Кир Булычев

Рассказы о Великом Гусляре

ЧЕРНАЯ ИКРА
КАК ЕГО УЗНАТЬ?
ПИСЬМА ЛОЖКИНА
НЕДОСТОЙНЫЙ БОГАТЫРЬ
ДВЕ КАПЛИ НА СТАКАН ВИНА
РЕТРОГЕНЕТИКА
ЛЕНЕЧКА-ЛЕОНАРДО
ПОСТУПИЛИ В ПРОДАЖУ ЗОЛОТЫЕ РЫБКИ
ЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК ФАКИРА
ДОМАШНИЙ ПЛЕННИК
ПРОШЕДШЕЕ ВРЕМЯ

ОТ АВТОРА

Теперь, по прошествии стольких лет, интересно вспомнить момент и мес-
то рождения как самого города, так и первых гуслярских историй, которых
уже накопилось около сотни.

Я не могу утверждать, что Великий Гусляр полностью возник в моем во-
ображении. Не такое уж у меня богатое воображение, чтобы родить целый
город, включая баню и автостанцию. Поэтому можно утверждать, что перво-
начально существовал прототип города, а уж потом город этот был отражен
в изящной словесности.

Прототип города назывался Великим Устюгом. Я попал туда в середине
шестидесятых годов и прожил там несколько дней - гостевание в Великом
Устюге было частью неспешного путешествия в Вологду, Кириллово-Белозерск
и Ферапонтово.

Великий Устюг меня очаровал, особенно если учесть, что в те, дотурис-
тические времена он существовал сам по себе я никто коллективно не ахал,
глядя на сохранившиеся после бурной разрушительной деятельности советс-
кой власти маковки церквей и фасады купеческих особняков.

Хоть в те дни я еще не знал, что стану писателем, а тем более не по-
дозревал, что буду писать фантастику. Великий Устюг открывал мне больше,
чем являл случайному наблюдателю.

Его относительно оторванное от великих свершений социализма существо-
вание, тишина и простор его длинной, украшенной белыми фасадами особня-
ков и стройными церквами, набережной, голубизна широкой реки, леса, под-
бирающиеся к самым окраинам, приземистая уверенность в себе гостиных ря-
дов и нелепое вторжение сборных пятиэтажек... - ощутимость истории и
провинциальная тишина так и подмывали столкнуть подобный мир с миром
космическим, мир Устюга и мир Альдебарана. Я помню, как, поддавшись оба-
янию города, я посетил Елену Сергеевну, бывшую директоршу музея. Помню
чистоту небогатого интеллигентного домика на окраине, помню ее внука и
саму Елену Сергеевну - но, хоть убей, не вспомню, почему же я туда попал
и о чем мы говорили.

Почему-то мне, от возникшей в те прозрачные дни обостренности чувств,
стали интересны люди, встречавшиеся ежедневно. Провизор в аптеке, стран-
ный лохматый веселый гражданин с воздушным змеем под мышкой, старик, с
которым я разговорился в столовой и который утверждал, что в Устюге под
каждой улицей подземные ходы и клады... И я непроизвольно принялся стро-
ить биографии этим незнакомцам и вводить их в некие, несколько ирре-
альные, но на вид обычные отношения. Я не знал, как их зовут, и это меня
смущало. Я не считал себя вправе придумывать им имена и не смел спросить
их о настоящих - впрочем, последнее меня и не привлекало. Мне ведь нужны
были не слепки с живущих рядом, а образы, происшедшие от них, но им не
идентичные.

Помогла Елена Сергеевна, которая подарила тонкую "Адресную книгу г.
Вологды за 1913 годъ". И там, среди объявлений, я отыскал все нужные мне
имена и наградил ими людей, виденных на улицах Великого Устюга двадцать
пять лет назад.

В книге был Корнелий Удалов - владелец магазина скобяных товаров. Но
мне не хотелось, чтобы Корнелий Удалов, которого я встречал каждое утро,
когда он спешил до службы отвести в школу столь похожего на него сыниш-
ку, занимался и в этой жизни скобяными товарами. И я сделал его на-
чальником стройконторы. Правда, это случилось позже. Александр Грубин,
также имевший в адресной книге торговое занятие, стал изобретателем, со-
седом Уда-лова по дому, также там поселился Николай Ложкии, превратив-
шийся в пенсионера... Потом я уехал из Великого Устюга и постепенно за-
был о своих размышлениях и вмешательстве в биографии его обитателей, ко-
торые, к счастью, об этом так и не догадались. Осталось лишь трога-
тельное воспоминание о днях, проведенных там.

Вскоре я написал первый фантастический рассказ. Рассказ был детским и
назывался "Девочка, с которой ничего не случится". Его напечатали в "Ми-
ре приключений". Затем я принялся за приключенческую повесть для детей,
действие которой происходило в Бирме. Повесть именовалась "Меч генерала
Бандулы".

Так что, оказавшись в ноябре 1967 года в Болгарии, я имел некоторое
право именоваться "молодым писателем из Москвы", а мои знакомые в Болга-
рии, желая сделать мне приятное, даже познакомили меня с настоящими бол-
гарскими писателями и редакторами. Один из них - редактор журнала "Кос-
мос" Славко Славчев, после того как мы выпили с ним несколько рюмок
коньяка "Плиска" и обсудили проблемы фантастики, вежливо спросил меня,
не испытываю ли я нужды в деньгах. Нужду в деньгах я испытывал, в чем
признался болгарскому коллеге.

- Ты едешь в Боровец, - сказал тогда Славко. - Там все пишут. Ты на-
пишешь для нашего журнала рассказ, мы его напечатаем, а тебе заплатим
гонорар.

Я приехал в Боровец и написал там первый гуслярский рассказ.

Конечно, в одной фразе это сообщение звучит буднично и никак не отра-
жает моих терзаний и творческих мук.

В комнате было очень большое, во всю переднюю стену, окно, которое
выходило на зеленый склон горы. По склону, к соснам, росшим чуть ниже,
проходили овечьи отары. Овцы позвякивали колокольчиками, а пастухи лени-
во покрикивали на них. В холле первого этажа был большой камин, возле
которого болгарские писатели за творческими беседами проводили вечера.
Кормили там сказочно вкусной форелью, а неподалеку, в центре этого ку-
рорта, был ресторан, на веранде которого отдыхающие вкушали прохладное
пиво. Очень хотелось гулять по лесу, пить пиво, есть форель, разговари-
вать о жизни, куда меньше хотелось работать.

Я сидел за столом, глядел на горы и понимал, что я никогда в жизни не
напишу никакого рассказа.

Но потом наступил час, когда все сложилось вместе - и время, и звон
колокольчиков, и шум сосен, и лесная дорога.

В рассказе сразу же сошлись основные герои гуслярских историй, и сам
город, и даже дом на Пушкинской, в котором моим героям предстоит прожить
много лет.

Славко Славчев с трудом прочел написанный карандашом текст и, на мое
счастье, будучи человеком слова, принял мой опус к публикации; мне выда-
ли в кассе сто левов, что было по тем временам значительной суммой, поз-
волившей благополучно довести до завершения визит в Болгарию.

А еще через несколько месяцев из Софии пришел пакет с номером "Космо-
са", в котором был напечатан рассказ "Связи личного характера". Так что,
зародившись в Великом Устюге, город Великий Гусляр материализовался в
Болгарии.

К тому времени у меня на столе лежало уже несколько гуслярских исто-
рий. Видно, найденный ход и интонация соответствовали моим собственным
тогдашним настроениям и моему пониманию фантастики. Мне важно было для
самого себя понять возможности взаимоотношений фантастического и ре-
ального. Мне хотелось отыскать возможности для того, чтобы ирония
чувствовала себя естественно и свободно в фантастической атмосфере. Я не
претендовал на новые ходы и открытия в фантастическом сюжете или идее.
Но мне хотелось поглядеть на испытанные мотивы под "гуслярским" углом
зрения. И мне даже казалось, что в этом есть определенная новизна: я
брал нашего провинциального современника, совершенно не приспособленного
для космических подвигов, и пытался доказать, что на самом деле он может
воспринимать марсианина без внутреннего трепета - дай ему немного при-
выкнуть. Где великое, где смешное, а где - банальное? Разве все это не
перемешалось в нашей жизни? И если сделать шаг за пределы ее ненор-
мальной нормальности - не попадем ли в совершенно нормальный Великий
Гусляр и не увидим ли мы сами себя в несколько изогнутом зеркале?

Через года два гуслярских рассказов накопилось уже столько, что они
потребовали определенного обобщения. Поэтому для сборника, половину ко-
торого занимал "гуслярский" цикл, я написал вступление, в котором попы-
тался на основе доступных науке данных рассказать все, что известно о
Великом Гусляре.

Сейчас я проглядел это вступление и понял, что кое-что в нем пора бы
изменить. Но это было бы неэтично по отношению к тому времени, когда
вступление было напечатано. Так что, предлагая вниманию читателя вступ-
ление к гуслярским рассказам образца 1972 года и не изменив в нем ни
слова, я оставляю за собой право написать предуведомления к некоторым
рассказам, где и отразить перемены, имевшие место в Великом Гусляре за
последнюю четверть века.

* * *

Иногда приходится слышать: почему пришельцы из космоса, избравшие
Землю целью своего путешествия, опускаются не в Тихом океане, не на го-
рах Памира, нее пустыне Такламакан, наконец, не в Осоке и Конотопе, а в