Татьяна ПОЛЯКОВА

ТОНКАЯ ШТУЧКА

Анонс

В областном городе погибает московский "авторитет". Брат бандита приезжает мстить, и сразу же выходит на молодую учительницу Юлию, - она последней видела погибшего. В городе зазвучали выстрелы - идут бандитские разборки. Но на подозрении у бандитов учительница - она прекрасно водит машину, без промаха стреляет, разбирается в психологии... Кто же она на самом деле? Подсадная утка или...

* * *

Вечер ничего не обещал. Несколько минут я разглядывала телефон: очень хотелось позвонить сыну. Однако частые звонки могут быть восприняты свекровью как недоверие с моей стороны, да и мальчику не помешает некоторая самостоятельность. Позвоню в субботу, как договорились. Я поставила на плиту чайник и отправилась в ванную, постояла под душем, накинула махровый халат и вернулась в кухню. Заварила чай, нарезала лимон толстыми дольками и с подносом в руках прошла в комнату. Устроилась в кресле, блаженно прихлебывала чай и прислушивалась к детским голосам во дворе. Потом взяла том Шекспира в английском издании и погрузилась в чтение.

Погружение было основательным: Шекспира я любила, и роковые страсти леди Макбет меня необычайно волновали. Когда я подняла голову, часы показывали половину одиннадцатого. Детские голоса за окном стихли, Вера Петровна из восьмой зычно крикнула: "Ленька, быстро домой!" - и стало почти тихо. Я сладко потянулась, косясь на лимон, и решила, что не грех выпить еще чайку. Вот тут и раздался звонок в дверь.

В самом факте, что в дверь звонят в это время, не было ничего необычного, но звонок неожиданно внес беспокойство в мою умиротворенную душу: резкий, не прекращающийся, он вызывал тревогу. Бегом я кинулась к двери, с перепугу забыв спросить "кто?", повернула замок, и тут дверь под чьей-то тяжестью распахнулась так, что я едва успела отскочить в сторону, и в прихожую, странно согнувшись, вошел человек. Вскинул голову с землисто-бледным лицом, сказал отчетливо: "Помоги" - и рухнул на пол. Я слабо охнула. Человек на полу не шевелился.

- Мамочка моя, - взвизгнула я, опасливо выглянула за дверь и торопливо ее захлопнула. А потом затопталась рядом с гостем. - Послушайте, - вконец растерявшись, шептала я. - Вам плохо? Может быть, вы встанете? - Нет, вставать он не собирался. Лежал, подобрав под себя руки, совершенно неподвижно и очень страшно. Я опять тихонько взвизгнула и, замирая от страха, присела рядом. - Вы меня слышите?

Я потянула его за плечо. Это оказалось довольно трудным делом: мужчина был крупный. С третьей попытки мне удалось повернуть его на спину, кожаная куртка распахнулась, на груди, на светло-голубой шелковой рубашке, расползлось огромное кровавое пятно.

- Боже мой, - прошептала я и увидела его лицо: он смотрел на меня широко распахнутыми мертвыми глазами. Вот тут я заорала по-настоящему. В дверь звонили и стучали: "Юля, Юля, что случилось?" - звала Вера Петровна, а я, заходясь в истерике, топала ногами, вопила: "Помогите, вытащите меня отсюда" - и только минут через пять сообразила отпереть замок.

Выскочив из квартиры, я хлопнулась на чьи-то руки, а в себя пришла уже на диване, от боли. Мне делали укол в вену, врач, молоденькая женщина, что-то говорила ласково, а по комнате расхаживали два милиционера. Я пожалела, что очнулась.

* * *

- Вы утверждаете, что никогда его не видели раньше?

- Утверждаю, - кивнула я и потянулась к чаю. Руки противно дрожали, а чай казался безвкусным.

- Значит, не видели. Так. А почему он, по-вашему, пришел именно к вам?

- Потому что у меня первая квартира. Первый этаж, первый подъезд. Все идут. Алкаши за стаканом, электрики за табуреткой, а те, кто номер квартиры любимой девушки запамятовал, - за сведениями.

Бывший муж, он сидел в кресле, криво усмехнулся и кивнул.

- Рядом с подъездом мы обнаружили его машину, пока точно не установлено, где совершено нападение и сколько времени после этого он находился за рулем, но ясно одно: он куда-то хотел доехать, и оказался у вас. Как вы это объясните?

- Никак, - ответила я. Вопросы мне изрядно надоели, в них не было смысла, потому что ответов я не знала.

- Значит, никак?

- Не дави на нее, - вмешался бывший муж. Лейтенант откашлялся и опять обратился ко мне:

- Может быть, вы встречались раньше, подумайте. Может быть, общие знакомые, может быть, он бывал у вас с подругой? Успокойтесь, подумайте.

- Нечего мне думать, - покачала я головой. - Я его никогда не видела, никогда, и понятия не имею, почему он пришел именно ко мне.

Тут зазвонил телефон. Молоденький бойкий милиционер схватил трубку и передал ее лейтенанту.

- Слушаю, - гаркнул тот. Потом пошли "да", "ясно", после чего он поджал губы и с видимым облегчением передал трубку моему бывшему мужу:

- Валерий Николаевич, паренек этот хорошо в Москве известен и по твоему ведомству проходит.

Тут бывший муж гаркнул:

- Что там? - нахмурился, несколько раз бросил "да" почти с равными промежутками, потом повесил трубку и сказал, глядя на меня: - Да как же это его черт занес в твою квартиру?

Я пожала плечами и заревела.

* * *

Мои отношения с милицией последний год были прохладными, точнее, их не было вовсе. Теперь, с моей точки зрения, они стали чересчур обременительными. У меня было ощущение, что я имею дело со слабоумными: и раздражать опасно, и надоедливы очень, потому следовало набраться терпения и в сотый раз на вопрос "почему?" отвечать "не знаю". Между прочим, тот же вопрос задавала себе я. В самом деле, почему? Проблема была в том, что ответа я не знала...

В конце концов в милиции все-таки утомились и оставили меня в покое. Но покоя в мою душу это не внесло. Изо всех сил я пыталась отнестись к происшедшему философски, утешаясь тем, что время пройдет и все забудется. В четверг мои надежды рухнули, как карточный домик. Я даже не удивилась, что все началось со звонка в дверь.

Я выскочила во двор с мусорным ведром, а вернувшись, увидела в подъезде возле своей двери бритого детину зверского вида, который давил на кнопку моего звонка. Первым побуждением было пройти мимо, и я почти прошла, но он обернулся, взглянул на меня, и под этим взглядом я вдруг брякнула:

- Здрасьте, вы ко мне?

Он внимательно оглядел меня с ног до головы, а я спрятала ведро за спину и по-дурацки улыбнулась.

- Зовут как? - спросил он.

- Юлия Михайловна, - ответила я, напряженно выжидая: хлопнется бритый в мой коридор или на ногах устоит? Как выяснилось, на ногах он стоял крепко, кивнул и сказал:

- Поговорить надо.

Дрожащей рукой я открыла дверь и прошла в кухню, бритый за мной. Вел он себя нахально, заглянул в комнаты, сунул нос в ванную и даже в туалет, потом сказал, стоя спиной ко мне: "Порядок".

- Что? - не поняла я, ответить он забыл. - Послушайте, вы вообще кто? - разозлилась я и замолчала: в квартире появились еще трое.

"Что ж это я на море не уехала, ведь отпуск у меня", - пронеслось в голове. Я разглядывала гостей, а они меня. С моей точки зрения, зрелище было удручающим. Хоть телефон и находится под рукой, но позвонить я вряд ли сумею. Поэтому попыток пошевелиться я не делала, сидела на стуле и их разглядывала.

Все четверо были одеты в джинсы и шелковые рубашки. Тот, что ближе ко мне, сверкал бриллиантом на пальце и цепью на шее. У второго цепь была витой. У третьего толщиной в палец и с крестом граммов пятнадцать весом. У четвертого цепь, как у дворовой собаки, так что странно было, как он голову может держать, а крест украшен бриллиантами - из чего я заключила, что он здесь главный. Как оказалось, я ошиблась: главным был обладатель витой цепочки без креста. Он сел, устроившись с возможными удобствами, на моем диване, закурил и сказал как-то лениво:

- Ну, что, расскажи нам, как все было.

- Что? - с трудом сглотнув слюну, спросила я. Он молчал, и остальные молчали, меня надолго не хватило, я спросила опять: - Это про покойника, что ли? - кашлянула и сказала обреченно: - Я уже сто раз рассказывала.

- Расскажи в сто первый, - усмехнулся бритый. Тот, что с витой цепочкой, кивнул типу с бриллиантовым крестом: - Присмотри, - и тот исчез. Я с томлением посмотрела на все четыре угла моей кухни и вздохнула. Пауза затянулась, никого, кроме меня, это, как видно, не волновало. Я поежилась и спросила:

- А вы кто?

- Гиви, - позвал сидящий напротив меня тип, не вынимая сигареты изо рта. Бритый сделал шаг, схватил меня за шею и ткнул лицом в стол. Я взвыла, он разжал руки, а я стала вытирать кровь из разбитого носа, схватив полотенце, и, не удержавшись, брякнула:

- Псих.

Удар последовал мгновенно, слезы брызнули из глаз, я опять схватила полотенце и уткнулась в него лицом. Спрашивать, кто они, охоты больше не было. Гиви приткнулся возле стола рядом со мной, скрестив на груди здоровенные ручищи. Я поежилась и сказала жалобно:

- Бить меня не обязательно.

Все трое разом усмехнулись.

- Ну? - открыл рот Гиви.

- Что "ну"? - спросила я и торопливо дернулась в сторону. - Не знаю я ничего. Он позвонил в дверь, я открыла, он упал в коридор. Я испугалась, стала звать на помощь. Приехали "скорая" и милиция. Он уже умер. - Я поежилась и добавила: - Все.

- Все? - спросил тип напротив, глядя мне в глаза, и под этим взглядом я вдруг поняла, что жизнь моя не стоит и копейки. В его глазах я была ничто, даже меньше, чем ничто. Ему ничего не стоило раздавить меня, как таракана или пачку из-под сигарет. Это было так страшно, так чудовищно страшно, что какое-то мгновение я была близка к обмороку. Выдержать его взгляд было почти невозможно, но необходимо, если я хотела жить. Собрав всю волю, я по-собачьи уставилась в его глаза, то и дело моргая. Он перевел взгляд на Гиви, я опасливо на него покосилась и опять уставилась прямо перед собой с максимальной честностью в глазах.

- Может, ты еще скажешь, почему он к тебе пришел? - спросил Гиви.

Я вздохнула и заунывно начала:

- Ко мне все идут: алкаши за стаканом, электрики за табуреткой... у меня квартира первая.

Они переглянулись, я выжидательно замолчала.

- Еще раз, и подробнее, - сказал тип с витой цепочкой.

Я стала рассказывать с максимальными подробностями, где-то на середине запнулась и попросила:

- Послушайте, мне в туалет нужно. Срочно.

- Что? - переспросил Гиви.

- Не могу я больше, - зло сказала я, морщась от боли, и бросилась в туалет. Там я посидела пару минут, жалобно поскуливая, потом вернулась в кухню, вымыла руки и уселась, сложив ладони на коленях и поджав ноги. - На чем я остановилась? - спросила вежливо, мне никто не ответил, я сказала: - Ну вот, - и продолжила свое повествование. Оно им не понравилось, это было ясно. Честно говоря, оно и мне не нравилось. Только другого не было. Тип напротив сидел, опершись на локоть, и смотрел исподлобья. Жуткий взгляд. Наконец он заговорил:

- Квартира у тебя первая... Стреляли в него в двух километрах от твоего дома. Он проехал два кэмэ, чтобы позвонить в первую квартиру?

- Я не знаю, почему он проехал два кэмэ. Меня в милиции замучили вопросами, только... - Гиви резко выбросил руку, но я за ним следила: рука зависла в воздухе. Парень, который молча стоял, привалившись спиной к моему холодильнику, неожиданно фыркнул. Я замерла, ожидая, что последует за этим. Гиви удивил меня несказанно: вместо того чтобы разозлиться, усмехнулся краем губ, выжидательно глядя на старшего. Тот потер ладонью щеку и сказал как-то лениво:

- Может, ты ничего не знаешь, а может быть, тебе так просто кажется. Я думаю, тебе надо помочь.

- Я же не отказываюсь, - вяло заметила я, косясь на Гиви. Тот подошел к плите, зажег все четыре конфорки и вернулся ко мне. В первую секунду я испугалась, что сейчас умру, еще через секунду - что этого не случится.

- Значит, ты его раньше не видела? - спросил Гиви, рывком поднимая меня за шиворот. - Мишка, есть что-нибудь ей пасть заклеить, чтоб не орала? - обратился он к парню у холодильника.

- Не буду я орать, - торопливо заверила я. - Не надо мне пасть заклеивать, и вообще ничего не надо.

- Вот я тебя сейчас на плиту задницей посажу, бьюсь об заклад, что-нибудь да вспомнишь.

До плиты была пара шагов.

- Чего вы хотите? - охнула я.

- Помочь тебе вспомнить.

Я почувствовала, как ноги у меня подкосились, и повисла на руках у Гиви. Он явно не шутил, жар плиты доходил и сюда, я уставилась на типа с витой цепочкой и вдруг взвизгнула.

- Не надо, я вспомнила, - руки разжались, и я мешком осела на пол.

- Вот видишь, - лениво сказал старший, не меняя позы. - Что ты вспомнила?

- Подробно рассказывать? - спросила я.

- Подробно, - кивнул он.

- Мне в туалет надо.

- Перебьешься.

Я покачала головой:

- Нет. Честно, надо.

Он кивнул, а я оказалась в туалете, разглядывала потолок и собиралась с мыслями. Они не радовали.

- Эй, ты, - рявкнул тот, кого звали Мишкой.

- Иду, - с тоской отозвалась я и вернулась в кухню. Газ все еще горел, я вздохнула и сказала:

- У меня сломался телевизор, - Гиви подался вперед, я дернулась и заныла. - Сами же сказали - подробно. - Старший едва заметно кивнул. Гиви сложил на груди руки и замер. - У меня сломался телевизор, а у подруги их два. Один маленький, переносной, с ручкой. И я поехала к ней за телевизором. Но он хоть и маленький, но неудобный. В троллейбусе с ним не поедешь. Я стала машину ловить, и он остановился, то есть этот, кого убили. Привез меня сюда, денег не взял. Я поблагодарила. А он сказал: "Давайте отнесу" - и отнес. Я предложила выпить кофе, он согласился, мы выпили по чашке, познакомились. Милый человек. Зовут Сережа. Сказал, что из Москвы. А здесь по делам.

- По каким делам? - спросил тип напротив.

- Не знаю, просто сказал: "По делам". Я сказала: "Спасибо, что помогли", а он: "Спасибо за кофе". Я проводила его до двери и села читать. А потом звонок. Открываю, он вошел, сказал: "Помоги" - и упал. Все. Честно, все, - я вздохнула.

- Павел, ты ей веришь? - подал голос Гиви.

Тип с витой цепочкой, которого, как оказалось, звали Павел, долго молчал, потом опять потер щеку и спросил:

- Сколько времени прошло?

- Два часа. Точнее, два часа пятнадцать минут, - добавила я, стараясь быть полезной. - Когда он ушел, я телевизор включила, шли "Вести", а когда в дверь позвонил, я на часы посмотрела, было пятнадцать минут одиннадцатого.

- Ты почему ментам не рассказала?

- Так они спрашивали, знаю ли я его. Так разве я его знаю? Он был здесь десять минут. Чашку кофе выпил. Сережа из Москвы. А потом вошел и умер. Сидел вот здесь, где вы сидите, веселый милый парень, а через два часа умер у меня на глазах. Это как? - я заскучала, разглядывая свои ноги.

- Ума не приложу, что у него здесь за дела, - покачал головой Гиви.

- Не было у него здесь никаких дел и быть не могло, - отрезал Павел. Посидел, помолчал и спросил: - Ну, что ты нам еще расскажешь?

- Вам что, надо, чтоб я врать начала? Так вы хоть намекните, что у меня фантазия убогая, опять же, боюсь не угодить.

- Поговори, - сурово сказал Гиви, и я примолкла. Павел меня разглядывал. Вид у меня был придурковатый и, с моей точки зрения, чистосердечный.

- Все-таки задницу тебе подпалить стоит, - сказал он, я заревела и стала в туалет проситься. Тут раздался голос бывшего мужа:

- Руки вверх, - и в кухне появился он сам с пистолетом в руке, за его спиной возник тип с алмазным крестом и тоже с пистолетом, сказал ласково:

- Ты железякой-то не балуйся, брось на диван.

По моему мнению, бывший всегда был законченным идиотом. Мишка его обыскал, заглянул в документы, хмыкнул и передал их Павлу.

- Мент.

Тот равнодушно взглянул на удостоверение, потом на меня и сказал, ни к кому не обращаясь:

- Шестой отдел, значит? Интересно.

- Это мой муж, - сообщила я, изо всех сил стараясь быть полезной.

- Ну что, мент? Садись, поговорим. - Бывший, его, кстати, зовут Валерка, сел на табурет и принялся всех рассматривать. - Дела такие, - продолжал Павел. - На днях в этой квартире погиб мой брат. Ты знаешь, кто он, значит, знаешь, кто я. Чтобы было совсем ясно, расскажу кое-что из нашей биографии. Папаню мы в глаза не видели, а мать в тюрьму пристроили, когда Сереге было десять, а мне четырнадцать лет. Так что он мне навроде сына. И я паскуду, что его убила, из-под земли достану. Каким боком тут твоя жена - сам думай. Все уяснил, мент?

Валерка кивнул, закинул ногу на ногу и запел:

- В нашем городе чепе - из автоматов расстрелян человек. Убийцу мы найдем, и он будет наказан по всей строгости закона. Не вижу повода для разногласий. При чем здесь моя жена?

- Бывшая, - торопливо влезла я.

- Бывшая, - кивнул он.

- В гробу я видел ваш закон. Я сам себе закон. Ясно? А ты, если хочешь свою бывшую живой видеть, поможешь.

Мне это совершенно не понравилось, о чем я не замедлила сказать, жаль, что на меня никто не обращал внимания.

- Грозить мне глупо, - вздохнул Валерка, правильно, ему что, не его убьют.

- Брось, мент. Скажи путное. Автоматы в вашем городе у кого имеются?

Валерка усмехнулся:

- Мы в него не стреляли. Зачем? Если честно, никто и знать не знал, что он здесь ошивается.

- Во-во, расскажи-ка нам, кто у вас в городе хозяин.

- Законная власть.

- Ты дурака-то из себя не строй, и так не больно умный. Расскажи-ка нам, мент, про местную братву.

Валерка поразмышлял, я прямо-таки видела, как в голове его медленно крутятся колесики с зубчиками, цепляясь друг за друга.

- Что ж, - сказал он. - Кое-какой информацией я могу поделиться. - Делиться бывший не любил, это я хорошо знала, значит, усмотрел в ситуации какую-то для себя выгоду и уже мечтал о новой звездочке. Играть в его игры у меня желания не было, я ему в магазине расплачиваться не доверяла, а тут, как ни крути, речь идет о моей жизни. Я злилась, а Валерка информацией делился: - В городе четыре крупные группировки. Номер первый: Матвеев Виктор Васильевич, кличка Мотя, называть его так не рекомендую. Сорок семь лет, рецидивист, наркоман, садист. Рост метр шестьдесят четыре см, лысина, лицо в оспинах, глаза небольшие, темные, зубы - весь перед золотой, на запястье левой руки татуировка: якорь, на пальцах правой имя "Витя". Самый опасный тип в городе на сегодняшний день. Хвастал, что может собрать до пятисот боевиков. Врет. Но банда серьезная, хорошо вооружена. Номер второй: Громов Александр Павлович, кличка Боксер, к уголовной ответственности не привлекался, выпорхнул из спортсменов. Оттуда и кличка. Тридцать два года, рост сто семьдесят восемь, красавец, бабник. Волосы темные, глаза тоже темные, большие, нос слегка приплюснут, подбородок с ямочкой. Мотю с его воровскими заморочками ненавидит страшно. Номер третий: Панкратов Алексей Викторович, тридцать два года, бывший воин-интернационалист, отсюда кличка Афганец, его узнаете сразу, ранен был в голову, лицо изувечено. С войны вернулся героем, имеет боевой орден, у него большой авторитет среди афганцев, а их у нас в области много. Уголовников не жалует. Если между Мотей и Боксером начнется война, поддержит Боксера. Номер четвертый: Колеватых Сергей Владимирович, двадцать семь лет, кличка Косой. Он на Крамарова похож. В шестнадцать лет привлекался за драку, ходят слухи, на зоне себя не показал. В группировке в основном малолетки, но пара автоматов и у него найдется. Мотю боится до судорог, в случае чего - примкнет к нему. Время от времени все собираются в казино, есть у нас такой притон "Встреча", вот там и встречаются.

Пока Валерка памятью бахвалился, я томилась. Словоохотливость бывшего мужа вызывала опасения. Теперь я сомневалась, так уж ли случайно он возник на моей кухне. Размышлять об этом не хотелось, и я, чтобы отвлечься, своих гостей разглядывала. Теперь их физиономии не казались зверскими и особенно страшными. Даже бритый наголо Гиви был симпатичен на особый бандитский манер. Я прикинула: хорошо это или плохо для меня. Выходило, что никак. И в самом деле, какая разница, кто меня убьет: симпатичный с виду парень или не очень. Хотя, из-за врожденного эстетического чувства, симпатичный предпочтительней. Росту в Гиви метра два, бывший далеко не коротышка, но этому и он чуть выше плеча. Здоровенные ручищи, грудь и даже шея покрыты густой черной шерстью. Большие темные глаза полуприкрыты веками. Понаблюдав за ним, я решила: этот убьет, только если прикажут. Утешение слабое, и все же... Беспокойство вызывал Мишка: рослый, плечистый, с ярким, запоминающимся лицом, пустыми глазами, лыбится, это пугает. Такому, что прикурить, что в затылок выстрелить - все едино.

Витек выглядел обыкновенным парнем тридцати с небольшим лет. Надо полагать, из бывших спортсменов. Он как будто скучал, а на меня и вовсе не обращал внимания. Самой большой проблемой был, конечно, Павел. Рыжеватый блондин с короткой стрижкой и взглядом кобры. Высокий, крепкий мужик, по которому жизнь прошлась круто, и который сам гулял по ней, не заботясь о том, где пройдут другие. Вот уж о чем и думать тошно, так это о таком враге, как он.

Тут бывший наконец заткнулся, что прервало мои размышления. Павел привычно потер щеку, взглянул исподлобья на Валерку, и я со злорадством отметила, что тот глаза торопливо отвел.

- Что ж, мент, - сказал Павел. - Излагаешь гладко. Значит, любой из четверых. Только просто так из автоматов не палят. Повод нужен. А я его не вижу, - и добавил как будто для себя: - Понять не могу, что он здесь делал.

- Приезжал он трижды за последние два месяца, каждый раз останавливался в "Дружбе", гостиница "Интуриста". Жил по несколько дней. Тихо, незаметно, гостей не принимал. Обедал в ресторане в одиночестве. Пенсионер, да и только.

Мишка фыркнул и сказал презрительно:

- Это Серега-то?

Но Павел его перебил:

- Вот что, Витек, сгоняй в эту "Дружбу", персонал поспрашивай, ментам могли не сказать, а тебе скажут.

Витек молча кивнул и исчез. Бывший демонстративно посмотрел на часы.

- Беседа наша затянулась, - сказал, ухмыляясь. - А у меня дела.

- Топай, не держу.

- Где вы остановитесь? - Подлец, честное слово, нет бы прямо спросил: "Когда вы уберетесь отсюда?" Павел криво усмехнулся.

- Мы тебе сообщим. И вот еще что. Жена твоя с нами побудет. Ты по-хорошему, и мы по-хорошему, а если... в общем, понимаешь.

- Зачем она вам? - удивился Валерка. - Она-то здесь при чем?

- Может, ни при чем, а может, наоборот. Есть здесь что-то, мент, чувствую. Ты не переживай, твою бывшую не обидим.

Меня это ничуть не успокоило, я попыталась возражать, Павел бросил равнодушно:

- Заткнись. - И я заткнулась.

Валерка кивнул мне и исчез. Я заревела с досады и стала в туалет проситься. В туалет отпустили.