да болотам непроходимым -- медведи
пешком хо-дят, а волки стаями волочатся. В Домшине пробегала через леса
дремучие быстрая речонка Тошня, а за ней, среди вековых лесов, болота. А за
этими болотами скиты раскольничьи, куда доступ был только зимой, по тайным
нарубкам на деревьях, которые чу-жому и не приметить, а летом на шестах
пробираться приходи-лось... Разбросаны эти скиты были за болотами на высоких
мес-тах, красной сосной поросших".
его, Алексей Иванович, сам белозер, служил тогда помошником управляющего
лесным имением графа Олсуфьева. Уп-равлял имением казак Петр Иванович
Усатый, сын запорожца, бежавшего на Кубань после разгрома Сечи, участник
кавказских походов, человек недюжинной физической силы. На его
шестна-дцатилетней дочери, Надежде Петровне, и женился отец Гиляров-ского.
запрещенные стихи Рылеева, тетрадь с которыми хранилась у отца еще с
семинарских времен, стихи Пушкина и Лермонтова рано стали дороги и близки
мальчику Гиляровскому. "Бабка и дед, -- вспоминает писатель, -- рассказывали
о привольной и бое-вой казачьей жизни, а их дочь, моя мать, прекрасно пела
песни чудные и читала по вечерам Пушкина, Лермонтова, а отец-- запре-щенные
стихи Рылеева".
азбуку и сам начал обучать внука грамоте. Физическим воспитанием мальчика
занимался давний друг отца и деда беглый матрос Китаев, бывший крепостной
крестьянин с реки Юг. Он обладал сказочной силой, с ножом ходил на медведя
-- один на один, жонглировал бревнами, ударом ребра ладони разбивал на руках
камни.
заставлял его лазить по деревьям, обучал гимнастике, борьбе, плаванию,
верховой езде.
рыбаки и первые медвежатники на всю округу, крепко дружили с крестьянами и
пользовались всеобщим уваже-нием. "3а все время управления дедом глухим
лесным имением, где даже барского дома не было, никто не был телесно
нака-зан, -- с гордостью пишет Гиляровский, -- никто не был обижен, хотя
кругом свистали розги, и управляющими, особенно из немцев, без очереди
сдавались люди в солдаты, а то и в Сибирь ссыла-лись... Дед был полным