Сергей Абрамов

Человек со Звезды

День какой-то сумасшедший выпал, заполошный прямо день, врагу злому не
пожелаешь, всю дорогу - на ногах, на ногах, на ногах, а каблуки тонкие и -
восемь длинных сантиметров, ходули, конечно, но ходули обвальные, да плюс
к тому почти задаром схалявила их Зойка, разве стольник - деньги по
нынешним временам? Ой, нет, не деньги, считайте: пятерка - левак поутру,
да еще за пятерку рожу скривит, гад; трояк - то, что зовется "шведский
стол", хотя шведского там - только официант Свен, который вообще-то
эстонец; сигареты у того же шведа недоделанного - еще десятку отдай, но
это только для нее, для Зойки, - десятка, потому что она шведа сто раз от
метра у себя в пенальчике прятала, отоспаться давала с большого бодуна, а
для остального пипла сигаретки - по два червонца, какие ж бабки надо
делать, чтобы пристойное курить!.. А поужинать? Если задерживаешься, если
заезд большой - еще три чирика; три, да три, да три - будет дырка, а
зарплата администраторская - кот наплакал, а пошлый зверь этот скуп на
слезы, вот. Впрочем, Зойка на судьбу не в обиде, она ее себе сама
выбирала, лелеяла. Грех плакаться, девушка она холостая, самостоятельная,
буквально - _сама_ стоит на красивых ногах, на обвальных каблуках, ни у
кого помощи не просит и не станет. А кто говорит, что администраторы в
отелях _берут_, плюньте тому в рожу: не про Зойку это тем более. Ладно, от
конфет там, от цветов, от флакончика парфюма она не откажется, так ведь
для себя же, а не на продажу, или передарить кому нужному - полезное дело,
приятное настроение...

Да, ноги.

Ноги гудели часов с пяти, потому что привалили американы, человек
шестьдесят, на выставку то ли компьютеров, то ли станков, а заказ был на
сорок, куда, спрашивается, двадцать девать? В холлы на кресла?.. Говоров,
умный, так и заявил: пусть ночку на креслах перекантуются, если не
предупредили, _наши_ люди ведь кантуются - и ничего, а у них, кстати, за
бугром без предварительного заказа в приличный отель тоже гамузом не
вселишься. Говорову славно: указание выдал, сел в "Волгу" и свалил на
дачу. А старший администратор отдувайся. Жалко себя...

Жалко американов. Жалко девочек-регистраторш, которым приказано быть
вежливыми и держать улыбку на взводе. Жалко борзых мальчиков из МИДа,
которые на всех континентах голубой планеты талдычат про перестройку,
которой нет альтернативы. И американам талдычат. Перестройка в державе,
перестройка в отеле, двенадцатый этаж приговорили к перестройке, поставили
на ремонт - подчистить, что загадили. Зойка бездомную американскую
двадцатку - взвод? - уболтала, английский у Зойки легкий, _активный_, хотя
и инязовского розлива, до семи и впрямь на креслах их продержала - "Zoya,
darling, Zoya, excellent, what about little party tonight?", "Sure, quys,
wait a little, you'll get your lovely rooms and only after..." - а после
семи, кроме нее, в отеле начальства нет, вот она своей хилой властью
двадцатый-то этажик и распахни, благо ремонтный конь там еще валяться не
начинал.

Но ноги!..

- Зоенька Александровна, - это Мария Ивановна, старшая в дежурной
смене, лапочка сладкая, заботливая, - вы домой пойдете или здесь
заночуете?

"Заночуете" - не шутка, не подхалимская ирония, у Зойки в пенальчике
есть диван, на котором можно спать, на котором как раз и кемарил похмельно
вышеупомянутый эстонский товарищ швед.

- Поужинаю и пойду.

Бог с ними, с деньгами, однова живем! - села в синем зале за служебный
стол, взяла себе _по-человечески_, коньячку тоже, ела-пила, слушала
вполуха, как еще не для публики - рано еще для публики! - тихонько стебали
что-то свое и для себя ресторанные крутые лабухи, разомлела, разомлела и
домой пошла.

- Спокойной ночи, девочки.

- Спокойной ночи, Зоя Александровна! - в один голос из-за стекла
регистратуры, хор Пятницкого, блин...

Швейцар, сука старая, кадровый кагэбэшник из бывших, а теперь -
застрельщик перестройки и гласности, на собраниях рвет на груди ливрею,
толкуя о нравственности, а сам без трех стольников домой не идет, увидел
начальницу, Матросовым под фотоэлемент влез - двери перед ней раскрыл:

- Славно вам почивать, Зоя Александровна...

А шел бы ты... И такси тут как тут. Села на заднее сиденье, спросила:

- Ты что, на прикорме у швейцара?

Морда наглая, кулак - с голову пионера, ржет:

- Двое детишек, Зоя Александровна, все, замечу, кушать хотят, оглоеды.

- Откуда ты меня знаешь? Что-то я тебя не помню...

- Где вам всех упомнить! А мы вас знать _должны_...

Ну, должны - и хрен с вами, знайте. Закрыла глаза, попыталась подремать
- дорога до Марьиной рощи недлинная, но хоть десять минут, хоть пять... А
ноги гудят, как провода под током. Все, завязали: на службе - без
каблуков, форма одежды летняя, парадная: кроссовки, шорты, майка, в руке -
серп, в другой - молот...

- Куда ты меня везешь, ласковый?

- Домой, куда...

- А где мой дом?

- С утра в Марьиной роще был. Девятый проезд, так?

- Ну ты жох! А ключа от моей квартиры у тебя нет?

- Ключа нет... - вроде даже обиделся. И сухо: - А все знать - работа
требует.

Странная работа. Может, он из кагэбэ?.. Да хоть из цэрэу, лишь бы
довез.

Довез.

С моста развернулись через сплошную осевую, въехали в черный Девятый
проезд и встали.

- Дальше, пардон, некуда, Зоя Александровна, у меня не танк.

Открыла глаза - вот тебе здрасьте: за день все перекопали, ограду
поставили, а на нее - красный фонарь. Кстати, почему красный? Какие такие
аналогии имеют место?.. Впрочем, вопрос праздный, бессмысленный, скорее -
домой, скорее - в койку.

- Может, проводить? - Большого рвения в голосе таксиста не наблюдалось.

- Обойдусь.

- Ну, как знаете... - А сдачи с трояка не дал, вонючка.

На каблуках по таким рытвинам - туфель не жалеть, а Зойка жалела,
туфелек у нее - по счету. Сняла, в полиэтиленовый пакет сунула, пошла
босиком, пошла своим тридцать пятым номером по сухой земле, по теплой и
рассыпчатой марьинорощинской почве, как по летнему полю, как где-нибудь у
сестры в деревне Сафарино по Ярославке, а если зажмурить глаза, то и вовсе
как в дальнем-предальнем детстве, когда вообще никаких туфель у Зойки не
наличествовало. Однако глаза легко было и не зажмуривать: мгла в Девятом
проезде, повторим, стояла египетская, а свет из окон дорогу не слишком
освещал. Осень. Двадцать один час с копейками, а темно, как в полночь.
Зойка миновала первую девятиэтажку, подгребала уже ко второй, к родимой,
как из темноты, из-под еле видного тополя услыхала длинный и явно
_больной_ стон.

Ей бы опрометью - мимо, в подъезд под кодом, а она, дура, встала и
стоит, как неизвестная ей жена неизвестного ей Лота.

- Кто здесь?

Стон повторился, но тише, приглушеннее, словно Существо - кто там?
человек? зверь? не видать - понемногу слабело, отходя, быть может, в мир
иной. Это что же такое я здесь стою, не шибко грамотно, зато взволнованно
подумала Зойка. Она уронила - именно так: пальцы разжала и уронила - на
асфальт пакет со сторублевыми баретками и сумку с документами, деньгами,
всякими причиндалами для марафета, она уже не думала, не помнила ни о
туфлях, ни о малых деньгах в сумке, она, человек действия, для оного
освободила руки и шагнула к тополю - из темноты, значит, в темноту.

Маленькое отступление, чтобы чуть-чуть перевести дух.

Зойка, Зоя Александровна, была, как вы просекли, женщиной решительной,
не страшащейся возможно нежелательных последствий своих неосторожных
шагов. Неженских шагов. Что может, к примеру, повлечь за собой история с
малозаконным вселением американских соратников по технической революции в
приготовленные к плановому ремонту номера? Выговорешник? Лишение
квартальной премии? Временное понижение в чине? Да что бы ни повлекло,
Зойке на это начхать: дело сделано, доброе дело, люди спят в постелях, а
не в креслах, это - главное, остальное - фуфло. Дальше. Что стрясется,
если под означенным тополем лежит... ну кто?.. пьянь?.. убивец?..
насильник-извращенец?.. Что-нибудь, конечно, стрясется, факт. А если не
пьянь, не убивец, не насильник? Если там человек концы отбрасывает и одна
только Зойка, одна в целом мире - ну нет кругом ни души! - может накрутить
"ноль три" и вызвать спасение?..

Людей, способных на поступок, - не на подвиг, нет, на обыкновенный
человеческий поступок, не влезающий в рамки всякого рода умных инструкций
и правил! - в нашей державе с гулькин нос. С безоблачного детства, с яслей
и детсадов всех стригут под одну гребенку, учат не высовываться, не лезть
в пекло поперек батьки, а сам батька тоже в пекло не рвется, подавая
растущей смене наглядный урок осторожности. Никто не хочет принимать
решения _сразу_. Любимые аргументы: надо подумать, посоветоваться,
желательно - с народом. Или так: надо создать комиссию по изучению того-то
и сего-то, комиссия изучит и доложит - опять же народу. А если ситуация
требует немедленных действий? Если завтра, через час, через секунду будет