Аркадий Григорьевич АДАМОВ
СЛЕД ЛИСИЦЫ
около его стола. Как она себя размалевала! Брови, веки, ресницы, щеки... А
этой дуре только восемнадцать лет! И ведь, между прочим, интересная
девчонка. Но радуга красок на лице заставляет думать, что все в ней
фальшиво, нескромно, все словно кричит: "Глядите, глядите, кому не лень,
вот я какая! Глядите же!" А впрочем, все это кричит, пожалуй, еще
нескромнее: "Я накрасилась так, не только чтобы ты смотрел. Ты можешь
подойти, познакомиться, угостить меня, потанцевать, приударить за мной.
Пожалуйста! И если ты мне хоть чем-нибудь понравишься..." Виталий
нахмурился. Ерунда! Это не тот случай. Перед ним сидела всего лишь глупая
девчонка, перенявшая все это от других, поопытней, как "моду", чтобы
выглядеть "современной девочкой без предрассудков". Вот и все...
шею девушки. Ему стало не по себе, и он, чтобы придать себе больше
решимости, начал вспоминать об этой девушке все, что уже знал.
Что вы!
во что не ставишь. Ну какое к тебе может быть уважение?
прическа, казалось, вот-вот свалится на лицо. Девушка хмурилась и молчала.
Ей не было стыдно, нет, и не было страшно. Виталий видел, ей было просто
скучно. До нее не доходили его слова, ей, наверное, казалось, что он это
говорит так, по должности.
врать. Я тебя, Люда, предупреждаю...
накипала злость. "Выпороть бы тебя, - думал он. - Ремнем. Чтоб неделю
сесть не могла. Интересно, кстати, кто твоя мама и куда она смотрит?" Он
злился. Игорь перед допросом сказал: "Узнай все про Васькину компанию. Ее
надо расшибить". А эта сопливая девчонка ничего не говорит!
еще когда он на первом курсе юрфака прочел книжку об уголовном розыске. И,
придя сюда на работу меньше года назад, он до сих пор был по-мальчишечьи
счастлив. Ничто не поколебало его в этом чувстве - ни беготня по городу,
ни вообще бешеный темп работы, когда одно срочное, даже сверхсрочное дело
налезает на другое, ни неудачи. Тем более когда, ну, никак не можешь
сообразить и отыскать те концы, за которые надо потянуть, чтобы распутать
узел, тех людей, которые могут и захотят рассказать о том, что знают сами
и что необходимо знать Виталию и его товарищам. А им надо знать много и о
многих, чтобы не допустить преступления, чтобы вовремя расколоть группу,
заставить отказаться от задуманного, осознать или испугаться.
замусоренной головой и наглым нравом. Он знаком с этой девчонкой,
"ударяет" за ней. Но Игорь о ней сказал: "Любви тут нет. Боится. И
интересно". Однако попробуй подбери ключик. Найди слова, найди струны в
душе, которые надо задеть, чтобы эта девчонка начала рассказывать. Ох,
сколько еще возни с этой компанией!..
Но каждое новое дело невозможно волновало Виталия, разжигая воображение.
не поворачивая головы - он сидел рядом с шофером, - сказал:
А ты, Откаленко?
разные парни, но все же чем-то неуловимо похожие. Лосев - высокий, еще
по-мальчишечьи тонкий, румяно-розовый, с длинными ресницами и пухлыми
губами. Был он в светлом, переливчатом плаще и модной светлой кепке, и
костюм на нем был модный, хотя и недорогой. И узкий галстук на белой
сорочке был завязан тоже модным крошечным узлом. Интеллигентный, изящный
какой-то парень был этот Лосев. Мать, между прочим, врач, отец тоже, даже
дед был врачом. А сын... Впрочем, мать любит говорить, что и сын лечит
людей. Формы болезни порой страшные и весьма опасные для окружающих,
заразность повышенная, ну, а методы лечения, лекарства... Тут мать
вздыхала и со свойственной врачам в разговоре с больными непререкаемостью
добавляла: "Только не огрубей, Витик, не опустись до них, даже в мелочах,
в манерах, в языке... Эти словечки..."
тяжелым подбородком и голубыми смышлеными глазами. На нем глухая серая
рубашка из шерстяного трикотажа, черный костюм и черный плащ. Он без
кепки. Вид строгий, но во всей невысокой, плотной фигуре словно разлита
ртуть, и находиться в покое этому парню невыносимо. Откаленко уже лет пять
работает в милиции. Он тоже кончал юрфак, и у него с Виталием много общих
знакомых.
взгляды. Оба очень уважали Цветкова, но - между собой - чуть-чуть
подсмеивались. Цветков был старше и по званию, и по должности, и по
возрасту.
Там, милый, украли портсигар. Самого этого... Достоевского.
подаваясь вперед, к Цветкову. - В скупку не понесут.
Виталий. - Повышенный, я бы сказал, интерес. В связи с творчеством. Там
мистику всякую любят.
Откаленко. - Величайший реалист.
скупке пока рано.
унылых, мокрых снегопадов, в которых больше было дождя, чем снега, впервые
солнце, по-весеннему теплое, залило до краев улицы, до самых высоких крыш,
захлестнув сверкающим теплым золотом стекла окон. К середине дня уже
высохли мокрые мостовые, лишь из-за дворовых оград и подворотен сочились
тонкие ручейки, перечерчивая пыльно-серые тротуары. Прохожие выбирали лишь
солнечную сторону улиц и шли чуть разомлевшие, невольно замедляя шаг.
прогретое солнцем стекло.
освежил в памяти, - сказал он. - Неудобно как-то.
папиросами. Но вместо них он вытащил какую-то бумажку, развернул ее и
горестно вздохнул. - Рецепт Алка дала. И конечно, забыл. Черт его знает.
Аптека напротив, сто раз мимо прошел.