Виталий БАБЕНКО
ИГОРЯША "ЗОЛОТАЯ РЫБКА"
Рыбку. Игоряша сел на песок и почесал в мокром затылке.
- вопрос хотя и был обращен к рыбе, но прозвучал чисто риторически.
получит ответ. Между тем это был единственно верный вопрос в данной
ситуации. Если бы Игоряша вдруг ляпнул что-нибудь о погоде, или о
неработающем водопроводном кране, или о пустующем холодильнике, он,
безусловно, получил бы детальную метеосводку или на всю жизнь обеспечил бы
себя родниковой водой и замороженными яствами, но... на этом бы дело и
кончилось. И Игоряше оставалось бы до конца своих дней проклинать себя за
тупость, продолжая существование просто Игоряшей, не первым, не вторым, не
третьим... _н_и_к_а_к_и_м.
Что мне с тобой делать?
в сознании Игоряши обрисовалась четкая и исчерпывающая картина, что
Золотая Рыбка взялась не откуда-нибудь, а из очень далекого мира,
являющегося центром галактической цивилизации; что золотая окраска ее -
свойство защитного слоя, оберегающего от рыболовного крючка, гарпуна,
остроги, динамита, гидродинамического удара, сверхвысоких и сверхнизких
температур, проникающего излучения и вообще всех видов механического и
немеханического воздействия, но, увы, бессильного против обыкновенного
ведра; что она не рыба, а информационный биомодуль, сиречь унифицированный
белковый узел разветвленной галактической сигнальной системы восьмого
порядка, призванный поглощать и выдавать информацию; что она вовсе не
единственная - таких биомодулей на Земле весьма много, хотя и ограниченное
количество; что информация в данной сигнальной системе - в отличие от
систем с первого по седьмой порядок - понимается очень широко и эта
информация может быть невещественной и вещественной, в зависимости от
запроса существа, вступившего в контакт с Золотой Рыбкой; и что, наконец,
емкость информационного поля каждого биомодуля конечна, включает три
условно-лимитированных, энергетически безразмерных регистра и рассчитана
на полное удовлетворение трех запросов, в какой бы форме они ни были
предъявлены к исполнению. Два регистра исчерпаны.
Осознать-то он его осознал, но понял далеко не все, однако заключительная
фраза огненно отпечаталась в мозгу, словно выжженная золотым клеймом.
Игоряша уяснил, что выпал ему, как рыбаку из сказки, заветный шанс -
тройной шанс! - и на две трети он, безмозглый рыбак, оказался потрясающим
кретином. Задал глупейший вопрос - раз. Выяснил, откуда рыбка - два.
Сейчас пролепечет что-нибудь сдуру, и - три! - исполнив его "запрос",
рыбка исчезнет. Или подохнет. Или выпрыгнет в реку и уплывет.
был не гением вообще и не гением желаний в частности, а всего-навсего
рядовым сотрудником Управления праздников и трудовых будней (УПРАТРУБа),
посредственным специалистом с дипломом о высшем образовании,
представителем широких масс нечитающей, но любящей книгу публики. Словом,
в мыслителях он не числился. И тем не менее попал в самую точку.
Головокружительная цепь последующих событий взяла начало из того
невероятного факта, что Игоряшу _о_з_а_р_и_л_о.
информационный биомодуль.
огненное перо в мозгу Игоряши.
пропала, затем она всплыла брюхом кверху и, растаяв, расползлась по
поверхности воды мутным слоем белковой слизи. В следующую секунду пропала
и слизь. Ведро наполнилось новой водой. И на дне возникла Золотая Рыбка N
2 - точная копия первой.
Игоряше бездны своих трех регистров. Игоряша одеревенело уставился на нее,
потом судорожно подхватил ведро и, затаив дыхание, шагая, как экскаватор,
понес домой.
Рыбкой - да что там, о первой встрече человечества с галактическими
биомодулями - мы так никогда и не услышали от Игоряши в подробностях.
Приведенный выше эпизод - это лишь облеченный в подобие художественной
формы домысел, реконструкция, созданная дотошным глоссатором Шушуней
Майским из расшифрованных недосказанностей, недомолвок и туманных намеков.
час, сложилась у нас после многомесячного общения с Игоряшей-вторым. Он
живо и захватывающе рассказывал о своих достижениях (что это такое -
станет ясно позднее), но свято хранил тайну Золотой Рыбки. И -
поразительно! - любые, даже самые фантастические, несусветные Достижения
мы не воспринимали как бредни - наоборот, верили каждому слову Игоряши,
даже описание путешествий во времени представлялись нам абсолютно
естественными. Психологическая блокировка делала свое дело.
первопричины... Игоряша, такой охочий поговорить на любую тему, тут же
затихал и либо переводил разговор в шутку, либо исчезал. Вот именно
исчезал: сейчас он сидит перед вами, а через секунду его уже нет. И ни у
кого не возникает вопроса - а куда же делся человек? И был ли человек
вообще?
Поначалу он был просто Человек-Без-Имени. Гость, что ли. Постепенно мы к
нему привыкли: хороший собеседник, бель ами, свой парень, тонкий спорщик,
легкий говорун, но вроде правдолюбец, не фантазер. Потом вдруг родилось
имя - Игоряша. Странное имя для такого необыденного молодого человека.
модный бантик, шейный платок, благоухающий нездешним одеколоном. На ногах
- безупречные туфли, каждый раз новые, но модели настолько схожие, что
лишь эксперт "Внешторга" отличил бы одну пару от другой, ведь для
неспециалиста - что "Даллас", что "Дорадо" - все едино. Прическа - не
супер, не салонный лоск, а просто очень к лицу. На лице всегда
естественный легкий загар, зубы крупные, ровные, блестящие. Запах изо рта
- неизменно приятный. Манеры естественные. Улыбка - человеческая. И - что
самое главное - никаких замашек парвеню: ни массивных золотых перстней на
пальцах, ни серебряных нательных крестиков, ничего кричащего в одежде. Но
не похож и на мальчиков-дипломатов, едва оперившихся атташе из посольств в
развивающихся странах. Нет апломба, нет верхоглядства, нет намеков на
большие связи. Словно все что на нем и при нем, - все родилось с ним же и
принадлежало только ему по естественному наследному праву. В общем,
изысканность, безупречность и шарм - в том редчайшем сочетании, которое
должным образом оценит и самая пристрастная, тесно спаянная мужская
компания.
первых же минут - "Здорово!" "Привет!" "Как дела?!" "Читал то, читал се?"
"Слышал о событиях в Свазиленде?" "А в Чикаго?" "Луангпрабанге?" "Читал
статью в "Литературке"?" "А слышал, что писал ее не Почечуев, а вроде бы
Пильдеев?" "И, говорят, за Пильдеева - сам - тс-с-с! - Ракакашкин?!!" "А в
статье то между строк - ого-го!!!"
читал се, и еще пятое-десятое-тридцать четвертое. "То" - вроде мура, а
"се" - здорово, мне понравилось. Слышал-слышал-слышал. Многое правда, а
насчет Луангпрабанга - враки, там все наоборот и даже лучше. Статью читал,
похоже, что написал ее даже не - тс-с-с! - Ракакашкин, а чуть ли не... -
ну, вы понимаете! Между строк там целая вторая статья, а между строк той
второй статьи - целая история..."
любопытно - никто не помнит, когда они были, эти первые минуты. Год назад?
Два года? Словно в памяти какой-то кусок вычеркнули, а вместо него вписали
приказ: "Не удивляться!" Не удивляться появлению Игоряши, его облику,
исчезновениям, его в высшей степени потрясающим рассказам, его дорогим
сигаретам, которую мы курили одну за другой, а запас их не иссякал... Нет,
ничего не вызывало у нас изумления. Вот только одно - лицо Игоряши всегда
казалось смутно знакомым. Ничем не привлекательное лицо, заурядное даже -
таких сотнями встречаешь каждый день на улице. Лишь потом, когда мы
собрали по кусочкам историю Игоряши и многое прояснилось, когда в памяти
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Лукьяненко Сергей
Верещагин Олег
Шилова Юлия
Грабб Джеф