Елена БАСМАНОВА

ТАЙНА СЕРЕБРЯНОЙ ВАЗЫ

Анонс

В рождественскую ночь 1900 года в витрине магазина обнаружен труп
младенца, вокруг которого начинается череда странных и необъяснимых событий.
За расследование берется Мура Муромцева - и неожиданно находит разгадку
Тайны русской истории...

Глава 1

Если что-то плохое может случиться, оно случится непременно. Так
бесшабашно звучал вечный и верный закон - в конце века он получит название
"Закона Мэрфи", - а сейчас, в начале века, петербургский доктор Клим
Кириллович Коровкин безымянному закону верил не вполне. Клим Кириллович был
молод и здоров и находил подобные максимы пошлыми и циничными, его
переполняли сверхоптимистические ожидания. И не только потому, что жизнь его
складывалась удачно, что частная его практика неуклонно расширялась и в
будущем обозначились недурные перспективы. Хорошее, пусть и немного
идеалистическое, провинциальное воспитание плюс блестящее медицинское
образование, спокойствие и душевная устойчивость, а также необъяснимая
способность вызывать доверие и расположение любого встречного - такое
редкое, благоприятное сочетание данных, конечно же, служило живительным
источником оптимизма. Доктор Коровкин отдавал себе отчет в том, что этот
источник сулит ему прекрасное будущее. В небесах души его было безоблачно. И
тем более странным и нелогичным казалось ему ныне происходящее в квартире.

Но можно ли вообще назвать происходящее происходящим? Собственно, никаких
событий не наблюдалось. В квартире, которую он снял пару лет назад,
вернувшись после стажировки из Швейцарии, царили уют и покой. Из столовой
доносились звуки легких шагов тетушки Полины - душевный друг и помощница во
всех делах, она собирала праздничный стол. Еще час-другой и кликнет его на
рождественский ужин. Интересно, что на этот раз решила включить в меню милая
тетушка? Она, разумеется, считалась с традициями своего круга и с привычками
племянника, но, одержимая борьбой со своим возрастом и заботой о других,
неустанно выискивала рецепты здорового питания и во всеоружии популярных
знаний бесстрашно вставала на тропу войны с внезапно обнаруженным
неприятелем - то одним продуктом, то другим. Сквозь неплотно прикрытую дверь
кабинета доктор к своему удовольствию уловил запах жареного мяса - гусь?
утка? индейка? Между тяжелых и жирных запахов скользил золотой змейкой
щекотный аромат цитрусовых... Странно, но именно этот запах, прячущийся в
волнах теплого дыхания кухни и стеариновых свечей, встревожил Клима
Кирилловича.

Он сидел в кресле и смотрел в окно - темная рождественская ночь
оставалась одним из самых дорогих его детских воспоминаний, о чем тетушка
Полина хорошо знала. Зачем же уже дважды за вечер она мешала ему насладиться
так трудно воссоздаваемым воспоминанием о годах, проведенных в родительском
доме? Зачем она загадочно вздыхала, говорила, что на душе у нее неспокойно,
ей не по себе? Что-то должно случиться - по ее предчувствиям - плохое.

Да, конечно, должно. И непременно случится. Но не плохое, а хорошее.
Уходящий год - последний год старого века - вспоминался, как год
непрекращающихся насмешек над недавними страхами. Чего только не предрекали
умники всех мастей, но жизнь пошла поперек их смехотворных прогнозов. Войны,
эпидемии, катастрофы, революции, страшный суд и конец света - все миновало
человечество. И Петербург, вопреки предсказаниям пророков и ведунов, не
провалился в болото, не был смыт грандиозной волной ни в Финский залив, ни в
Ладожское озеро - накануне своего двухсотлетнего юбилея находился на вершине
развития... Никогда прежде, как казалось доктору, не было в обществе такого
ощущения крепости и устойчивости власти, такого воодушевленного
строительства и расцвета. Сколько новых идей! Сколько новых талантов!

Клим Кириллович разволновался, встал с кресла и глянул в окно. Ему
нравился вид из его кабинета. Чуть-чуть наискосок располагался ярко
освещенный перекресток Н-ского проспекта и Большой Вельможной улицы. В столь
поздний час по засыпанным снегом мостовым еще реже, чем всегда, брели хорошо
укутанные от мороза пешеходы и проезжали извозчики. Снег выглядел чище и
белее, чем на самом деле, особенно в той части перекрестка, которая
прилегала к противоположному от дома доктора углу. Там снег казался сияющим,
но и темные пятна - мусора, конского навоза и еще невесть чего - поражали
густой чернотой. Все объяснялось освещением. Угловые помещения первого этажа
занимала знаменитая булочная Ширханова.

Когда-нибудь, мечтал доктор, все булочные Петербурга и даже всей России
будут так же богаты и привлекательны. Хлебушек будет там дешевый. Россия
богата, чего-чего, а хлеба, если с умом взяться, можно вырастить - всему
миру хватит. Со временем и другие научатся выпекать так же изобретательно,
как Ширханов. И булочные свои так же изукрасят. Над входом - с угла - висит
огромный металлический "калач" с буквой "Ш" посередине. А с углового балкона
на втором этаже, - где живет управляющий и прочая прислуга, - золотыми
волнами спускаются по обе стороны от дверей гирлянды электрических лампочек.
Редко кто мог позволить себе такое дорогое новшество! А какая красота!

В правой части булочной Ширханова располагается собственно булочная,
магазин с превеликим выбором хлебов, булок, саек, баранок, сушек, пряников,
печенья, пирогов, ватрушек, лепешек, калачей, кренделей... В левой части -
уютная кондитерская, где можно с горячей выпечкой или пирожными выпить
чашечку чая или кофе, поболтать с приятелем или подружкой, полистать газеты
и журналы.

Так выглядит знаменитая булочная Ширханова всегда, но ныне, специально к
Рождеству - последнему Рождеству старого века - ширхановцы придумали и
диковинку. В открытой витрине булочной они воссоздали евангельский сюжет:
поставили чучела овцы, барана, осла вокруг небольшой корзины. А в корзину,
выстеленную белоснежным полотном, поместили настоящее произведение пекарного
искусства - хлебобулочного младенца, протягивающего к прохожему
светло-золотистую ручонку. Глазки - крупные изюминки - выглядели как
настоящие, а на лице младенца играла улыбка... Правда, сейчас ничего не
видно, удивительную картину на ночь закрывали ставнями и на них вешали
замок. Но какой восторг вызывала необыкновенная композиция днем - особенно у
детишек, которых приводили сюда няньки или мамаши! С какой радостью малыши,
сняв варежки, бережно и осторожно трогали ручонками гладкий ослиный или
кудрявый овечий бок!

Доктор Коровкин улыбнулся и перевел взгляд вверх. Наконец-то в разрывах
невидимых туч, затмевающих в эту рождественскую ночь звездную сферу,
проглянула первая звезда.

- Тетушка! - по-детски нетерпеливо крикнул доктор, боясь, что звезда
скроется. - Тетушка! Пойдите сюда, скорее.

Тетушка появилась в кабинете так быстро, что он понял - все уже готово к
рождественской трапезе.

- Ну, вот и хорошо, хорошо, - она встала рядом с племянником, - вот и
она, милая, первая звездочка. Пора к столу, Климушка.

- И как, как он мог, как он посмел сказать, что Бог умер? - Клим
Кириллович приобнял тетушку за плечи. - Это и по-христиански глупо, и
по-человечески нехорошо.

- О ком ты, Климушка?

- О великом философе немецком - он умер недавно, в августе. На днях был я
с визитом у генеральши Зонберг - переутомление сердца. Сердечный приступ
снимал, утешал, успокаивал. Дочь ее, девушка самостоятельная и
прогрессивная, брякнула мамочке, что венчаться не собирается, когда замуж
пойдет. На философа немецкого сослалась, видно, с чужого голоса. На Фридриха
Ницше...

Оба уже сидели за столом и продолжали беседу.

- Не расстраивайся, - посоветовала тетушка, - это вредно для пищеварения.
Хотя как тут не огорчаться? От Ницше не вылечишь. И ладно, если подобные
случаи окажутся единичными. А вдруг они приведут к эпидемии? Нет! Да что же
такое я говорю? В рождественский-то вечер! Чур-чур, меня, не к добру это.
Недаром у меня сегодня с утра сердце не на месте.

Племянника и тетушку связывали тесные семейные узы - Полина Тихоновна
заменила Климу Кирилловичу рано ушедших отца и мать, сопутствовала ему с
младенческих лет, учила постигать окружающий мир, и все-таки выводы и
суждения тетушки часто оказывались для доктора неожиданными. Вот и сейчас он
не чувствовал готовым поддержать разговор о медицинских последствиях от
чтения Ницше. Нервозная речь тетушки, женщины трезвомыслящей и способной
принять любые невзгоды, ее необъяснимое беспокойство в светлый праздник не
на шутку огорчали его... На всякий случай он взглянул на тетушку весьма
выразительно.

- Да что мы все о грустном, сегодня праздник, - спохватилась тетушка,
сразу же уловив тревогу племянника. - Кушай, Климушка. Во всем, что ты
видишь на столе, есть чудесное вещество - фосфор. Я прочитала недавно
брошюрку, там написано о его целебных свойствах. Защищает от чахотки,
укрепляет сердце и развивает умственную деятельность.

Доктор собрался рассмеяться, но не успел, потому что его потеплевший
взгляд и улыбку тетушка восприняла как знак одобрения и смело продолжила:

- Даже, скажу тебе по секрету, водочка в графинчике - с фосфором.

- С фосфором? - подозрительно переспросил доктор.

- Да. И знаешь, это я сама придумала. Хрящики осетровые купила, подсушила
и столкла в порошок. На нем и настаивала.

Доктор содрогнулся, представив себе рыбный привкус водки с фосфором. Но,
оглядев еще раз нарядный и опрятный стол, покрытый безукоризненно чистой
белой накрахмаленной скатертью, аккуратно сложенные салфетки на парадных
фарфоровых тарелках, разложенные по блюдам кушанья - ровно двенадцать, -
отбросил сомнения. Хрустальный графинчик с прозрачным сомнительным напитком
совсем перестал казаться опасным, когда рядом с ним любящий племянник увидел
памятную с детства вазу, в ней лежали традиционные для их семейных