Александр Абрамов, Сергей Абрамов.
Человек, который не мог творить чудеса
знаю, кем они сочтены.
конторе "Хорнбек и Хорнбек" в одном из тишайших переулочков Сити. Несмотря
на то что оно написано корявым языком английской юридической документации,
я помню его от слова до слова.
университета,
принадлежащей мне мебели, я оставляю квартирной хозяйке Розалии
Соммерфилд. Книги передаю в безвозмездное пользование владельцу
букинистической лавочки на Друммонд-стрит Джозайе Барнстеплу. Купленные у
него, они к нему и вернутся.
названием "Империя невидимок" - завещаю двум единственным знающим о ней
лицам, а именно:
же университета, и
Союза, кандидату филологических наук, по согласованию с Московским
университетом и в порядке обмена научными кадрами проходящего стажировку
на моей кафедре,
рукописи: первый - английскому Королевскому обществу, второй - Академии
наук СССР, и добьются признания ее, как единственного научного объяснения
до сих пор не получивших такового всех загадочных событий, потрясших мир
за последние месяцы.
организаций, владельцам рукописи предоставляется неограниченное право
публикации ее как отдельным изданием, так и в периодической печати с их
собственными комментариями и авторским гонораром, который издатели обязаны
уплатить им за публикацию.
подтверждается письменным свидетельством психиатрического отделения
частной клиники профессора Уингема, Чейн-уок, 37, и не может быть оспорено
никем без соответствующих доказательств".
любопытства к содержанию рукописи. Он только заметил:
используете в случае возможного обвинения вас в сговоре с сумасшедшим,
другое опубликует профессор Уингем для опровержения публичной клеветы о
моей психической неполноценности.
в психиатрическое отделение, куда я обращался за нужным мне
освидетельствованием, а в терапевтическое, где находился на излечении уже
второй месяц.
- Торопитесь, дружище, торопитесь.
вам форма.
уверяющего вас, что на улице прекрасная погода, в то время как дождь
зачастил с утра. - Во всяком случае, - добавил он, - течение болезни не
оказывает обычного в таких случаях угнетающего влияния на психику.
инфекционный, а инфекция занесена из космоса?
пошел к выходу из палаты. Никогда не поверит. Не поверил же Доуни, когда я
объяснил ему, что в действительности произошло в июне этого года. Не
поверил и с перепугу прислал ко мне своего лечащего врача.
обеспокоен состоянием вашей нервной системы.
говорил Доуни, было шуткой. Я просто разыграл старика.
обожжена. - Я погладил затылок за ухом. - Через два часа после шока я уже
мог играть в гольф. И никаких последствий. Ни головокружений, ни боли.
дурную шутку. А гонорар получите, сэр.
той памятной грозы у коттеджа Доуни на дороге в Саутгемптон. Только двум
упомянутым в завещании друзьям.
коллегой по кафедре, разделявшим бремя профессиональных трудов и забот,
Розалия Соммерфилд - только добросовестной и ненавязчивой квартирной
хозяйкой, соседи - вежливыми, но некоммуникабельными знакомыми, как и
большинство живущих на одной улице англичан. Лондон не Палермо или
Неаполь, где жители перекликаются с одного конца улицы на другой, в
Лондоне одиночество - привычное состояние холостяка, если только судьба не
подарит ему редкую, не корыстную дружбу.
его потому, что Валентин звучало слишком чужеродно, Валентайн - громоздко,
а мистер Глинка - чересчур официально для почти однолеток (я был лишь на
три года старше его), одинаково влюбленных в елизаветинскую эпоху и ее
литературных избранников. Русский искусствовед прижился у нас на кафедре,
говорил со славянским акцентом, но зато близкие мне слова о близких мне
драматургах. Он знал Флетчера и Бен Джонсона не хуже меня и цитировал
"Эписин, или Молчаливую женщину" с любой страницы и любой строки наизусть,
как проповедник - Евангелие. Но оценивал прочитанное по-своему, с
классовых, как он говорил, позиций, какие я никак не мог ни понять, ни
опровергнуть.
столетия до Маркса.
котором "деньги стали силой всех сил", а это уже слова Маркса, дражайший
Монти. И опровергнуть их вы не сможете.
посидеть в "пабе" за кружкой пива, где и появилась однажды покоренная
Вэлом Сузи. Наши интересы были ей чужды, жила она в мире ядерной физики, и
покорили ее не знания Вэла в области елизаветинской драмы, а его голубые
глаза и русые волосы эдакого викинга, подстриженные по моде сороковых
годов: Вэл откровенно презирал "волосатиков", а диогенскую неряшливость
"хиппи" считал анархической блажью буржуа-недоучек.
так и не достроивших ее из-за взаимного непонимания.
челюсти, - говорил я, подначивая Вэла.
разговор Сузи.
гостеприимной державы.
полицейских машин. Не проще ли скинуть ваших лейбористских лидеров,
которые слишком уж откровенно служат обществу, где "деньги стали силой
всех сил". Это опять Маркс, учти.
знаменательной, с которой и началось наше соприкосновение с "империей
невидимок". Тогда еще я ничего не знал об этой "империи" и только был
удручен и встревожен чудесами, начавшимися после памятной всем грозы на
уик-энде у профессора Доуни.