ОДНА ТЕНЬ НА ДВОИХ
Анонс
задержавший Данилова на дороге, "спас" его от тюрьмы, создав
неопровержимое алиби. Однако несчастья продолжали подстерегать
архитектора. Обезображен особняк, который Данилов вот-вот должен был
сдать богатому заказчику, в офисе убит сотрудник его фирмы. Кто-то
упорно хочет бросить тень на несостоявшегося музыканта, сына известных
родителей, который не оправдал их надежд, а потому презираем... Но
Данилов так никогда бы и не принял этот вызов, если бы рядом не
оказалась Марта - женщина, которая любила его всю жизнь. И теперь все,
что бы ни случилось у них, - на двоих...
отношениях.
закинутой шее, размывала кровавые пятна на очень белой блузке. Почему-то
потом ему вспоминались не пятна, а именно эта, очень белая, не
правдоподобно белая блузка.
шею, и он был уверен, что она живая, эта рука, мертвая не может так
падать.
искусственное дыхание - он не умел его делать и все-таки делал. Он тряс
ее за плечи - голова болталась, как у клоуна Пафнутьича, которого
маленькому Данилову подарили на день рождения, и он сразу оторвал ему
голову. Спереди из головы торчали белые нитки, а сзади она осталась
приделанной к туловищу и с тех пор качалась. Так, как у его жены, когда
она умерла.
понять.
номерам - 03, 02, 01, плохо соображая, что делает, и надеясь, что это
как-то ее спасет.
что на его ладони высыхает кровь.
думал, что, если она упадет, будет еще хуже. Хотя куда уж тут хуже!
не нужная, ни к чему больше не пригодная сломанная вещь, с которой,
однако, приходится возиться, прежде чем отправить ее на помойку. И как
только ее положили на носилки, Данилов сразу понял - то, что лежит на
сером потрескавшемся дерматине, не его жена. Не может быть его женой.
Зря он так старался оживить ее. Нечего было оживлять. Осталось просто
тело, когда-то принадлежавшее его жене, - это он понял очень отчетливо.
в черта. Он верил в молекулы, элементарные частицы и химические
процессы.
залитое кровью, не имело отношения к химическим процессам. Но это было
так очевидно, что Данилов долго не мог сообразить, чего от него хотят
приехавшие вслед за "Скорой" усталые мужики в милицейской форме. Им было
наплевать на Данилова, они не понимали, что от него только что ушла
жена, и называли ее "потерпевшая", и рассматривали кровавые пятна на
ослепительно белой блузке, и ползали по ковру, и искали какие-то гильзы,
и мерили расстояние строительной рулеткой, и звали соседей, которые
толпились в дверях, жадно глазели и стыдились того, что глазеют так
жадно.
мог вспомнить, и, наверное, тут ему и пришел бы конец, потому что мужики
в форме были почему-то уверены, что Данилов сам застрелил свою жену.
Данилова на Садовом кольце и долго вертел в толстых от коричневых
перчаток пальцах его права, а потом потребовал отцепить от ветрового
стекла талон техосмотра и его тоже долго вертел. Потом велел Данилову
открыть капот, и светил в него, и елозил животом по грязному боку
машины, рассматривая что-то внутри капота, и в конце концов обнаружил,
что у "девятки" оторван правый брызговик, и пошел в свою машину,
унизительно поманив Данилова за собой, и долго писал что-то, и
отказывался от денег, которые Данилов совал ему.
день ледяные ботинки, влезть в ванну и съесть наконец супу, о котором он
мечтал с обеда. Гаишника он ненавидел горячо и остро, и этот гаишник
спас его.
что валандался на Садовом кольце с бдительным гаишником, который
подтвердил - да, валандался.
него.
рукава, но она рвалась из шубы и наконец вырвалась, побежала, ее снова
перехватили, а она все кидалась, превращая похороны в потасовку.
себе! Теперь ее искать не надо. Теперь она ушла навсегда.
сродни тому, когда нужно бежать, а куда, зачем - не вспомнить. Снег шел,
а он все вспоминал, нервничал и уговаривал себя не нервничать, потому
что его мозг понимал, что бежать некуда, но в душе была тревога.
конверт.
почему-то ее приносили Данилову в середине дня. В конверте оказалась
четвертушка бумаги с одним-единственным предложением: "Убийца должен
быть наказан, пощады не будет".
метнул его в корзину. Шарик пролетел мимо и неслышно приземлился на
ковер.
его в стол.
правой стене выключатель и зажег свет. Сердце колотилось, мешая дышать,
взмокли ладони и спина.
даже курил на лестнице, просто потому, что не мог себя заставить сделать
последний шаг.
оглядеться.
но худшим моментом в его жизни осталось возвращение домой. Ничего хуже
он не мог себе представить.
входной двери так, чтобы свет зажигался сразу во всей квартире, кроме
спальни, которая от входа не видна, но и это не слишком помогало. Он еще
помаялся на пороге, переложил из руки в руку портфель и наконец вошел,
сделал этот проклятый последний шаг, И закрыл за собой дверь.
горлу, и замерло в нем, и разбухло так, что воздуху было не прорваться.
Пот потек по виску.
очень красные пятна, как хищные тропические цветы.
умер?
след - след его позорной паники.