Жюль Верн
Пятнадцатилетний капитан
---------------------------------------------------------------
1954--1957
---------------------------------------------------------------
южной широты и 165В°19" западной долготы от Гринвича. Это судно
водоизмещением в четыреста тонн было снаряжено в Сан-Франциско для охоты на
китов в южных морях.
Уэлдону; командовал судном в продолжение многих лет капитан Гуль.
за Берингов пролив, а также в моря Южного полушария, к Тасмании и к мысу
Горн. "Пилигрим" считался одним из лучших кораблей флотилии. Ход у него был
отличный. Превосходная оснастка позволяла ему с небольшой командой доходить
до самой границы сплошных льдов Южного полушария.
дрейфующих летом южнее Новой Зеландии и мыса Доброй Надежды, то есть на
более низких широтах, чем в северных морях. Правда, это только небольшие
айсберги, уже потрескавшиеся и размытые теплой водой, и большая часть их
быстро тает в Атлантическом или Тихом океанах.
из лучших гарпунщиков южной флотилии, находилось пять опытных матросов и
один новичок. Этого было недостаточно: охота на китов требует довольно
большого экипажа для обслуживания шлюпок и для разделки добытых тут. Но
мистер Джеме Уэлдон, как и другие судовладельцы, считал выгодным вербовать в
Сан-Франциско лишь матросов, необходимых для управления кораблем. В Новой
Зеландии среди местных жителей и дезертиров всех национальностей не было
недостатка в искусных гарпунщиках и матросах, готовых наняться на один
сезон. По окончании кампании они получали расчет и на берегу дожидались
следующего года, когда их услуги снова могли понадобиться китобойным судам.
При такой системе судовладельцы экономили немалые суммы на жалованье судовой
команды и увеличивали свои доходы от промысла.
Полярного круга, но в ее трюмах оставалось еще много места для китового уса
и немало бочек, не заполненных ворванью. Уже в то время китовый промысел был
нелегким делом. Киты стали редкостью: сказывались результаты их беспощадного
истребления. Настоящие киты начали вымирать, и охотникам приходилось
промышлять полосатиков [1], охота на которых представляет немалую опасность.
пройти в следующее плавание в более высокие широты -- если понадобится,
вплоть до земель Клары и Адели, открытых, как это твердо установлено,
французом Дюмоном д'Юрвилем, как бы это ни оспаривал американец Уилкс.
лета в Южном полушарии и, следовательно, задолго до конца промыслового
сезона, капитану Гулю пришлось покинуть место охоты. Вспомогательная команда
-- сборище довольно темных личностей -- вела себя дерзко, нанятые матросы
отлынивали от работы, и капитан Гуль вынужден был расстаться с ней.
порт Окленда, расположенный в глубине залива Хаураки на восточном берегу
северного острова Новой Зеландии. Здесь капитан высадил китобоев, нанятых на
сезон.
по меньшей мере двести бочек ворвани. Никогда еще результаты промысла не
были столь плачевны.
китобоя было глубоко уязвлено неудачей: впервые он возвращался с такой
скудной добычей; он проклинал лодырей и тунеядцев, которые сорвали промысел.
заняты на других китобойных судах. Пришлось, таким образом, отказаться от
надежды дополна нагрузить "Пилигрим". Капитан Гуль собирался уже уйти из
Окленда, когда к нему обратились с просьбой принять на борт пассажиров.
Отказать в этом он не мог.
родственник, которого все называли "кузен Бенедикт", находились в это время
в Окленде. Они приехали туда с Джемсом Уэлдоном, который изредка посещал
Новую Зеландию по торговым делам, и предполагали вместе с ним вернуться в
Сан-Франциско. Но перед самым отъездом маленький Джек серьезно занемог.
Джемса Уэлдона призывали в Америку неотложные дела, и он уехал, оставив
жену, заболевшего ребенка и кузена Бенедикта в Окленде.
долгими бедной миссис Уэлдон. Когда маленький Джек оправился от болезни, она
стала собираться в дорогу. Как раз в это время "Пилигрим" пришел в
Оклендский порт.
существовало. Миссис Уэлдон предстояло сначала поехать в Австралию, чтобы
там пересесть на один из трансокеанских пароходов компании "Золотой век",
связывающих пассажирскими рейсами Мельбурн с Панамским перешейком через
Папеэте. Добравшись до Панамы, она должна была ждать американский пароход,
курсировавший между перешейком и Калифорнией.
неприятные для женщин, путешествующих с детьми. Поэтому, узнав о прибытии
"Пилигрима", миссис Уэлдон обратилась к капитану Гулю с просьбой доставить
ее в Сан-Франциско вместе с Джеком, кузеном Бенедиктом и Нан -- старухой
негритянкой, которая вынянчила еще самое миссис Уэлдон.
капитана Гуля всегда содержалось в безукоризненном порядке, а время года
было еще благоприятно по обе стороны экватора.
свою каюту. Ему хотелось, чтобы во время плаванья, которое должно было
продлиться дней сорок -- пятьдесят, миссис Уэлдон была окружена возможно
большим комфортом на борту китобойного судна.
преимуществ. Правда, шхуна-бриг должна была сначала зайти для разгрузки в
порт Вальпараисо в Чили, лежащий в стороне от прямого курса. Зато от
Вальпараисо до самого Сан-Франциско судну предстояло идти вдоль
американского побережья при попутных береговых ветрах.
дальних странствований, была храбрая женщина и не боялась моря; ей было
около тридцати лет, и она отличалась завидным здоровьем. Она знала, что
капитан Гуль отличный моряк, которому Джеме Уэлдон вполне доверял, а
"Пилигрим" падежный корабль и на отличном счету среди американских
китобойных судов. Случай представился -- надо было им воспользоваться. И
миссис Уэлдон решилась совершить плавание на борту судна небольшого тоннажа.
Разумеется, кузен Бенедикт должен был сопровождать ее.
было выпускать одного из дому. Скорее сухопарый, чем худой, и не то чтобы
высокий, но какой-то длинный, с огромной взлохмаченной головой, с золотыми
очками на носу -- таков был кузен Бенедикт. С первого взгляда в этом
долговязом человеке можно было распознать одного из тех почтенных ученых,
безобидных и добрых, которым на роду написано всегда оставаться взрослыми
детьми, жить на свете лет до ста и умереть с младенческой душой.
такие простодушные добряки, как он, кажутся всеобщими родственниками. Кузен
Бенедикт никогда не знал, куда ему девать свои длинные руки и ноги; трудно
было найти человека более беспомощного и несамостоятельного, особенно в тех
случаях, когда ему приходилось разрешать обыденные, житейские вопросы.
ухитрялся стеснять каждого и сам чувствовал себя стесненным собственной
неуклюжестью. Впрочем, он был неприхотлив, покладист, нетребователен,
нечувствителен к жаре и холоду, мог не есть и не пить целыми днями, если его
забывали накормить и напоить. Казалось, кузен Бенедикт принадлежит не
столько к животному, сколько к растительному царству. Он был как бесплодное,
почти лишенное листьев дерево, не способное ни приютить, ни накормить
путника. Но у него было доброе сердце. Он охотно оказывал бы услуги людям,
если бы в состоянии был оказывать их, как сказал бы Прюдом, и его все
любили, несмотря на его слабости, а может быть, именно за них. Миссис Уэлдон
смотрела на него как на своего сына, как на старшего брата маленького Джека.
бездельником. Напротив, это был неутомимый труженик. Единственная страсть --
естественная история -- поглощала его целиком.
Известно, что эта наука включает в себя зоологию, ботанику, минералогию и
геологию. Но кузен Бенедикт ни в какой мере не был ни ботаником, ни
минералогом, ни геологом.
Кювье [2] Нового Света, способным аналитически разложить или синтетически