ХИТРЫЙ КАК ЛИСА
ПРОЛОГ
руки и ноги. Самое главное, что у него были документы покойного Дэвида
Эллиса, чье тело гнило сейчас на солнце.
капли пота, сердце бешено билось в груди. Во рту ощущался неприятный
привкус.
пройдет хорошо, личность отъявленного предателя Эдвина Кашмена исчезнет, но,
прежде чем это случится, должен замолчать Харш. Нелегко это сделать: Харш
силен как бык. Ошибки не должно быть. Выбраться из создавшегося положения
можно, только убив этого человека.
должен войти Харш.
угроза смерти.
распахнулась, и вошел Харш. Это был огромный, толстый мужчина. Похожий на
борца. Форма СС плотно облегала его могучее тело и скрипела при каждом
движении.
капут!
называлось Бельзен, Кашмен сжал рукой ручку ножа, который держал за спиной,
и шагнул вперед, к широкой спине Харша. Тот резко обернулся:
Берлин, а? Ты думал, что поступил правильно, - я вижу, что ты еще не удрал.
Я скажу тебе, кто ты. Я ненавижу предателей. Тебя повесят раньше, чем меня.
- Его маленькие красные глазки выражали ужас. Он снова повернулся спиной к
Кашмену. - Тебе повезет, если твои соотечественники не войдут сюда первыми.
Предателей не любят, Кашмен. Не хотел бы я быть на твоем месте.
Постоянно только и слышу это слово, никогда не забываю о нем.
лет войны слушали его. Это был необычный голос: не очень глубокий, но хорошо
поставленный, насмешливый, хриплый.
эти слова и этот момент. - Мое несчастье, что я родился в Англии. Но я
сделал то, что велела мне совесть. И если бы все повторилось сначала, я
поступил бы так же.
минут свободы. Почему ты не идешь туда и не сдаешься? Они ждут тебя. В
Англии найдется хорошая петля.
совсем близко от огромной спины. Как Давид перед Голиафом. - Иди сам, если
ты такой храбрый.
решающий момент. Несколько секунд он, как зачарованный, смотрел на широкую
спину Харша, потом глубоко втянул воздух, размахнулся и изо всей силы всадил
нож под левую лопатку. Харш вздрогнул всем своим могучим телом. Из
полураскрытого рта вырвался какой-то полузадавленный крик. В предсмертной
агонии эсэсовец развернулся к Кашмену и, протянув к нему огромные волосатые
лапы, качнулся, словно норовя вцепиться в горло своему противнику.
стене, судорожно зашарил рукой по поясу, где обычно висел пистолет. Кашмен
забыл, что уже переоделся и оружие, как и все атрибуты формы, было надежно
спрятано или сожжено в печи.
Из раскрытого рта вместе с вырывающимся воздухом вылетали клочья розовой
пены. Он раз-другой дернулся всем своим громадным телом и затих.
мертвые глаза Харша. Он вспомнил, с какой радостью встретил приход к власти
фашистов в том далеком 33 году, как выступал на сборищах подобных ему
жизнерадостных юнцов. Каких трудов и страхов стоило ему, как представителю
Британского союза фашистов, пробраться в блокированную Германию в 39 году.
Как поступил в Министерство пропаганды, а в 43 году понял безнадежность
фашистской авантюры. Он понял, что время еще есть, но конец неизбежен.
Он по-прежнему работал в Министерстве пропаганды, по-прежнему выступал по
радио для Англии, отравляя умы англичан фашистским ядом. А они слушали,
потому что это было смешно. Он последовал за другими англичанами в Берлин,
продолжая работать на Германию, но ждал удобного случая, чтобы привести в
исполнение свой план.
он решил, что пришла его пора. Тогда его начальство было занято собственной
судьбой. У него была репутация хорошего слуги, ему доверяли и его
награждали. Он вступил в СС и был назначен заместителем начальника
концлагеря в Бельзене. Это назначение ничего не изменило. Бельзен был первой
вехой на пути к безопасности.
бы использовать. Это заняло много времени и потребовало терпения, но в
конечном счете он выбрал Дэвида Эллиса, человека, не имеющего родственников
и привязанностей и, очевидно, друзей. Самым важным было то, что Эллис был
единственным оставшимся в живых из всего батальона, погибшего в полном
составе под Дюнкерком. Собрать всю информацию об Эллисе было для Кашмена
проще простого. Также несложно было заменить документы Эллиса. Потом он
спрятал документы, а Эллиса пристрелил. Время шло. И вот британская армия в
миле от Бельзена. Харш мертв. Больше никто в лагере не знал, что Кашмен -
англичанин.
слоев общества. Но в глазах беспокойство и тревога.
Британский союз фашистов.
авторучкой по щеке, стараясь не задеть мускулов, затем, сжав зубы, провел по
этой линии ножом. Все должно выглядеть естественно. Лицо он скроет под
бинтами. Нож оказался неожиданно острым. Прежде чем Кашмен понял это, лезвие
глубоко рассекло щеку. Потекла кровь. Он бросил нож и, кривясь от боли, стал
бинтовать рану.
и голову. Все кончено. Его лицо скрыто повязкой, усы исчезли, форма СС
сгорела. Он облил пол и стены бензином.
предатель, исчез в огне.
Глава 1
инспектором уголовных расследований и утверждает, что знал обвиняемого в
1934 году. Он не разговаривал с ним, но слышал его политические речи, и
поэтому знает его голос. Он говорит, что с 3 сентября по 10 декабря 39 года
находился в фольстауне и слушал радиопередачи. Поэтому он сразу же узнал
голос обвиняемого...
уже третьи сутки. Обвиняемый работал диктором германского радио и сейчас
печально посматривал на адвоката, который должен был защищать его.
лесу, в районе датской границы, около Флансберга?
перьями наклонилась вперед и нахмурилась.
поношенном коричневом костюме. - Я бы узнала его голос всюду. Лицо можно
изменить, но голос нельзя.
худ и хил. Мертвенно-бледный шрам, пересекавший его щеку от правого глаза до
подбородка, вызвал интерес у женщины.