Михаил ВЕЛЛЕР
ИСПЫТАТЕЛИ СЧАСТЬЯ
должен долдонить вам прописные истины?
вы сверлите дырки в макаронах. Лаборатория закисала; что правда, то
правда.
неплохо, но по отдельности.
утра, когда Павлик-шеф торжественно оповестил от дверей:
программировать!..
практикант-дипломник, юморок оттачивает. Самоутверждается.
страхуется даже от собственного отражения.
Осознали.
дня, серенький октябрь, мокрые плащи на вешалке, - и входит в лабораторию
"свой в стельку" Павлик-шеф, шмыгает носом: будьте любезны. Счастье
программировать будем. Ясно? А что? Все сами делаем, и все не привыкнем,
что есть только один способ делать дело: берем - и делаем.
Для начальства это называется: начали осваивать тему.
вам не дискретность индивидуального времени при выходе из анабиоза на
границе двух гравитационных полей.
фамилия Павлика-шефа - Бессчастный.
пальцах прикидывать стали, к чему что. Соседи же зажужжали, насмешливо и
завистливо. Нас заело. Мы от небрежной скромности выше ростом выправились.
Вдосталь надержавшись за припухшие от перспектив головы, всласть обсосав
очередное задание, кто с родными, а кто с более или менее близкими, - и
вправду приступили.
пирамид и технического прогресса, дел-то на полгода плюс месяц на
оформление, ибо к тридцати надо иметь утвержденные докторские.
любви и близ оной препоручили ее компетенции.
вытряхнули старую вербу из кувшина, работавшего пепельницей, и (голова к
голове) принялись расчленять проблему на составные части и части эти
делить сообразно симпатиям.
вторая лаборатория, блестящий выводок вундеркиндов, отлетевший цвет
университета. Одному Олафу стукнуло пятьдесят девять, и он исполнял роль
реликта, уравновешивая средний возраст коллектива до такого, чтоб у
комиссий глаза не выпучивались.
Через полгода сдадим и забудем - и втягивайся в новое... Пусть бы старики
из седьмой до пенсии на ней паразитировали.
- плюй себе на солнышко да носы внукам промакивай.
вы и не подумаете по молодости...
время и силы по мелочам. И поэтому, вернувшись из столовой (среда -
хороший день: давали салат из огурцов и блинчики с вареньем), мы разыграли
вычлененные задачи на спичках и постановили идти методом сложения плюсовых
величин.
справочниками, Игорь ссутулился над панелью и защелкал по клавиатуре
своими граблями баскетболиста, а Олафу Павлик-шеф всучил контрольные
таблицы ("ваш удел, старая гвардия... не то наши молокососы такого
наплюсуют..."). Сам же Павлик-шеф умостился на подоконнике и замурлыкал
"Мурку"; это он называл "посоображать".
пустили здоровье ("мэнс сана ин корпоре сано", - одобрительно
комментировал из-под вороха книг испекающийся до кондиции эрудита
М.Ельников), и на него наслоили удовлетворение потребностей первого
порядка. Затем выстроили куст духовных потребностей, и свели на них сеть
удовлетворения. Промотали спираль разнообразия. Ввели эмиссионную защиту.
Прокачали ряды поправок и погрешностей.
окно вид на мокрые ленинградские крыши.
зеленых мерцания, и печально и насмешливо прозвенело:
питанием и театральными премьерами...
Рейснер, Марина Цветаева и Джейн Фонда: вот, мол, додумались... понимать
же надо.
программистки в обольстительном русалочьем обличье. Молодой отец двух
детей Лева Маркин пожал плечами. Олаф скрипнул и вздохнул. Мы с Митькой
Ельниковым переглянулись и хмыкнули. А Игорь с высоты своего
баскетбольного роста изрек:
шнур тлел в динамитном патроне у каждого. Взгретая до синего каления и
загнанная в угол нашей хитроумной и бессердечной казуистикой,
разнесчастная машина к вечеру в муках сигнализировала, что да, ряд
вариантов в принципе возможен без любви. Злой как черт Павлик-шеф остался
на ночь, и к утру выжал из бездушной техники, капитулировавшей под
натиском человеческого интеллекта, что ряд вариантов счастья без любви не
только возможен, но и несовместим с ней...
счесть бешено обнадеживающим, если б это не было много больше... Мы
переглянулись с гордостью и страхом: сияющие и лучезарные острова утопий
превращались в материки, реализуясь во плоти и звеня в дальние века
музыкой победы... Священное сияние явственно увенчало наши взмокшие
головы.
прогнозы, пенсию я все же получу.
следующем: может ли быть от этого вред.
колокольчики. Игорь постучал по лбу. Лева поцокал мечтательно.
ковер директорского кабинета: ходатайствовать об эксперименте.
через неделю разрешили дать объявление.
сознающий себя несчастным?..
вспотела и замерла. В стеклянном солнце звенела последняя желтизна