Юрий Домбровский
Факультет ненужных вещей
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
между тем кончался уже август: над прилавками и садами пронеслись быстрые
косые дожди (в Алма-Ате в это время всегда дождит), и времени для работы
оставалось самое-самое большее месяц.
накалялся так, что до него не дотронешься. Идешь в гору, расплеснешь
ведро, и лужа высохнет тут же, а земля так и останется сухой, глухой и
седой. А однажды с одним из рабочих экспедиции приключился настоящий
солнечный удар. Вот поднялся-то шум! Побежали в санчасть колхоза за
носилками. Они стояли у стены, и когда Зыбин - начальник экспедиции
Центрального музея Казахстана - наклонился над ними, то с серого брезента
на него пахнуло йодоформом и карболкой. Он даже чуть не выронил ручку.
Ведь вот: сад, ветер, запах трав и яблок, блеск и трепет листьев, на траве
чуткие черные тени их, а тут больница и смерть.
одеялом и стащили вниз. Все бестолково кричали: "Тише, тише! Ну чего вы
его так? Это же больной!" - остановили под горой попутную пятитонку - в
это время из домов отдыха все машины несутся порожняком, - осторожно
вознесли носилки и поставили возле мотора - там трясет меньше, - и сейчас
же два молодых землекопа, остро блеснув ботинками, вскочили и уселись по
обе их стороны. Они уже успели где-то нагладиться, начиститься, вымыться и
расчесаться. Ну а рабочий-то день, конечно, пропал. Все разбрелись по
саду, кое-кто пошел к речке, и оттуда, из кустов, ударила гармошка и
заорала девка.
взмыленную голову. - Обрадовались! Вот работников-то мы с вами нашли,
Георгий Николаевич, а? С ними как раз клад отыщем.
стояли над горным ледяным потоком (это и была речка Алмаатинка) и
окатывались с головы до ног.
окунулся в поток. - Но ведь это что значит? - продолжал он, выныривая и
отфыркиваясь. - Ведь это значит, что пока мы тряслись над этим
Поликарповым, кто-то уже успел сгонять в правление к Потапову за
гармошкой, а это, я вам скажу, две версты верных по горам. Я однажды
посмотрел на часы, пока шел, - полчаса, верных две версты.
в палатку влетел. Я проявляю, так он, скот, нарочно все настежь! "Наш
товарищ доходит, а вы тут разложили свои..." Товарищ у него, черта,
видишь, доходит. Очень нужен ему товарищ! - И он опять ушел по плечи в
поток.
глаза, и сказал:
изверились. ("Вот-вот, - согласился Корнилов, - вот-вот, они изверились,
скоты!") А помните, как было сначала? Жара, дождь, а они знай грызут и
грызут холм. А теперь, когда два месяца прошло впустую, ни горшка, ни
рожка, ну конечно... Ну хотя бы вы снова скотские кости откопали, что ли.
грудь и шею. Движения у него были широкие и сильные. Когда Зыбин ему
сказал о скотских костях, он вдруг приостановился и спросил:
звонили, два раза даже звонили! Потапов приходил за вами. Какая-то женщина
звонила. Я велел ей дать музейный телефон. Ничего? Она вас застала?
и стал им быстро, ловко и весело растирать, как будто Пилить, спину. Был
он невысокий, загорелый, мускулистый, чернявый и очень подвижный. У него
всегда все ходило: руки, спина, мускулы, губы, глаза. "Артист, - подумал
Зыбин, любуясь им. - Ох артист же! Это он в Сандунах так".
Корнилов. - И не только ничего, но даже и очень, очень хорошо. - Он
скомкал полотенце и бросил его в Зыбина. - Собирайтесь-ка, натягивайте
новые сотельные брюки, и потопали. Директор, наверно, уж нас заждался.
"потопали" или даже "увидишь - закачаешься".
директор!). - Да разве он...
рассматривая его полное белое лицо и светлые водянистые глаза, они даже
как-то поглупели за секунду. - А как же, дорогой Георгий Николаевич? Он же
вас любит, правда? Ну а если любит, то и сам приедет, и гостей привезет.
Да каких гостей. Увидите - закачаетесь. Он так и сказал мне: "Ждите, я
приеду". Ну-ка пошли встречать.
вдруг остановился и ласково сказал Корнилову:
огненно-кровавое, голубое, темно-зеленое, фиолетовое и просто белое -
круглые листы осинника, уже налившиеся винным багрянцем; частые незабудки
на светлом болотистом лужке, черные сердитые тростники; влажное, очень
зеленое и тоже частое и чистое, как молодой лучок, поле - с одной стороны
его покачивались ажурные белые зонтики, а с другой стороны стояли высокие
строгие стебли иван-чая с острыми чуткими листьями и фиолетовым цветом, -
все это, погруженное в вечер и туман, смирялось, тухло, стихало и
становилось тонким, отдаленным и фантастическим.
вы же сотельные брюки испортили, ой горе мое!
пристающей пылью.
Только еще больше вотрете. Вот придем - надо будет взять сухую щетку и
отдраить вас всего. Но только пусть она сама драит. Она, а не вы. А то
ничего не выйдет. - Он смешливо покачал головой. - Вот комиссия,
создатель. Приедут, посмотрят. Рабочие водку глушат. Одного так уж даже
замертво увезли. Научный состав навеселе, а руководитель сидит без штанов
в шалаше. Красотища! А научные результаты-то, а?
ножки. Вот мы их и предъявим. Ведь вы их еще не зарыли?
экспедиции началась полоса сплошных неудач, Корнилов по каким-то понятным
одному ему приметам вдруг решил, что место, где они копают, конечно,
безнадежное, но вот если приняться за небольшой пологий холмик на яблочной
просеке...
Пехов Алексей
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Акунин Борис
Лондон Джек