Кир Булычев
Операция "Гадюка"
как будто создатели его заранее предусмотрели, что тут будет камера
смертника.
ниже. Когда приговор был оглашен, Лаврентия Павловича Берию повели обратно
в камеру. Он почему-то думал, что его расстреляют тут же, не возвращая в
камеру. Зачем тратить время? Ведь приговор окончательный и обжалованию не
подлежит.
приговора. Убейте меня за то, что верно служил партии! Убейте в моем лице
совесть партии и признайте: да, мы отказываемся от высокого звания
коммунистов, потому что решили предать смерти настоящего ленинца. Но какое
вы имели право называть меня дашнакским агентом? Шпионом, нечестным
человеком? Я не могу умереть с таким пятном на моей репутации!
канцелярским столом и старались не встречаться с ним глазами, но генералы
боялись его слушать - они были охвачены страхом не только перед своими
новыми хозяевами, но и перед подсудимым.
когда его повели обратно в камеру, он вдруг ощутил приближение надежды. Не
все так просто - с ним хотят разделаться от страха. Его хотят убить. Но
этот же страх может ему помочь.
человека, поднялась вся карательная машина государства. Это Голиаф. Он же
- Давид.
под какими пытками. Он отправлял доверенного человека в Тибет, в город
Шамбалу, и тот привез ему гороскоп. В гороскопе было написано, что планеты
предсказывают ему жизнь до конца XX века. Все эти предсказания были
нарисованы каллиграфически на местном тибетском языке с английским
переводом. Сомнений никаких не было - Лаврентию Павловичу суждено
скончаться в 2000 году, точнее - в 1998-м, а тогда, при получении
гороскопа, шел сорок шестой. Сомнения оставались, доверенного человека
всерьез допрашивали, он поручил это Кобулову. Кобулов поклялся, что
документ настоящий. Лаврентий Павлович тогда громко закашлялся, принялся
протирать пенсне, чтобы не показать радости, охватившей его. Не зря он
расколол гитлеровских астрологов: у тех были связи на Востоке.
интернационалистом, можно сказать. Но есть вещи выше, чем атеизм, это
каждый умный человек понимает, хотя признаваться в этом нельзя, потому что
существуют простые-люди, так называемый народ, которому не следует
морочить голову - в голове должна быть только одна религия. Когда его
приговорили к смерти, в глазах встало воспоминание: желтый пергаментный
документ, машинописный перевод с английского на русский, пришпиленный
скрепкой - так обыкновенно.
Лаврентий Павлович чуть-чуть успокоился. Вернее всего, несколько часов в
запасе у него есть.
стольких людей, что не имеешь права утешаться... Но ты и миловал. Значит,
и тебя могут помиловать.
ее оттянуть?
поймешь, когда наступит вечер.
ночью - с них станется.
не достать. Но в этом порядок... а вот по полу бежит таракан - беспорядок.
При нем в тюрьмах такого не допускали. Он лично распоряжался, чтобы
дезинфекция тюремных помещений была абсолютно эффективной. Когда-то при
нем Ягода пошутил, что заключенные ловят тараканов, чтобы их жрать.
Лаврентий Павлович, когда пришел к власти, все эти тараканьи дела
прекратил. Таких шуток не бывает. И все насмарку - таракан пробежал по
неровному цементному полу и скрылся под койкой. А Лаврентий Павлович не то
чтобы боялся тараканов, но испытывал к ним отвращение. Это бывает, даже с
очень отважными людьми. Он поднялся и пошел к двери: хотел вызвать
надзирателя, чтобы указать ему на недопустимость, но тут же опомнился (как
можно быть таким рассеянным!) - с соседней койки вскочил армейский майор.
Он сидел там и смотрел на Берию. Осужденного ни на секунду не оставляли
одного. А он забыл об этом.
камере, было строгое указание не разговаривать с преступником.
лежать - сам он был против того, чтобы заключенные днем валялись на
койках: распускаются и излишне отдыхают. А лишний отдых для преступника -
лишние заботы и усилия для следователя... Вот куда уходят мысли в
последние часы жизни. Или минуты? А о чем думать?
на допросах и на суде.
любили, а он сделал ошибку: противопоставил себя армии, убедил себя,
поддался убеждениям Хозяина - армия в России всегда будет подчиняться
Госбезопасности. У нас нет настоящих бонапартов. А тех, что были, мы
ликвидировали.
Елизавету и Екатерину возвели на трон солдаты. Но поверил Хозяину. Потому
что то были феодальные, империалистические армии, а наша армия - это армия
страны, которая строит социализм.
схватиться, когда будут уводить. Движения рук были бессознательными -
разум в том не участвовал: ну кому удавалось удержаться в камере, если
тебя выводят на расстрел? Скажи это ему в нормальной обстановке - начал бы
хохотать. Именно хохотать.
незнакомый. Может, это хороший знак?
не удавалось. Получился крик. - Нет, я буду жаловаться! Я прошу дать мне
возможность... написать об(r)яснительную записку в ЦК.
смертью.
отстранился, чтобы не коснуться Лаврентия Павловича. И получилось так, что
Берия очутился в коридоре, а новый толчок в спину заставил его зашагать
вперед.
под ногами - цементный пол. Чудно думать, что он сам принимал когда-то
новый центр управления ПВО.
работники Государственной безопасности поднимутся на защиту своего
руководителя и освободят его. Остались же на свободе его верные товарищи,
помощники, командиры дивизий и особых отрядов... А эти заговорщики
упрятали его в подземелье; может быть, его сейчас ищут друзья, врываются в
тюрьмы и лагеря. А его нигде нет. Нигде нет - время уходит, в любой момент
маршала могут расстрелять. Вы знаете, что я маршал? Что я - старший по
званию? Нет, говорит Жуков. А он рад его растерзать - ведь попался
голубчик на грабеже, где твои вагоны с награбленным добром? Нет, говорит
Жуков, твой чин липовый. Ты никогда не был близко от фронта. Это неправда,
потому что ценность маршала определяется пользой Родине. И еще неизвестно,
победили бы вы, военные, если бы мы не очистили страну от всякой нечисти,
перед тем как вступить в войну.
от моего слова может зависеть моя жизнь. Пока я не расстрелян, я жив...
Громыко Ольга
Трубников Александр
Посняков Андрей
Мурич Виктор
Акунин Борис
Сертаков Виталий