Людмила МИЛЕВСКАЯ

ПОЧЕМ ФУНТ ЛИХА

Анонс

Богатство не всегда бывает благом, оно может обернуться и бедой. Именно
это и случилось с писательницей Соней Мархалевой, получившей большое
наследство. Ее пытались похитить, бросить под поезд метро, отравить любимым
ореховым ликером. Устав бояться. Соня отбросила страх и решила во что бы то
ни стало найти неуловимого убийцу. Вывод, к которому она пришла, ужаснул ее.
Соня уверена - она знает, кто стоит за этими покушениями!..

ВМЕСТО ПРОЛОГА

История эта невероятна, страшна и отвратительна, но все же я расскажу ее,
расскажу, как умею, не сгущая краски на грустном и оставляя смешное. Мне,
простой русской женщине, предстоит еще жить в моей стране, а потому смеяться
там, где обычно плачут, - единственный выход из любых положений.

Глава 1

- "Смерть бродит близко, совсем близко. Вот-вот она зловеще постучит в
наши двери, войдет в наши дома", - громко прочитала я и вопросительно
взглянула на Артура: мол, ну как тебе цитатка.

Артур с видом человека, способного оценить любую умную мысль, энергично
закивал головой.

- Именно, - сказал он. - Пока обыватели надеются на то, что некая черная
сила благополучно перестреляет всех бизнесменов, ворюг и политиканов, сила
эта вполне может заинтересоваться самими обывателями. А если даже и не
черная сила, так сами обыватели способны уже на всякое. Без содрогания
поубивают друг друга. Легкая нажива - дело соблазнительное, а жизнь человека
теперь ломаного гроша не стоит. Таковы нравы нашего времени, - философски
заключил он, почесывая под мышкой.

Я не совсем поняла, к какой группе населения относит себя Артур, но явно
не к обывательской. К более солидным людям - бизнесменам, приватизаторам и
политикам - отнести его можно лишь на носилках. К культурным слоям тоже.
Интеллигенция капитулировала. Да и в той среде он был бы чужой. И вообще:
какими-то несовременными категориями я мыслю.

В общем, я причислила Артура к среднему классу, эмоционально одобрила его
комментарий и с удовольствием продолжила:

- "Мы живем под знаком смерти. Наш век прошел под знаком смерти".

- Очень точно, - позевывая, подтвердил Артур. Я видела его абсолютную
искренность и полное со мной согласие. Однако минутой позже он до обидного
быстро переменил свое мнение. Узнав, что черпаю я столь значительные мысли
из собственных записей, Артур огорчился и разочарованно протянул:

- Ну-у, дорогая, не хочу тебя расстраивать, но чушь ты несешь
несусветную, да еще и с патетикой. Как только пришло тебе в голову тащить
всю эту заумь на страницы своего романа?

Учитывая, что страницы моего романа были исписаны подобной "заумью"
сплошь, от корки до корки, я взбеленилась и совсем уже собралась одернуть
этого нахала, этого зазнайку и невежу. Мне было что ему сказать, но меня
остановил телефонный звонок. Звонила добрая соседка.

- Чего она хотела? - лениво поинтересовался Артур, после того как я
повесила трубку.

- Чтобы ты полил цветник и набрал в ванну вода, - сердито ответила я.

- То есть? - не понял Артур.

- А то и есть, что через час отключат воду на три дня, а полы в
библиотеке не мыты, на кухне гора посуды, сад не полит, дождя не
предвидится.

- Гора посуды стоит неделю, а воду отключат всего на три дня...

Я вскипела, потому что вовсе не собиралась прощать ему высказываний
насчет романа.

- Отправляйся в сад, если не хочешь мыть посуду и полы, - прикрикнула я,
и Артур покорно отправился поливать цветы.

Как настоящий мужчина, он всегда выбирал самую легкую и приятную работу.

Я же, подхватив ведро, резво помчалась в библиотеку. Подоткнув подол,
засновала по комнате, размышляя со шваброй в руках.

"Разве это справедливо, - думала я, пытаясь просунуть мокрую тряпку между
тумбочкой и колонной, - любой вздор, прочитанный в газете, приобретает
значимость и смысл, в то время как из уст человека близкого сама истина
звучит как глупость и ерунда..."

Должна сказать, что в библиотеке, комнате необъятных размеров, жутко
скрипучие полы. Я этого хотела, и я же сто раз пожалела о содеянной
глупости. Нет, ну как прав был половых дел мастер, когда упирался и не хотел
делать брак. Теперь эти полы скрипят так, что все добрые соседи знают, дома
я или нет.

Так вот, мою полы и вдруг слышу скрип у себя за спиной.

- Артур, ты почему бросил сад? - строго говорю я, выжимая тряпку и
набрасывая ее на швабру, но ответа не слышу.

Поворачиваюсь... и обнаруживаю, что в комнате, кроме меня, нет никого.

"Полы скрипели только по направлению ко мне, обратно они не скрипели", -
подумала я, испытывая легкий озноб и некоторое шевеление волос.

На несколько секунд я замерла, прислушиваясь и не решаясь сдвинуться с
места. Из сада доносился жизнерадостный вой Артура.

- "А я бамбук, пустой бамбук, я московский простой бамбук", - сообщал он
моим добрым соседям.

Как же надо орать, чтобы я услышала о том, какой он пустой, даже в
библиотеке! И кто внушил бедняге, что он имеет право петь?

Однако тошнотворный голос Артура придал мне уверенности, и я решила
вернуться к своему занятию, но очень скоро вновь услышала скрип. На этот раз
скрип удалялся. Я замерла, прислушиваясь к бешено колотящемуся сердцу. Ужас
схватил меня и не отпускал. Однако каким жалким и несущественным оказался
этот испуг в сравнении с дальнейшими переживаниями...

Но тогда я ни о чем не подозревала, хотя меня не покидало плохое
предчувствие. Во власти страха я хоть и бессмысленно, но все же водила
тряпкой по полу, дивясь собственному упрямству. В общем, кое-как прибрав в
библиотеке, я выбежала в сад, бросилась на шею Артуру и тут же поделилась
впечатлениями.

- Ты форточку открывала? - поинтересовался он, довольно грубо отстраняясь
от меня и ни на секунду не прекращая поливать камни и бетонную дорожку
вместо голландской розы сорта "Бигуль".

- Всегда так делаю, когда поднимаюсь в библиотеку, - ответила я, скрывая
обиду на такое равнодушие к чужой беде. - И лей, пожалуйста, на розу, а не
на камни. Они-то уж точно не завянут.

- Тогда понятно, откуда скрип, - продолжая поливать камни, с важным видом
произнес Артур.

- От ветра?

- Да. Солнце прокалило крышу, крыша прокалила комнату, а свежий ветерок
понизил температуру - и полы заскрипели.

- Солнце прокалило твою не очень умную крышу, - зло сказала я и впервые
подумала, что Артура пора бросать.

Не так уж он хорош, как я думала раньше, вот и розу мою поливает кое-как,
и разглагольствует не о том, и глуп, как все мужчины.

- Пойду погляжу на цветы перед домом, а ты не забудь про гору посуды, -
буркнула я и отправилась на улицу.

- Об этом знает любой грамотный человек, - крикнул мне вслед Артур. - Ты
физику учила?

- Учила, ну и что? - остановилась я.

- От тепла предметы расширяются, от холода сужаются, иногда со скрипом.

"Как твои мозги", - подумала я, но промолчала. Зачем ранить человека, у
него и так горе впереди.

Вот последний раз польет мои розы, помоет посуду и - гуд бай.

- А гора посуды пролетает, через пять минут отключат воду, - радостно
сообщил Артур.

"Он что, мысли мои читает? Однако нахал, боже, какой нахал! Бросать,
бросать, причем срочно", - укрепилась я в своих мыслях и понеслась с ведром
на улицу.

Я поправила оградку палисадника, подвязала искалеченный кем-то (вот
мерзавец!) кустик молочая - мою гордость! - и щедро полила его. Вернулась в
дом за вторым ведром, удостоверилась, что воду еще не отключили, снова
отправилась на улицу. Полив цветы, пощипала сорную травку, сорвала для вазы
несколько ранних ромашек и уже собралась уходить, но вдруг заметила
посередине палисадника мусор - смятую пачку из-под сигарет. Обругав в душе
невоспитанных прохожих, я, стараясь не помять растений, полезла за мусором.

В это время в конце нашей пустынной улицы показался громадный черный
автомобиль. Понимая, что будет не очень красиво, если я, открыв рот,
уставлюсь на незнакомую машину, я присела на корточки, сделав вид, что
продолжаю ковыряться в палисаднике. Сама же напряженно следила за машиной.
Краем глаза я увидела, что это "Мерседес". Он ехал медленно, словно не зная
куда...

Представляете, яркий полдень, палящее солнце, ни ветерка - такая редкость
для северного лета, а улица пустынна, ни души: будто все вымерли и только я
на корточках в палисаднике и медленно ползущий черный "Мерседес".

Короче, я почувствовала странное волнение, похожее на страх. Почему-то
вспомнился скрип полов, и я вдруг ясно осознала, что автомобиль сейчас
затормозит рядом с моим домом.

Так и произошло. Поравнявшись со мной, "Мерседес" притормозил и некоторое
время стоял, еле слышно пофыркивая мотором. Несмотря на жару, я закоченела,
все больше пропитываясь страхом.