Игорь Акимов
Баллада об ушедших на задание
Об авторе
Киевском институте инженеров водного хозяйства, работал в
республиканских и центральных газетах и журналах.
художественной прозы И. Акимова "И стены пахнут солнцем" (повесть и
рассказы) вышла в 1963 году в издательстве ЦК ЛКСМУ "Молодь". С 1965
года выступает в печати в соавторстве с В. Карпеко. Ими написаны
повести о советских разведчиках - "Осечка" и "Неоконченное дело". По
одной из них ("Осечка") был поставлен телевизионный фильм.
Приключенческая повесть "Баллада об ушедших на задание", публикуемая в
настоящем томе, впервые увидела свет на страницах "Сельской молодежи"
в 1968 году. Вскоре писатель создает новое произведение - "Дот",
напечатанное в четвертом томе приложения "Подвиг" за 1970 год под
названием "Легенда о малом гарнизоне". В этой повести нашли отражение
героизм и мужество советского солдата в самый трудный - начальный
период Отечественной войны, обусловленный всей тяжестью и внезапностью
вражеского удара.
после опубликования повести в журнале. Вновь написаны целые главы,
характеры многих героев углублены, некоторые эпизоды насыщены новыми
подробностями.
увидевших, а пишущих о войне так, как они ее представляют по имеющимся
архивным и другим материалам. Тем не менее примечательна
достоверность, которою веет от событий, описываемых в его
произведениях. В ходе этих событий раскрываются лучшие черты,
наследуемые и нынешним поколением молодежи от участников великой битвы
за свободу и независимость нашей Родины. Это прежде всего смелость,
находчивость, взаимовыручка и готовность к самопожертвованию во имя
выполнения боевого задания. Творческая манера И. Акимова отмечена
лиричностью повествования, динамичностью сюжета, романтической
приподнятостью.
x x x
при внезапной встрече, когда враги - вот они, рядом, в десяти шагах,
когда уже не спрятаться, не убежать, и видишь цвет их глаз, и пегую
щетину на подбородке, и во взгляде оторопь, и растерянность, и
отчаяние, а автоматы грызут и грызут в упор - в живот, в лицо, - а
вокруг тишина! а вокруг тишина! - только белые от пламени рыльца
грызут и грызут в упор, и белые мотыльки огня оплавляют взорванное
пулями сукно и гаснут, гаснут...
долго мучился, потому что они были разведчики. Потому что редко кто из
них так умирал. Потому что была у них иная жизнь, и судьба иная, и
иные счеты со смертью. Потому что никто не видел их могил, и дождь не
смывает сурик с их безымянных дощатых обелисков.
явится тебе в лице мальчишки - командира дивизионной разведроты. Он
будет медленно идти мимо вашего серого строя и на миг заглянет тебе в
лицо, но выберет других; но когда им, перешедшим в новое качество, он
прикажет: "Разведчики, два шага вперед", - ты тоже сделаешь эти два
шага. И вся прошлая жизнь уйдет далеко-далеко. У тебя останется только
сегодняшний день и твое задание, и ты узнаешь, как шаги часовых
отдаются прямо в сердце, и хрип рукопашной, и лай собак, которые идут
по твоему следу; и однажды ты скажешь, что сможешь задержать их минут
на десять, уж десять минут - это наверняка, и у тебя не станут
оспаривать твое право - уйдут, чтобы выполнить задание, а ты
пересчитаешь патроны и отложишь один отдельно, и заставишь себя не
думать о том, что возможна осечка, потому что нет на земле такой муки,
которую не испытают на тебе враги.
1
его Язычник, преподаватель немецкого, который, впрочем, языку не
обучал, - это делали другие; он подключался лишь время от времени:
"ставил" курсантам произношение. Язычником прозвали его курсанты еще
довоенных выпусков, и не столько за специальность, сколько за
увлечение мифологией варваров. Сейчас об этом уже никто не помнил, но
кличка держалась крепко, хотя внешность ей никак не соответствовала.
Он был весь какой-то дряблый и нескладный, однако таким он был не
всегда. Прежде это был статный и довольно полный человек; однажды он
пережил тяжелое потрясение и сдал в одночасье. С тех пор глаза его
погасли, кожа на лице висела тонкими безжизненными складками, и фигура
была столь беспомощна, что самый лучший костюм выглядел на ней ужасно.
принять его. Кабинет генерала был узкий и потому казался небольшим;
почти всю торцовую стену занимало высокое окно; кроме двухтумбового
письменного стола, здесь были стулья для посетителей (кресел в рабочих
помещениях генерал терпеть не мог) - и более ничего. Два сейфа были
встроены в правую стену, над ними висел портрет Сталина. Всю левую
стену занимала огромная карта Германии.
сбоку от генерала, рядом с письменным столом, очень удобно; чуть
повернулся - и все отлично видишь. Но после ремонта генерал не велел
ее вешать; он обзавелся прекрасным экземпляром, отпечатанным в
Лейпциге, изумительно подробная карта и в то же время компактная: она
вся целиком умещалась на письменном столе, там и лежала под листом
плексигласа; правда, разглядеть на ней что-либо можно было лишь через
сильную лупу, но и в этом была своя прелесть; лупа всегда лежала на
столе - комиссионная штучка, цейссовская работа самых первых лет; она
была массивна, щедро закована в медь, с удобной медной ручкой, стекло
лежало в оправе бесцветное, как вода в блюдце. Генерал редко брал ее в
руки.
скобочками все перипетии войны, утраченные и взятые населенные пункты;
теперь он к этому занятию охладел, может быть, потому, что ему было
жаль новой карты. Кроме того, рядом с его кабинетом в коридоре висела
преотличная карта мира, на которой дежурный после каждой сводки
Информбюро передвигал флажки на всех фронтах: в России, в Африке, в
Италии, в Азии и на Тихом океане.
тревогу...
близко, так что Язычника не смущали ни чин собеседника, ни обстановка.
Просто он все еще оставался глубоко гражданским человеком и потому,
даже стараясь выразить какую-либо мысль коротко, должен был сделать
хоть небольшой разгон.
заглянуть в вашу кухню. Помилуй бог! Мало ли что у вас на уме, что вы
там готовите. Но если я вижу несоответствие, я должен предупредить, не
так ли?
преобразившегося человека: его бесцветные глаза светились энергией, и
весь он был так похож на профессора. Когда же это было? В те годы
профессор любил и умел одеться, у него были элегантные светлые
костюмы, один даже в крупную коричневую клетку, вспомнил генерал,
очень броский был костюмчик. Но вот уже несколько лет я вижу его в
одной и той же тройке из темно-синего бостона. Генерал пригляделся.
Нет, костюм выглядел неплохо, нигде не потерся, не лоснился. Может
быть, профессор заказал сразу два одинаковых костюма? Вряд ли. Значит
- лицованный. Бостон неплох, довоенная работа, не то что нынешнее
гнилье "мейд ин ингланд"...
карточку с данными о его родном языке, месте рождения и самых
значительных географических переездах, если таковые были. Все это мне
необходимо знать, чтобы заранее подготовиться к работе с курсантом.
Когда "ставишь" человеку определенный диалект, не мешает сразу знать,
что окажется лишним, а что пригодится.
Максимов Альберт
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Зыков Виталий
Самойлова Елена