Вашингтон Ирвинг
Рип ван Винкль
Каатскильские горы. Эти дальние отроги великой семьи Аппалачей, взнесенные
на внушительную высоту и господствующие над окружающей местностью, виднеются
к западу от реки. Всякое время года, всякая перемена погоды, больше того -
всякий час на протяжении дня вносят изменения в волшебную окраску и
очертания этих гор, так что хозяюшки - что ближние, то и дальние - смотрят
на них как на безупречный барометр. Когда погода тиха и устойчива, они,
одетые в пурпур и бирюзу, вычерчивают свои смелые контуры на прозрачном
вечернем небе, но порою (хотя вокруг, куда ни глянь, все безоблачно) у их
вершин собирается сизая шапка тумана, и в последних лучах заходящего солнца
она горит и сияет, как венец славы.
легкий дымок, вьющийся над селением, гонтовые крыши которого просвечивают
между деревьями как раз там, где голубые тона предгорья переходят в яркую
зелень расстилающейся перед ним местности. Это - старинная деревушка,
построенная голландскими переселенцами еще в самую раннюю пору колонизации,
в начале правления доброго Питера Стюйвезента (да будет мир праху его!), и
еще совсем недавно тут стояло несколько домиков, сложенных первыми
колонистами из мелкого, вывезенного из Голландии желтого кирпича, с
решетчатыми оконцами и флюгерами в виде петушков на гребнях островерхих
крыш.
правде, порядком пострадал от времени и непогоды), в давние времена, тогда,
когда этот край был еще британской провинцией, жил простой, добродушный
малый по имени Рип ван Винкль. Он принадлежал к числу потомков тех самых ван
Винклей, которые с великою славою подвизались в рыцарственные дни Питера
Стюйвезента и находились с ним при осаде форта Христина. Воинственного
характера своих предков он, впрочем, не унаследовал. Я заметил уже, что это
был простой, добродушный малый; больше того, он был хороший сосед и
покорный, забитый супруг. Последнему обстоятельству он и был обязан,
по-видимому, той кроткостью духа, которая снискала ему всеобщую любовь и
широкую популярность, ибо наиболее услужливыми и покладистыми вне своего
дома оказываются мужчины, привыкшие повиноваться сварливым и вечно
бранящимся женам. Их нрав, пройдя через огненное горнило домашних невзгод,
становится, вне всякого сомнения, гибким и податливым, ибо супружеские
нахлобучки лучше всех проповедей на свете научают человека добродетели
терпения и послушания. Вот почему сварливую жену в некоторых отношениях
можно считать благословением неба, а раз так, Рип ван Винкль был благословен
трижды.
всех деревенских хозяюшек, которые, согласно обыкновению прекрасного пола,
во всех семейных неурядицах Рипа неизменно становились на его сторону и,
когда тараторили друг с другом по вечерам, не упускали случая взвалить всю
вину на тетушку ван Винкль. Даже деревенские ребятишки встречали его
появление шумным и радостным гомоном. Он принимал участие в их забавах,
мастерил им игрушки, учил запускать змея и катать шарики {Речь идет о
детской игре, наподобие наших бабок.} и рассказывал нескончаемые истории про
духов, ведьм и индейцев. Когда бы ни проходил он по деревне, его постоянно
окружала ватага ребят, цеплявшихся за полы его одежды, забиравшихся к нему
на спину и безнаказанно учинявших тысячи шалостей; кстати, не было ни одной
собаки в окрестностях, которой пришло бы в голову на него залаять.
производительному труду. Это происходило, однако, не потому, что у него
нехватало усидчивости или терпения, - ведь сидел же он сиднем, бывало, на
мокром камне с удочкой, длинною и тяжелой, как татарская пика, и безропотно
удил целыми днями даже в тех случаях, когда ни разу не клюнет; бродил же он
часами с ружьем на плече по лесам и болотам, по горам и по долам, чтобы
подстрелить нескольких белок или лесных голубей. Никогда не отказывался он
пособить соседу даже в самой трудной работе и был первым, если в деревне
принимались сообща лущить кукурузу или возводить каменные заборы; жительницы
деревни привыкли обращаться к нему с различными поручениями или просьбами
сделать для них какую-нибудь мелкую докучливую работу, взяться за которую не
соглашались их менее покладистые мужья. Короче говоря, Рип охотно брался за
чужие дела, но отнюдь не за свои собственные; исполнять обязанности отца
семейства и содержать ферму в порядке представлялось ему немыслимым и
невозможным.
скверный участок в целом краю, все растет на нем из рук вон плохо и всегда
будет расти отвратительно, несмотря на все труды и усилия. Изгороди у него
то и дело разваливались; корова неизменно умудрялась заблудиться или
попадала в чужую капусту; сорняки на его поле росли, конечно, быстрее, чем у
кого бы то ни было; всякий раз, когда он собирался работать вне дома,
начинал, как нарочно, лить дождь, и, хотя доставшаяся ему по наследству
земля, сокращаясь акр за акром, превратилась в конце концов, благодаря его
хозяйничанию, в узкую полоску картофеля и кукурузы, полоска эта была
наихудшею в этих местах.
родителей. Его сын Рип походил на отца, и по всему было видно, что вместе со
старым платьем он унаследует и отцовский характер. Обычно он трусил мелкой
рысцой, как жеребенок, по пятам матери, облаченный в старые отцовские,
проношенные до дыр штаны, которые с великим трудом придерживал одною рукой,
подобно тому как нарядные дамы в дурную погоду подбирают шлейф своего
платья.
смертных, обладателей легкомысленного и беспечного нрава, которые живут не
задумываясь, едят белый хлеб или черный, смотря по тому, какой легче добыть
без труда и забот, и скорее готовы сидеть сложа руки и голодать, чем
работать и жить в довольстве. Если бы Рип был предоставлен себе самому, он
посвистывал бы в полное свое удовольствие на протяжении всей своей жизни,
но, увы!.. супруга его жужжала ему без устали в уши, твердя об его лени,
беспечности и о разорении, до которого он довел собственную семью. Утром,
днем и ночью ее язык трещал без умолку и передышки: все, что бы ни сказал и
что бы ни сделал ее супруг, вызывало поток домашнего красноречия. У Рипа был
единственный способ отвечать на все проповеди подобного рода, и благодаря
частому повторению это превратилось в привычку: он пожимал плечами,
покачивал головой, возводил к небу глаза и упорно молчал. Впрочем, это
влекло за собой новые залпы со стороны его неугомонной супруги, и в конце
концов ему приходилось отступать с поля сражения и скрываться за пределами
дома - ведь только эти пределы и остаются несчастному мужу, живущему под
башмаком у жены.
существо не менее подбашмачное, чем его бедняга-хозяин, - ибо госпожа ван
Винкль, считая, что они товарищи по безделью, злобно косилась на Волка, видя
в нем причину частых отлучек ее супруга. Волк же, в сущности говоря, обладал
всеми чертами характера, которые полагается иметь честному псу; он не
уступил бы в отваге ни одному зверю, рыскавшему в лесах, но какая отвага
устоит перед нападками злого женского языка! Стоило Волку переступить порог
дома - и облик его сразу преображался: понурый, с опущенным в землю или
зажатым между ног хвостом, крался он с видом преступника, то и дело бросая
косые взгляды на хозяйку ван Винкль и при малейшем взмахе метлы или
уполовника с воем и визгом кидаясь за дверь.
никогда не смягчается с возрастом, а острый язык - единственный их всех
режущих инструментов, которые не только не притупляется от постоянного
употребления, но, наоборот, делается все острей и острей. Будучи принужден
частенько покидать домашний очаг, Рип мало-помалу привык находить отраду в
посещении, так сказать, постоянного клуба мудрецов, философов и прочих
деревенских бездельников. Клуб этот заседал на скамье у небольшого трактира,
вывеской которому служил намалеванный красною краской портрет его
королевского величества Георга III. Здесь просиживали они в холодке
нескончаемый летний день, бесстрастно передавая друг другу деревенские
сплетни или сонно пережевывая бесчисленные "истории ни о чем". Впрочем, иным
государственным деятелям стоило б выложить хорошие денежки, чтобы послушать
глубокомысленные дискуссии, возникавшие порой между ними, когда какой-нибудь
случайный проезжий снабжал их старой газетой. С какою торжественностью
внимали они тогда неторопливому чтению Деррика ван Буммеля, школьного
учителя, маленького и опрятного ученого человечка, который не запнувшись мог
произнести самое гигантское слово во всем словаре! С какою мудростью
толковали они о событиях многомесячной давности!
патриарх деревни и владелец трактира, у порога которого он восседал с утра