Ричард ПРАТЕР
ТЕЛА В БЕДЛАМЕ
Глава 1
воедино, и посредине - обнаженная леди Годива, правда без лошади.
обтягивающими трусиками с поясами, веселились под девизом: "За лучшие
отношения со служащими", столпившись на приеме студии "Магна" по случаю
выпуска эпохальной картины, которую все скоро смогут посмотреть в своем
кинотеатре.
"Магны" под названием "Плачь, плачь", и сейчас это событие отмечалось
грандиозным кутежом.
кроме этой леди, которая совсем не была леди. Я не мог бы вам сказать, кто
она. Она была в маске, закрывавшей все лицо, а я не знал ее настолько
хорошо.
футов два дюйма роста и двести четыре или двести пять фунтов, так что я
возвышаюсь над большинством парней в толпе. Да и ни одна маска тут не
помогла бы. Из-под нее высовывался мой перебитый нос, а над ней виднелись
белые брови домиком - до середины они вздергивались вверх, а потом, словно в
припадке, валились вниз; их кончики были похожи на согнутые из булавок
рыболовные крючки. Мои блондинистые, почти белые волосы, которые я всегда
подстригаю коротко, оставляя не больше дюйма, торчали из-под надетой
набекрень шляпы под стать моему костюму и выдавали меня любому мало-мальски
знакомому. А тут, судя по всему, меня знали многие, хотя я и не мог узнать
их в маскарадных нарядах.
большую часть жизни, за исключением четырех лет службы в морской пехоте во
время недавней войны <Имеется в виду Вторая мировая война 1941 - 1945 гг.>.
Я вырос как бы рядом с киноиндустрией и близко познакомился со многими
парнями и девицами Голливуда, начиная с людей посторонних для кино и кончая
самим Гарри Фелдспеном, главой студии "Магна". Это объясняло, почему частный
детектив присутствовал на киношном балу.
Лос-Анджелеса сразу после того, как счастливо распрощался с морской пехотой
США. После нескольких унылых месяцев дела пошли в гору, и я стал
зарабатывать достаточно, чтобы платить налоги. Около года назад я выполнил
одно поручение Фелдспена, поэтому он вспомнил обо мне и пригласил. Он сам
позвонил мне и сделал "неофициальное" предложение посетить вечеринку.
студии, "Магна" организовала костюмированный бал в огромном особняке
Фелдспена в Лос-Анджелесе. С его благословения, естественно. И сейчас я
стоял у бара, втиснутый между монтажером Полом Кларком и гримером Ирвом
Сили.
почти квадратное лицо и нос Боба Хоупа <Бoб Хоуп - известный американский
кинокомик.>. На загорелом лице выделяются настороженные карие глаза. Кларк -
мой приятель, с которым я изредка общался последний год, когда бывал на
студии. С Ирвом Сили я знаком уже четыре или пять лет. Он невысокий - около
пяти футов шести дюймов, но недостаток роста с лихвой восполняется животом.
Сам я Ирва не спрашивал, но держу пари, что он шьет брюки на заказ и они
едва ли не одинаковой ширины и длины. Однако выглядит он всегда весьма
опрятно и улыбается очень сердечно.
техперсонала, одного режиссера, одного или двух операторов и
кинозвезду-"ковбоя". Последний, как и леди, был без лошади, но никто не
обращал на это внимания - детишки уже спали в своих кроватках.
стоявшие у бара, кроме меня, пропустили это зрелище.
быть?
присутствующие в огромном особняке - а нас насчитывалось здесь на вечеринке
около трехсот - были в масках, которые не разрешалось снимать до полуночи.
Это правило, видимо, не распространялось на костюмы.
униформы частного сыщика - двубортного синего габардинового костюма - и
напялил на себя то, что парень в пункте проката назвал точной копией
парадного мундира Канадской королевской конной полиции. И хоть на мне была
маска, чувствовал я себя чертовски глупо. Когда я подошел к бару, Ирв и Пол,
выпивавшие вместе, узнали меня без труда, но ради шутки представились мне.
Когда я объяснил, что нахожусь тут по личному приглашению Фелдспена, пришел
развлекаться, а не нарушать их рэкет, мы по-дружески пропустили по
стаканчику. Однако сейчас наблюдать за леди Годивой было гораздо забавнее,
чем просто пить.
своего коня" и поспешно вывела из бального зала, в котором собралось
большинство из нас. Мне так и не удалось узнать, куда ее увели.
благодаря этому я здесь - иначе мне пришлось бы работать. Все остальные
заняты монтажом новой картины.
плачь". Мне это не кажется особо интересной работой, но я ведь не
специалист. Я только знаю, что они убирают кусок тут, добавляют там,
состыковывают и сращивают кадры, монтируют все картину и отправляют ее на
рекламный показ.
нуждались в поводах. Или даже в выпивке. Мы и так поглощали без всякого
ограничения бесплатные и высококачественные напитки. Поэтому мы трое осушили
еще по большому стакану, повернувшись спиной к бару и разглядывая публику.
была в серебряной маске, которая закрывала все ее лицо от лба до губ. И
очень хорошо, что она оставляла открытым ее рот - было бы преступлением
прятать такие губы. Полные, роскошной формы, они выпячивались так
соблазнительно, словно жарко шептали:
глаза, скулы, нос?..
скрывалась под плотной развевающейся юбкой голубого цвета на широких
обручах, которые напрочь отбивали охоту танцевать с ней. Восхитительной была
блузка с вырезом, достаточно низким, чтобы, напротив, возбуждать охоту.
подобные красотки, почему я еще не переселился в Атланту? Я уже решил было
подойти и спросить ее про это, когда Ирв Сили ткнул меня локтем в бок.
что голос его, казалось, исходил прямо из огромного живота, в котором места
хватало не только для грохота, но и для эха. Он кивнул в сторону крупного
парня, приблизившегося к бару в нескольких футах от нас.
парень был на пару дюймов выше и на тридцать фунтов тяжелее меня. И крепкого
сложения.
вроде мастерской на Стрипе?
вонючка, которую я когда-либо встречал.
нескольких шагах от нас.
нос и громко сказал:
заговорил еще громче, - самый большой сукин сын в Голливуде! А уж где-где, а
тут хватает сукиных сынов!
играть по правилам, как все остальные, он хотел отличаться от других.
Поэтому - и, конечно, по его габаритам - его сразу узнали мои собутыльники.
Одет он был итальянским аристократом эпохи Возрождения и походил на цветную
пленку "Техноколор". На нем были голубой жакет с буфами на рукавах, трико
винного цвета, обтягивающее его длинные ноги, и черный плащ на серой
подкладке. Плащ был закреплен на шее и плечах и свисал до пола. Украшенная
драгоценными камнями рукоятка длинного кинжала торчала из ножен на левом
боку.