Владимир ВАСИЛЬЕВ
КЛИНКИ
земля, кое-где в тени грязными пятнами проступал рыхлый умирающий снег.
Долина просыпалась от зимней спячки - пропитанная влагой почва скрывала
набухшие семена, пробуждались в деревьях застывшие за зиму живительные
токи, еще медленные и вялые, но крепнущие с каждым днем. Наполнились
жизнью мелкие мутные лужи, на свет и тепло выползла помятая сонная муха, а
длинноухий линяющий заяц бодро обгрызал на кустах округлые бугорки почек.
Недоступные пики сверкали первозданной нетронутой белизной, разделенные
отвесными темными провалами. И ослепительно блестел на солнце их вечный
нетающий снег.
созданиям - ровную квадратную площадку на вершине высокого пика, где
хозяйничает бродяга-ветер. Небольшой прямоугольный ящик, наполовину
вросший в мерзлую землю, грязно-серый, без выступов и впадин, неподвижный
и безжизненный. Беркуты его не боялись, отдыхая на теплой шероховатой
поверхности. Теплой, несмотря на окружающие ящик снега.
отмеряя минуты и часы, дни и столетия. И когда подходило время он извергал
сложный и мощный телепатический импульс, раз в тысячу лет. А потом ждал
ответа, пусть слабенького и несмелого. И, не дождавшись, замирал еще на
тысячу лет, чтобы вновь послать в мир отчаянный крик - призыв к
пробуждающемуся и крепнущему разуму.
послышался слабый и неясный шепот, но ответом это назвать было еще нельзя.
последний регистр таймера сбросился на ноль и в пространство ушел
очередной, семнадцатый импульс.
интервалом всего в полсекунды. Ящик засек направления, оценил расстояние,
снял с эха матричные отпечатки и оцепенел, ожидая дальнейших сигналов.
качественная и количественная.
объекта, координаты введены.
составляющая (на подкорку): информации, закодированной в ВМР и НМР, ложная
память о давнем обладании ею.
а также возможность дежурного приема и перенастройки на биочастоты
второго, третьего и т.д. эха при длительном прекращении первого.
передохнуть и съесть остатки мяса. Лес мрачно наваливался на тропу,
смыкаясь вверху сплошным зеленым сводом, но Вишена давно привык к его
постоянному давлению. Мало кто в здешних краях решался на путь в одиночку
через Черное - громадный старый бор, за которым прочно закрепилась дурная
слава. Вишена все же пошел, потому что попутчиков не нашлось, а не
откликнуться на зов Боромира он не мог. Четвертый день Вишена мерял шагами
единственную тропу через Черное, вспугивая зверье и нечисть, и пока никто
его ее трогал. Правда, второй ночью кто-то долго бродил вокруг костра,
Вишена явственно видел темный силуэт и два пылающих красным глаза.
Пришлось обнажить меч и два волшебных изумруда на гарде отогнали ЭТОГО.
Кто ЭТО был, Вишена так и не понял. Для вовкулака он слишком велик, а для
упыря вел себя уж очень тихо. Впрочем, Вишена не особенно ломал голову -
мало ли нечисти водится в Черном?
подкрепиться, чтобы сегодня же успеть к Боромиру. Привалившись спиной к
старой сосне, Вишена жевал сушеное мясо, щурясь и поглядывая вверх, на
пробивающийся сквозь кроны солнечный свет, изредка зачерпывая ладонью из
шустрого лесного ручейка холодной, до ломоты в зубах, и чистой, как горный
хрусталь, воды.
носящей то же название. Он уже бывал там дважды - у Боромира перед
Северным Походом и у него же на празднике Желтых Листьев. Видимо, Боромиру
приглянулся ловкий и бесстрашный боец-южанин, ибо далеко не все витязи
Северного Похода получили приглашение на тот памятный праздник. Вишену
пригласили, встретили с радостью и почестями. А теперь, спустя три года,
Вишена получил послание - маленький медный нож. На рукоятке виднелась
резьба - всего два слова: "Ты нужен". Раздумывать Вишена не стал. Ножен не
было, а это значило, что меч свой забывать никак нельзя. Утром он уже
отправился в путь. Что затеял Боромир Вишена еще не представлял. Но только
не большой поход. Наверняка. Перед Северным Походом о нем знали и Лойда, и
Тялшин, и все окрестные селения. Сейчас вообще никто ничего не знал.
Вишена догадывался, что Боромир не прочь предпринять что-то крупное, но
предварительно решил собрать самых верных людей на совет. Весна только
началась и времени до холодов оставалось предостаточно, чтобы добраться
даже до Северной воды.
Вишена. Он мгновенно упал и отполз за ствол, раньше, чем стрела запела,
воткнувшись в сосну. На звук спускаемой тетивы Вишена всегда реагировал
раньше, чем стрела долетала до цели.
Но он стоял, либо на ногах, либо на коленях, ведь лежа из лука на
выстрелишь, а Вишена лежал. Рано или поздно стрелок двинется и выдаст
себя. Вишена же мог лежать хоть до утра.
носились белки, ручей грузно пересек громадный вепрь-одиночка, недовольно
хрюкая и косясь в сторону Вишены, которого, конечно, давно унюхал, а вот
на стрелка звери не реагировали. Когда за ручьем шевельнулись кусты,
Вишена напрягся. Но это была всего лишь косуля. И тогда он понял, что
противника давно уже нет в зарослях. Но как же он тогда удрал? Вишена
выждал еще немного, осторожно поднялся. Постоял, и вышел из-за сосны.
Никого... Скосил глаза вниз, на стрелу.
на коре не осталось. Колдовство?
прочь от ручья, на ходу дожевывая последнюю ленту мяса. Пока он ждал,
солнце успело сползти почти к самому горизонту, Вишена этого не видел
из-за деревьев, но знал и чувствовал: чтобы успеть до темноты в селение,
нужно двигаться чуть ли не бегом.
прошлогоднюю хвою. Дышал он ровно и глубоко, три шага вдох - три шага
выдох...
напоминало уже серьезную попытку задержать его. Кто там, сзади?
оставалась пустынной, хотя он снова довольно долго прождал. Время шло,
солнце садилось, а Андога оставалась такой же далекой, как и два часа
назад. Вишена нахмурился. Его не трогают - его просто пугают. И вместо
того, чтобы идти, он сидит и ждет. Ловко!
откуда он пришел, тропа была прямой и пустынной.
осторожно двинулся прямо через лес, рассчитывая выйти на тропу впереди,
Громыко Ольга
Сертаков Виталий
Грабб Джеф
Свержин Владимир
Белов Вольф
Афанасьев Роман