Джеймс Х. ЧЕЙЗ

КИНЖАЛ И ПУДРЕНИЦА

Глава 1

Крысиная нора, которую мне сдали под бюро, находилась на шестом этаже
обветшалого дома, в тупике, упирающемся в Сан-Луи Бич. Кошачьи концерты, шум
уличного движения, вопли ребятишек, ругань в пристройках на другой стороне,
которые сдавались внаем по дешевке, врывались в открытое окно общим гамом.
Это место было столь же предназначено для жилья и умственных занятий, сколь
уроки хорошего тона - проститутке из низкопробного кабака. Именно поэтому я
проделывал почти всю умственную работу ночью и уже пять дней оставался в
бюро один, напрягая клетки моего мозга в поисках способа выбраться из
создавшейся ситуации.

Я проиграл и, сознавая это, тем не менее не находил выхода из положения,
в котором очутился. И все же моему серому веществу понадобилась хорошая
взбучка, прежде чем я пришел к заключению поставить на всем этом точку. Я
принял это решение теплой июльской ночью, ровно в 23.10, спустя полтора года
после прибытия в Сан-Луи Бич. Такое событие обязательно нужно было
спрыснуть. Когда я рассматривал бутылку на свет, чтобы окончательно
убедиться в полном отсутствии наличия, я вдруг услышал на лестнице шаги.

Другие бюро на моем этаже и лестнице были закрыты на ночь. Я и мыши были
единственными обитателями дома в этот час. Услышав скрип половиц, мы
бросились врассыпную.

У меня в конторе за весь прошлый месяц побывали только полицейские.
Казалось невероятным, что главный инспектор Редферн может прийти в такой
час, но кто его знает? От Редферна можно было ожидать все, что угодно, когда
речь идет о способе, как избавиться от меня. Он внушал мне такую же
симпатию, как гремучая змея - кролику, и вышвырнуть меня из города в течение
суток было бы в его манере.

Шаги приближались. Они не были торопливыми, скорее размеренными. Я
выхватил окурок сигареты из кармана жилета и закурил. Это был мой последний
окурок, и я берег его для исключительных случаев, вроде этого, В коридоре
горела лампа, и свет ее отражался в матовом стекле входной двери. Лампа с
высоты бюро бросала круг света на стол, но дальше все тонуло во мраке.
Стекло стало темным, когда шаги, раздававшиеся в коридоре, замерли возле
моей комнаты.

Тень была огромной: плечи шире стекла в дверном проеме, на тыквообразной
голове - шляпа эпохи плаща и кинжала, напоминавшая времена, когда я еще под
стол пешком ходил. По стеклу поскребли ногтем, затем ручка повернулась и
дверь открылась. Я направил свет настольной лампы на непрошеного гостя.

Человек, как я и предполагал, был огромен, словно двухтонный грузовик.
Его лицо было круглое, как мяч, а кожа упругая и розовая. Черные усики
извивались под носом, подобно щупальцам осьминога. Маленькие глазки смотрели
на меня из-под жирных складок черносливинами в сахарной пудре. Он страдал от
характерной для толстяков одышки. Верх широкополой шляпы касался дверного
проема, и ему пришлось наклониться, чтобы пройти в помещение. Его длинное,
хорошо сшитое пальто было отделано каракулевым воротником, а на ногах
красовались безукоризненно начищенные туфли на толстой подошве.

- Мистер Джексон? - у него был резкий и хриплый голос, непохожий на
голос, который ожидаешь услышать от подобной туши.

Я поднял голову.

- Мистер Флойд Джексон? - еще раз переспросил он. Я подтвердил кивком
головы.

- О'кей! - восклицание донеслось до меня сквозь слабое придыхание.

Потом он вошел в комнату и закрыл дверь.

- Вот моя визитка, мистер Джексон.

Он бросил карточку на стол. Он, я и стол занимали весь объем комнаты, и
воздуха оставалось ровно столько, чтобы не задохнуться. Я взглянул на
карточку. На ней ничего не было написано, кроме имени. Ни адреса, ни
профессии, ничего, что указывало бы на личность. Всего два слова: "Корнелиус
Герман". Пока я рассматривал карточку, он подтащил к столу стул и сел. Это
был хороший, солидный стул, сделанный на века, но и он прогнулся, когда тип
разместил на необширное седалище. Сидя, он занимал гораздо меньше места, и
воздух в комнате снова начал циркулировать. Он положил огромные руки на
трость. Бриллиант, чуть меньше дверной ручки, искрился на его мизинце,
притягивая мой взгляд. Может быть, Корнелиус Герман и был проходимцем, но
деньги у него водились. Я это чуял, а мое обоняние никогда не подводило,
когда дело касалось денег.

- Я наводил о вас справки, мистер Джексон, - сказал он, в то время как
его маленькие глазки тщательно изучали мое лицо. - Вы довольно забавный
субъект.

Главный инспектор Редферн во время своего последнего визита сказал
примерно то же самое, но в более грубых выражениях.

Я ничего не предпринимал. Ждал и гадал, что же он, собственно, еще
скажет.

- Мне сказали, что вы пройдоха и хитрец, - продолжал он. - Большой,
большой хитрец, но тихоня. Вы проницательны и не слишком щепетильны, но у
вас есть смелость, апломб и жесткость. - Он посмотрел на свой перстень,
потом на меня и усмехнулся.

Наперекор здравому смыслу комната вдруг повисла на немыслимой высоте, и
ее обступили тишина и пустота ночи. Я поймал себя на мысли, что мой гость
напоминает кобру, которая свернулась в кольцо и только выбирает время для
броска.

- Года полтора, кажется, вы в нашем городе, - сказал он после
непродолжительной паузы. - До этого вы работали в Нью-Йорке детективом в
страховом агентстве. У этой профессии достаточно возможностей для шантажа.
Может быть, именно поэтому вас попросили подать в отставку... Не знаю.
Прямых доказательств не было, просто администрацию удивило, что вы живете на
широкую ногу, несоразмерно вашему скромному заработку. Это навело их на
определенные размышления. В области страхования трудятся весьма осторожные
люди.

Он снова сделал передышку, чтобы еще раз изучить своими черносливинами
мою реакцию на его слова. Надеюсь, непроницаемость моего лица оказалась на
должной высоте.

- Вы подали в отставку, - слова вновь полились из его рта, как из
водопроводного крана, - и через некоторое время стали следователем в
Ассоциации охраны отелей. И снова у вас прокол: директор одной из гостиниц
подал жалобу, что вы прикарманиваете страховые взносы. Но его слово было
против вашего слова, и скрепя сердце Ассоциация сочла, что веских улик нет.
Вас из Ассоциации попросили уйти. Естественно, добровольно. Потом вас
содержала женщина. Как мне говорили, одна из многих в вашей обширной
коллекции. Она достаточно быстро это раскусила и перестала давать деньги,
понимая, что вы истратите их на других женщин. Еще позднее вы решили
попробовать себя в роли частного детектива. Вы получили разрешение у
прокурора штата благодаря ловко подстроенному свидетельству ваших знакомых,
что у вас безукоризненная репутация. И вот вы в нашем городе. Никакой
конкуренции для частных детективов. Вы специализировались на бракоразводных
делах, и первое время у вас все шло благополучно. Но что это? Опять
шантаж.., судебное расследование... Казалось, ваша звезда закатится, но,
признаю, вы оказались настолько изворотливы, что смогли избежать крупных
неприятностей. Однако вами заинтересовалась полиция. Ее внимание чрезвычайно
усложнило ваше положение. А когда у вас отобрали патент, вы остались без
работы, мистер Джексон. Конечно, вы пытаетесь все-таки работать частным
детективом, но вам уже нельзя дать объявление в газете или нацепить табличку
с фамилией на входную дверь. Если полиция узнает, что вы продолжаете свою
деятельность, уже не защищенную патентом, тут же арестует. С той минуты,
когда вы во всеуслышание объявили, что готовы взяться за любое дело, не
задавая лишних вопросов, даже ваши приятели - содержатели притонов
отказались от услуг мистера Джексона. У вас за душой ни цента. Последнюю
неделю вас гложет единственная проблема: рвать из нашего города когти или
погодить пока. Я прав?

- Правы, - согласился я, устраиваясь поудобнее. Мое любопытство было
возбуждено. Конечно, Герман мог оказаться проходимцем, но по бриллианту
ценою в пять "штук" и явно дорогой шляпе об этом трудно было догадаться,
полагаясь только на интуицию. Блеск в его глазках выдавал умение постоять за
себя, и не только в финансовом смысле. А по линиям губ я прочитал, что ему
нравится коррида. Особенно в тот момент, когда разъяренный бык наматывает на
рога кишки, вывалившиеся из распоротого брюха лошади. Я таких типов за милю
узнаю. Еще я понял, что, невзирая на тучность, Герман дьявольски силен. Не
хотелось бы взять и попасть ему в лапы!

- Не унывайте, мистер Джексон, - подбодрил он меня неожиданно. - Я могу
предложить вам работу.

Ночной воздух, проникая сквозь открытое окно, холодил мой затылок.
Мохнатая бабочка суматошно кружила под лампой. Бриллиант бросал разноцветные
блики. Мы с Германом изучали друг друга. Молча.

Я первым нарушил тишину:

- Какого рода работа?

- Опасная работа, мистер Джексон. Но вам некуда деваться, и вы
согласитесь.

Я подумал, в конце концов, он знает, кого покупает. Потом пусть пеняет на
себя.

- Почему вы выбрали именно меня?

Он прикоснулся к тоненьким усам толстым пальцем.

- Вид работы продиктовал кандидатуру исполнителя. Вопрос, казалось, был
исчерпан.

- Ну что ж, приступим к делу, - сказал я. - Я куплен. Герман облегченно
вздохнул. Он, без сомнения, был уверен, что у него возникнут трудности со
мной. А еще ему следовало бы знать, что я не веду длительных разговоров с
владельцами таких бриллиантов.