Александр Абрамов, Сергей Абрамов.
Принц из седьмой формации
ребят из нашего проектно-конструкторского бюро. Вдруг что-то мелькнуло у
меня позади. Я заметил это в зеркале для бритья и оглянулся. На тахте у
стены возникло нечто призрачное и прозрачное, напоминавшее огромный
мыльный пузырь.
человека. Он был мутный снаружи и пустой внутри, как куклы на выставке
чехословацкого стекла. Узорный рисунок ковра на стене проступал сквозь
него, металлически поблескивая на месте уплотнявшегося лица.
почему-то в защитный цвет. Лицо и руки обретали оттенки человеческой кожи.
Рыжевато блеснули волосы. Только ноги по-прежнему оставались прозрачными.
прошла сквозь них и остановилась, так и не выйдя из заколдованной зоны.
Человек на тахте, не двигаясь, с ужасом посмотрел на меня. Именно ужас и
мольбу прочитал я в его еще не живом, не человеческом взоре. Но я понял
или меня принудили понять.
явственно услышал вздох облегчения и радости, словно вздыхающий только что
избежал смертельной опасности. Это был уже не призрак, не стеклянный
фантом, а реальный человек, живой с головы до ног, полностью утративший
свою диковинную прозрачность. Он выглядел тридцатилетним, моим ровесником,
атлетическим красивым парнем с очень правильными чертами лица, какие
встречаешь обычно на рекламных рисунках в американских журналах. Только
одет он был очень странно: в нелепую, травянистого цвета куртку и штаны,
сужающиеся у колен и обтягивающие икры. Вероятно, так одели бы
красноармейца в каком-нибудь голливудском боевике из жизни советских
комиссаров.
катастрофа. Распад материи.
как знающий язык иностранец. На лбу у него поблескивал такой же странный,
как и его костюм, сетчатый металлический обруч. Он то исчезал, то
появлялся снова, отражая перебегавшие по нему искорки света.
наводки, - продолжал он, как бы разговаривая сам с собой. - Воздушное
пространство казалось совершенно свободным.
Галлюцинация? Но я был психически здоров, никогда не страдал
галлюцинациями, да и в человеке напротив не было ничего иллюзорного. Может
быть, сон? Но я не спал и не дремал, и все вокруг не походило на сон.
Материализация человека из ничего, из света, из воздуха? Невозможно.
Наваждение? Мистика. Чушь!
он, - все это мешает общению. Я сниму лишнее.
Я смотрел на него только с пытливым любопытством.
Очень сложной. Даже громоздкой, излишне громоздкой, как говорят наши
ученые. Но мы только начинаем преодолевать время. Только первые шаги и
гигантские трудности. Мне пришлось преодолеть четыреста танов. Думаешь,
это легко?
хотелось задать тысячу вопросов, но я не мог задать ни одного. Они
буквально толпились в сознании, создавая суматоху и давку. Наконец
вырвался один, далеко не самый нужный.
ответом. Он знал, чем поразить меня, этот молодой человек из неведомых
временных далей.
"седьмую формацию".
тому основному, самому главному, что отличает их. Единый язык, новая
психика, отмирание государства, переделка планеты...
материи.
долбила мозг: "Неужели все это возможно?" Реальность с трудом постижимого
чуда требовала ясности размышлений. А ясности не было. Я машинально
скользнул взглядом по комнате: все было на своих местах. Все, как прежде.
Только у меня на диване сидело Чудо.
точь-в-точь как я, делающий разминку под радиомузыку; зевнуло совсем
по-человечески и подошло к окну. Испуганная Клякса фыркнула и скрылась под
столом.
видел. Даже в зоариях.
чуточку обедненным. Ни пушистой Кляксы, ни разговорчивого попугая Мишки,
ни барбоса Тимура у меня в том мире бы не было. Малость скучновато.
плавающие в океане. Есть летающие... Но улиц нет.
оборачиваясь. - Я знаю о них. И движение одноярусное, - усмехнулся он.
зависимости от движения, горизонтального или вертикального. Их очень
много. Они висят в воздухе в ожидании седоков. Правильно я говорю?
цветных воздушных шаров. Красиво? Не знаю. Что-то вроде парка культуры или
ярмарки в пригороде.
управляются мысленным приказанием. Гравитация, - прибавил он, обернувшись.
- А у вас еще не освоили воздуха?
вертолеты.
звеньями. По ночам. А как вы затемняетесь?
назад.
Мережковский Дмитрий
Роллинс Джеймс
Ильин Андрей
Андреев Николай
Шилова Юлия