Федор Кузьмич Сологуб
Мелкий бес
"Я сжечь ее хотел, колдунью злую"
I
После праздничной обедни прихожане расходились по домам. Иные
останавливались в ограде, за белыми каменными стенами, под старыми липами и
кленами, и разговаривали. Все принарядились по-праздничному, смотрели друг
на друга приветливо, и казалось, что в этом городе живут мирно и дружно. И
даже весело. Но все это только казалось.
Гимназический учитель Передонов, стоя в кругу своих приятелей, угрюмо
посматривая на них маленькими, заплывшими глазами из-за очков в золотой
оправе, говорил им:
- Сама княгиня Волчанская обещала Варе, уж это наверное. Как только,
говорит, выйдет за него замуж, так я ему сейчас же и выхлопочу место
инспектора.
- Да как же ты на Варваре. Дмитриевне женишься?- спросил краснолицый
Фаластов: - ведь она же тебе сестра! Разве новый закон вышел, что и на
сестрах венчаться можно?
Все захохотали. Румяное, обыкновенно равнодушно-сонное лицо Передонова
сделалось свирепым.
- Троюродная... - буркнул он, сердито глядя мимо собеседников.
- Да тебе самому княгиня обещала? - спросил щеголевато одетый, бледный
и высокий Рутилов.
- Не мне, а Варе, - ответил Передонов.
- Ну вот, а ты и веришь, - оживленно говорил Рутилов. - Сказать все
можно. А ты сам отчего к княгине не явился?
- Пойми, что мы пошли с Варей, да не застали княгини, всего на пять
минут опоздали, - рассказывал Передонов,- она в деревню уехала, вернется
через три недели, а мне никак нельзя было ждать, сюда надо было ехать к
экзаменам.
- Сомнительно что-то, - сказал Рутилов и засмеялся, показывая
гниловатые зубы.
Передонов призадумался. Собеседники разошлись. Остался с ним один
Рутилов.
- Конечно, - сказал Передонов, - я на всякой могу, на какой захочу. Не
одна мне Варвара.
- Само собою, за тебя, Ардальон Борисыч, всякая пойдет, - подтвердил
Рутилов.
Они вышли из ограды и медленно проходили по площади, немощеной и
пыльной. Передонов сказал:
- Только вот княгиня как же? Она разозлится, если я Варвару брошу.
- Ну, что ж княгиня! - сказал Рутилов.- Тебе с ней не котят крестить.
Пусть бы она тебе место сначала дала, - окрутиться успеешь. А то как же так,
зря, ничего не видя!
- Это верно.. . - раздумчиво согласился Передонов.
- Ты так Варваре и скажи, - уговаривал Рутилов. - Сперва место, а то,
мол, я так не очень-то верю. Место получишь, а там и венчайся, с кем
вздумаешь. Вот ты лучше из моих сестер возьми, - три, любую выбирай. Барышни
образованные, умные, без лести сказать, не чета Варваре. Она им в подметки
не годится.
- Ну-у.. . - промычал Передонов.
- Верно. Что твоя Варвара? Вот, понюхай.
Рутилов наклонился, оторвал шерстистый стебель белены, скомкал его
вместе с листьями и грязно-белыми цветами и, растирая все это пальцами,
поднес к носу Передонова. Тот поморщился от неприятного, тяжелого запаха.
Рутилов говорил:
- Растереть да бросить, - вот и Варвара твоя. Она и мои сестры - это,
брат, две большие разницы. Бойкие барышни, живые, - любую возьми, не даст
заснуть. Да и молодые, - самая старшая втрое моложе твоей Варвары.
Все это Рутилов говорил, по обыкновению своему, быстро и весело,
улыбаясь, но он, высокий, узкогрудый, казался чахлым и хрупким, и из-под
шляпы его, новой и модной, как-то жалко торчали жидкие, коротко остриженные
светлые волосы.
- Ну, уж и втрое, - вяло возразил Передонов, снимая и протирая золотые
очки.
- Да уж верно! - воскликнул Рутилов. - Смотри, не зевай, пока я жив, а
то они у меня тоже с гонором, - потом захочешь, да поздно будет. А только из
них каждая за тебя с превеликим удовольствием пойдет.
- Да, в меня здесь все влюбляются, - с угрюмым самохвальством сказал
Передонов.
- Ну, вот видишь, вот ты и лови момент, - убеждал Рутилов.
- Мне бы, главное, не хотелось, чтобы она была сухопарая, - с тоскою в
голосе сказал Передонов. - Жирненькую бы мне.
- Да уж на этот счет ты не беспокойся,- горячо говорил Рутилов.- Они и
теперь барышни пухленькие, а если не совсем вошли в объем, так это только до
поры до времени. Выйдут замуж, и они раздобреют, как старшая. Лариса-то у
нас, сам знаешь, какая кулебяка стала.
- Я бы женился, - сказал Передонов, - да боюсь, что Варя большой
скандал устроит.
- Боишься скандала, так ты вот что сделай, - с хитрою улыбкою сказал
Рутилов: - сегодня же венчайся, не то завтра: домой явишься с молодой женой,
и вся недолга. Правда, хочешь, я это сварганю, завтра же вечером? С какою
хочешь?
Передонов внезапно захохотал, отрывисто и громко.
- Ну, идет? по рукам, что ли? - спросил Рутилов.
Передонов так же внезапно перестал смеяться и угрюмо сказал, тихо,
почти шопотом:
- Донесет, мерзавка.
- Ничего не донесет, нечего доносить, - убеждал Рутилов.
- Или отравит, - боязливо шептал Передонов.
- Да уж ты во всем на меня положись, - горячо уговаривал его Рутилов, -
я все так тонко обстрою тебе.. .
- Я без приданого не женюсь, - сердито крикнул Передонов.
Рутилова нисколько не удивил новый скачок в мыслях его угрюмого
собеседника. Он возразил все с тем же одушевлением:
- Чудак, да разве они бесприданницы! Ну, что же, идет, что ли? Ну, я
побегу, все устрою. Только чур, никому ни гу-гу, слышишь, никому!
Он потряс руку Передонова и побежал от него. Передонов молча смотрел за
ним. Барышни Рутиловы припомнились ему, веселые, насмешливые. Нескромная
мысль выдавила на его губы поганое подобие улыбки, - оно появилось на миг и
исчезло. Смутное беспокойство поднялось в нем.
"С княгиней-то как же? - подумал он. - За теми гроши, и протекции нет,
а с Варварой в инспекторы попадешь, а потом и директором сделают".
Он посмотрел вслед суетливо убегающему Рутилову и злорадно подумал:
"Пусть побегает".
И эта мысль доставила ему вялое и тусклое удовольствие. Но ему стало
скучно оттого, что он - один; он надвинул шляпу на лоб, нахмурил светлые
брови и торопливо отправился домой по немощеным, пустым улицам, заросшим
лежачею мшанкою с белыми цветами, да жерухою, травою, затоптанною в грязи.
Кто-то позвал его тихим и быстрым голосом;
- Ардальон Борисыч, к нам зайдите.
Передонов поднял сумрачные глаза и сердито посмотрел за изгородь. В
саду за калиткою стояла Наталья Афанасьевна Вершина, маленькая, худенькая,
темнокожая женщина, вся в черном, чернобровая, черноглазая. Она курила
папироску в черешневом темном мундштуке и улыбалась слегка, словно знала
такое, чего не говорят, но чему улыбаются. Не столько словами, сколько
легкими, быстрыми движениями зазывала она Передонова в свой сад: открыла
калитку, посторонилась, улыбалась просительно и вместе уверенно и показывала
руками, - входи, мол, чего стоишь.
И вошел Передонов, подчиняясь ее, словно ворожащим, беззвучным
движениям. Но он сейчас же остановился на песчаной дорожке, где в глаза ему
бросились обломки сухих веток, и посмотрел на часы.
- Завтракать пора, - проворчал он.
Хотя часы служили ему давно, но он и теперь, как всегда при людях, с
удовольствием глянул на их большие золотые крышки. Было без двадцати минут
двенадцать. Передонов решил, что можно побыть немного. Угрюмо шел он за
Вершиною по дорожкам, мимо опустелых кустов черной и красной смородины,
малины, крыжовника.
Сад желтел и пестрел плодами да поздними цветами. Было тут много
плодовых и простых деревьев да кустов: невысокие раскидистые яблони,
круглолистые груши, липы, вишни с гладкими блестящими листьями, слива,
жимолость. На бузиновых кустах краснели ягоды. Около забора густо цвела
сибирская герань, - мелкие бледно-розовые цветки с пурпуровыми жилками.
Остропестро выставляло из-под кустов свои колючие пурпуровые головки. В
стороне стоял деревянный дом, маленький, серенький, в одно жилье, с широкою
обеденкою в сад. Он казался милым и уютным. А за ним виднелась часть
огорода. Там качались сухие коробочки мака да беложелтые крупные чепчики
ромашки, желтые головки подсолнечника никли перед увяданием и между
полезными зелиями поднимались зонтики: белые у кокорыша и бледнопурпуровые у
цикутного аистника, цвели светложелтые лютики да невысокие молочаи.
- У обедни были? - спросила Вершина.
- Был, - угрюмо ответил Передонов.
- Вот и Марта только-что вернулась, - рассказывала Вершина. - Она часто