Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

ДЕВЯТЬ ПРИНЦЕВ ЭМБЕРА

После целой вечности ожидания кажется, что-то стало проясняться. Попытался пошевелить пальцами ног - удалось. Я лежал, распластавшись,

в больничной постели, обе ноги были в гипсе, но все-таки это были мои ноги.

Я изо всех сил зажмурился, потом открыл глаза - и так три раза. Комната постепенно перестала вращаться вокруг меня. Но где это, черт

побери, я нахожусь?

Постепенно туман, застилавший мозг, начал рассеиваться, и я кое-что припомнил. Долгие темные ночи, санитарок и уколы. Каждый раз, как только я начинал приходить в сознание, меня тут же кололи какой-то гадостью. Так все и было. Да. Именно так. Но сейчас я чувствовал себя вполне прилично. По крайней мере наполовину. И им придется прекратить это их лечение.

Придется ли?

Может быть, и нет - внезапно пришло на ум.

Естественный скептицизм относительно чистоты человеческих намерений прочно укоренился в моем мозгу. Да меня просто перекололи наркотиками, - внезапно сообразил я. По моим ощущениям, никакой особой необходимости в этом не было и не могло быть, но если уж они начали, то с какой стати им останавливаться именно сейчас? Ведь наверняка за это заплачено. Значит - действуй хладнокровно и сделай вид, что ты все еще в дурмане, - подсказал мой внутренний голос, мое второе я, самое худшее, но и более мудрое.

Я последовал его совету.

Санитарка осторожно заглянула в палату примерно десятью минутами позже и, конечно, я все еще храпел. Дверь тихо закрылась.

К этому времени в памяти восстановилось кое-что из того, что произошло.

Я смутно припоминал, что попал в какую-то аварию. Что произошло потом

- было как в тумане, ну, а о том, что было до этого, я вообще не имел ни малейшего представления. Но сперва меня привезли в обычный госпиталь, а потом перевели сюда, это я помнил, но не знал, почему.

Однако я чувствовал, что ноги были в полном порядке. По крайней мере, я вполне мог ходить, хотя и не помнил точно, сколько времени прошло с тех пор, как я их сломал. Ну а то, что у меня было два перелома - это помнил.

Голова несколько кружилась, но вскоре это прошло, и я поднялся, держась за железный прут изголовья кровати, и сделал свой первый шаг.

Полный порядок - ноги меня держат.

Итак, теоретически я вполне способен уйти отсюда восвояси.

Я вновь добрался до кровати, улегся поудобнее и стал думать. Меня зазнобило, на лбу выступил пот. Во рту отчетливо чувствовался вкус сладкого пудинга...

В Дании пахло гнилью...

Да, я попал в автокатастрофу, да еще какую... Затем дверь открылась, впустив в комнату луч яркого света из коридора, и сквозь щелки век я увидел сестру со шприцем в руках.

Она подошла к постели - широкобедрая бабища, темноволосая и с толстыми руками.

Как только она приблизилась, я сел.

- Добрый вечер, - сказал я.

- Д-добрый... - ответила она.

- Когда я выписываюсь отсюда?

- Это надо узнать у доктора.

- Узнайте!

- Пожалуйста, закатайте рукав.

- Нет, благодарю вас.

- Но мне надо сделать вам укол.

- Нет, не надо. Мне он не нужен.

- Боюсь, что доктору виднее.

- Вот и пригласите его сюда, и пусть он сам это скажет. А до того я не позволю делать себе никаких уколов.

- И все же боюсь, что тут ничего нельзя сделать. У меня точные указания.

- Они были и у Эйхмана, а поглядите-ка только, что с ним сделали.

И я медленно покачал головой.

- Ах вот как, - сказала она. - Учтите, что мне придется доложить об этом... этом...

- Обязательно доложите, - съехидничал я, - и кстати, во время своего доклада не забудьте сказать, что я решил выписаться отсюда завтра утром.

- Это невозможно. Вы не можете даже стоять на ногах, а что касается внутренних повреждений и кровоизлияний...

- Посмотрим, - сказал я, - спокойной ночи.

Она исчезла из комнаты, не удостоив меня ответом.

Я вновь улегся поудобнее и задумался. Похоже было, что я нахожусь в частной клинике, и это означало, что кто-то должен был оплачивать счет, и немалый. Но кто? Кого я знал? Я не мог вспомнить ни одного своего родственника или друга. Что из этого следовало? Что меня упрятали сюда враги?

Я стал думать дальше.

Ничего.

И никого, кто мог бы поместить меня сюда.

Мой автомобиль упал с небольшого утеса прямо в озеро... И это было все, что я помнил.

Я...

Я весь напрягся, и меня вновь прошиб пот.

Я не знал, кто я такой.

И чтобы хоть чем-то занять себя, я уселся на постели и принялся разбинтовывать все свои повязки. Под ними все было в порядке, да к тому же меня не оставляло чувство, что я все делаю правильно. Я сломал гипс на правой ноге, используя как рычаг железный прут, выломанный в изголовье кровати. У меня внезапно возникло чувство, что надо убираться отсюда как можно скорее, и что мне обязательно надо сделать что-то очень важное.

Несколько раз согнул и разогнул правую ногу. Полный порядок.

Разбив гипс на левой ноге, я поднялся и подошел к стенному шкафу.

Моей одежды там не было.

Затем я услышал шаги. Я вернулся на кровать и как можно более тщательно накрылся бинтами и разломанным гипсом.

Дверь вновь открылась.

Затем комната ярко осветилась, и у самого входа, у выключателя встал здоровенный детина в белом халате.

- Мне сказали, что вы тут грубо отказываетесь подчиниться нашей санитарке, - сказал он. Здесь уже было не притвориться спящим. - Как это понять?

- Не знаю, - ответил я, - а что?

Это его обеспокоило на секунду-другую, затем, нахмурившись, он продолжал.

- Сейчас время вашего вечернего укола.

- Вы врач?

- Нет, но мне велено сделать вам укол, а для этого у меня хватит медицинской подготовки.

- А я отказываюсь от укола, - сказал я, - и имею на это полное юридическое право. В конце концов, какое вам дело?

- Я сделаю вам укол, - проговорил он, приближаясь с левой стороны кровати.

В руке его появился шприц, тщательно до этого скрываемый.

Это был очень некрасивый, грязный удар, дюйма на четыре ниже пояса, если я не ошибаюсь. Он упал перед кроватью на колени.

- .... .... - сказал он спустя некоторое время.

- Еще раз подойдете ко мне, и пеняйте на себя.

- Ничего, мы умеем обращаться и с такими пациентами - выдавил он с трудом.

Тогда я понял, что наступило время действовать.

- Где моя одежда?

- ... ... - повторил он.

- В таком случае мне придется позаимствовать вашу. Дайте-ка ее сюда. Его ругань начала уже утомлять меня, так что пришлось накинуть на

него простыню и оглушить железным прутом.

Примерно через две минуты я был одет во все белое - цвет Моби Дика и ванильного мороженого. Какое уродство.

Я запихал его в стенной шкаф и выглянул сквозь зарешеченное окно. Я увидел старую луну с молодым месяцем на руках, качающую его над верхушками тополей. Трава слабо серебрилась и переливалась тонким светом. Ночь слабо спорила с солнцем. Ничто не подсказывало, где именно я находился. Комната моя тем не менее располагалась на третьем этаже здания, и освещенный квадрат окна слева внизу от меня говорил о том, что на первом этаже кто-то не спал.

Так что я вышел из комнаты и осмотрел коридор. Слева он заканчивался глухой стеной с зарешеченным окном, и по обе стороны располагались четыре двери. Скорее всего, они вели в такие же палаты, как и моя. Вернувшись к окну, я не обнаружил ничего нового: те же деревья, та же земля, та же ночь. Я повернулся и направился в другую сторону.

Двери, двери, двери без единой полоски света под ними, и единственный звук - шлепанье моих ног, да и то только потому, что позаимствованная обувь оказалась слишком велика.

Часы моего вышибалы показывали пять часов сорок четыре минуты. Металлический прут я заткнул за пояс под белым халатом, и он очень неудобно бил меня во время ходьбы по бедру. На потолке примерно через каждые двадцать футов горела лампа дневного света.

Добравшись до первого этажа, я свернул направо и пошел по коридору, высматривая дверь с выбивающейся из под нее полоской света.

Дверь эта оказалась самой последней в коридоре, и я был так невежлив, что вошел в нее без стука.

За большим полированным столом, наклонившись над одним из ящиков, сидел человек в роскошном халате. На палату эта комната что-то не была похожа.

Он поднял голову, глаза его загорелись, а губы раздвинулись на секунду, как будто он хотел закричать, но удержался, увидев выражение моего лица. Он быстро встал.

Я закрыл за собой дверь, подошел ближе и поздоровался:

- С добрым утром. Боюсь, у вас будут крупные неприятности.

Люди, по-видимому, никогда не излечатся от любопытства по поводу неприятностей, потому что, подождав те секунды, которые потребовались мне, чтобы пересечь комнату, он спросил:

- Что вы хотите этим сказать?

- Я хочу сказать, - ответил я, - что я собираюсь подать на вас в суд за то, что вы держали меня взаперти, а также за издевательство и незаконное употребление наркотиков. В настоящий момент у меня как раз начался тот период, когда мне необходим укол морфия, а потому я за себя не отвечаю и могу начать бросаться на людей, и...

Он выпрямился.

- Убирайтесь отсюда!

Тут я увидел на столе пачку сигарет. Закуривая, я процедил:

- А теперь сядьте и заткнитесь. Нам надо кое-что обсудить.

Сесть-то он сел, но не заткнулся.

- Вы нарушаете сразу несколько наших правил!

- Вот пусть суд и разберется в том, кто и что нарушает, - ответил я.

- А теперь мне нужна моя одежда и личные вещи. Я выписываюсь.

- Вы не в том состоянии...

- Вас не спрашивают. Гоните мои вещи, или я действительно обращусь в суд.

Он потянулся к кнопке звонка на столе, но я отбросил его руку.

- Мои вещи, - повторил я. - А это вам следовало сделать раньше, как только я вошел. Сейчас уже слишком поздно.

- Мистер Кори, вы были очень тяжелым па...

Кори???

- Сам я сюда не ложился, - перебил его я, - но будьте уверены, выписаться отсюда я выпишусь. И причем сейчас. Так что не задерживайте меня.

- Совершенно очевидно, что вы сейчас не в том состоянии, чтобы оставить стены клиники, - ответил он. - Я не могу допустить этого. Сейчас я позову санитара, чтобы он помог вам добраться обратно в палату и уложил в постель.

- Не советую. В противном случае вы на себе испытаете, в каком я сейчас состоянии. А теперь ответьте мне на несколько вопросов. Во-первых, кто поместил меня сюда и платит за всю эту роскошь?

- Ну хорошо...

Он вздохнул, и его маленькие усики печально опустились долу.

Открыв ящик стола, он сунул туда руку, и я насторожился.

Мне удалось выбить пистолет еще до того, как он спустил предохранитель. Очень изящный кольт-32. Подобрав пистолет с крышки стола, я сам снял его с предохранителя и направил в сторону доктора.

- Отвечайте. По-видимому, вы считаете, что я опасен, и можете оказаться правы.

Он слабо улыбнулся и тоже закурил, явный просчет с его стороны, если он желал выглядеть уверенным в себе. Руки у него здорово тряслись.

- Ну ладно, Кори, - сказал он. - Коли это вас успокоит, то поместила вас сюда ваша сестра.

- Какая сестра?

- Эвелина.

И это имя мне ни о чем не говорило.

- Странно. Я не видел Эвелину много лет, сказал я. - она даже не знала, что я живу в этих местах.

Он пожал плечами.

- И тем не менее...

- А где она живет сейчас? Я хотел бы навестить ее.

- У меня нет при себе ее адреса.

- В таком случае узнайте его.

Он поднялся, подошел к полке с картотекой и вытащил оттуда одну из карточек.

Я внимательно прочел все, что там было написано.

Мисс Эвелина Флаумель...

Адрес в Нью-Йорке тоже был мне незнаком, но я его запомнил. Судя по карточке, меня звали Карл. Карл Кори. Прекрасно. Чем больше данных, тем лучше.

Я засунул пистолет за пояс, рядом с прутом. Естественно, поставив на предохранитель.

- Ну ладно, - сказал я. - Где моя одежда и сколько вы мне заплатите?

- Вся ваша одежда пропала при катастрофе, - прошипел он, - и я все же должен сообщить вам, что у вас были сломаны обе ноги, причем на левой переломов было два. Честно говоря, я просто не понимаю, как вы можете стоять. Прошло всего две недели...

- Я всегда поправляюсь быстро, - ответил я. - А теперь поговорим о деньгах.

- Каких деньгах?

- Которые вы заплатите мне, чтобы избежать суда за незаконное содержание в клинике, злоупотребление наркотиками и так далее.

- Не будьте смешным.

- Кто из нас смешон? Я согласен на тысячу долларов наличными, только сразу.

- Я не намерен даже обсуждать этого вопроса.

- А я все-таки советую вам подумать, ведь что ни говори, посудите сами, что будут болтать о вашей клинике, если я не промолчу. А я вне всякого сомнения обращусь в медицинское общество, в газеты...

- Шантаж, - сказал он, - но я на него не поддамся.

- Заплатите вы мне сейчас или потом, после решения суда - мне все равно. Но сейчас это обойдется значительно дешевле.

Если он согласится, то я буду твердо знать, что все мои догадки были верны и эта история достаточно грязна.

Он уставился на меня и молчал довольно долго.

- У меня нет при себе тысячи, - в конце концов выдавил он.

- В таком случае назовите цифру сами, - предложил я.

После еще одной паузы он добавил:

- Это вымогательство.

- Ну какие между нами могут быть счеты? Валяйте. Сколько?

- В моем сейфе есть долларов пятьсот.

- Доставайте.