Дмитрий ГРОМОВ
ОН НЕ ВЕРНЕТСЯ
покровом желтых облаков, уже можно было различить очертания материков и
крупных островов. Наш челнок шел на снижение. Он должен опуститься в
пустыне, милях в тридцати от города, чтобы не было свидетелей. Челнок
высадит меня и снова уйдет к базовому звездолету, на орбиту. Там будут
ждать сигнала. Я подам его, когда выполню задание.
по рукам, я словно сплющивался - хорошо, что мне не привыкать, другой бы
на моем месте не выдержал. Но у меня это уже восьмая планета. И там, внизу
- Крэй. Единственный, кто смог добраться до Абсолютного Исполнителя. И
после этого Крэй исчез. То есть, не совсем исчез. Его индикатор работает,
и работает в режиме "СОС". На звездолете все время держат пеленг, да и у
меня в браслете - встроенный пеленгатор. Я должен найти его и вытащить. На
Альтанге хотят знать все, что узнал Крэй. Но это для Центра. А для меня -
для меня Крэй просто друг. Мы вместе замерзали на Сонтре, вместе
отбивались от туземцев на Моранге-2, на Ингре он три дня тащил меня на
себе, когда мне прострелили обе ноги, а на Киоте я шел ему на выручку,
когда он один отбивался от целой банды фанатиков, узнавших, кто он такой.
Помню, тогда пришлось поработать излучателем - они стояли до последнего.
бы это мне ни стоило. Плевал я на то, что он узнал, и на Центр тоже - мне
нужен Крэй, мой друг Крэй.
Экран резко светлеет. Внизу, совсем близко, видно скалистое плато,
наполовину засыпанное грязно-желтым песком. Это место посадки - мы вышли
точно в заданный район.
ручку гравикомпенсатора, и наш челнок аккуратно опускается - ни шума, ни
грохота, ни даже толчка - штурман знает свое дело. Несколько секунд мы
молча сидим на своих местах. Потом я начинаю отстегиваться. Тяжесть здесь
умеренная, чуть меньше, чем на Альтанге. Это хорошо - я люблю планеты с
пониженной гравитацией.
начинается работа.
засекаю направление по пеленгатору и, не оглядываясь, двигаюсь туда, куда
указывает красная стрелка. Размеренный, не слишком быстрый, но и не
слишком медленный шаг. Через шесть часов я должен быть в городе.
местности, диск челнока мягко отрывается от земли, на секунду зависает в
воздухе и стремительно уходит вверх. Снизу диск серо-голубой, и он почти
сразу сливается с небом. Все. Я остался один.
Было семь часов утра. Теплое майское солнце било прямо в глаза. Пора было
вставать.
как хорошие цветные фильмы. Там меня звали Влад, и я был косморазведчиком
с планеты Альтанг. Передо мной по очереди проходили все планеты, на
которых я побывал - я не только видел их, но и слышал грохот выстрелов,
чувствовал пьянящий запах огромных цветов в джунглях Ингры и смрад
горелого мяса на Киоте, у меня болели простреленные ноги, я ощущал вкус
крови, когда, закусив губу, вытаскивал раненого Крэя из-под огня. Прямо
хоть садись и пиши книгу - сюжет готов.
читал ее. Откуда тогда такие "космические" сны? И сны четкие, словно я все
это действительно видел.
другой ничего у меня не нашли. Я был здоров. Я хорошо помнил всю свою
жизнь - родной дом в Симферополе, учебу в школе, институт и все пять лет
работы в Институте Катализа - ничего необычного со мной никогда не
происходило, психическими расстройствами я не страдал, и вдруг год назад
начались эти сны. Хотя, с другой стороны, даже интересно - вроде
бесплатного кино, но еще лучше - с максимальным "эффектом присутствия".
в последнее время участились - я видел их почти каждую ночь.
яичницу и быстро оделся. А вообще-то я бы для косморазведчика вполне
подошел - и силы хватает, и здоровья, и реакция хорошая - вот только в
науке я что-то медленно продвигаюсь - до сих пор защититься никак не могу.
И тема, вроде бы, перспективная, и материалы кое-какие подсобирал, но
что-то не клеится у меня с диссертацией.
не забыл ли ключ, и хлопнул дверью.
маскировочной форме, бесформенных, похожих на булыжники, касках, с
автоматами в руках. Они молчали. Я тоже молчал, тем более, что в спину и в
затылок мне ткнулись еще два ствола. В затылок - это правильно. Во-первых,
психологический эффект, а во-вторых, на случай, если на мне бронежилет.
Молодцы, ребята. И маскироваться умеют. Только ведь я сейчас просто
повернусь и упаду - конечно, очень быстро - и они перестреляют друг друга.
Кто ж приставляет ствол в упор? Должны бы знать.
в ста впереди. Они и это предусмотрели. Я прикинул, успею ли я его достать
из реактивной пушки, спрятанной в моем правом рукаве. Может, и успею. А
может, и нет. Пятьдесят на пятьдесят. Можно, конечно, рискнуть, но что-то
подсказывало мне, что сейчас не стоит. А я всегда верю этому голосу.
рассматривал их. Несомненно, группа захвата - автоматы, ножи, гранаты,
запасные магазины, у каждого еще и по пистолету. И действуют толково,
слаженно. Чувствуется выучка. А вот руки вязать они не умеют. При
необходимости я освобожусь за десять секунд. Ну что, все? Пистолет,
обоймы, нож - все забрали. Кроме моей пушки. А в ней, как-никак, шесть
зарядов. Еще повоюем. А теперь - в город? Точно, в город. Ага, у них и
машина за бугром стоит. Тем лучше - быстрее доберусь. Спасибо, ребята.
чуть не сбив с ног полного гражданина в шляпе, тащившего два огромных
торта. Такси с визгом затормозило на том самом месте, где я находился
секунду назад.
- но тут он взглянул мне в глаза и осекся. Толстый гражданин тихо сказал:
толпе. Никого он не вызовет - его же, в случае чего, в свидетели потянут,
а ему домой надо - торты кушать.
Однако, что это со мной? Во сне - к этому я уже привык, но сон наяву - это
уж слишком. Так действительно недолго под машину угодить.
Зеленковым, которого все у нас звали просто Зеленкой. Гена, как всегда,
начал клянчить трансформатор для своей установки (второй год не могут
выписать), а я, естественно, не соглашался, потому что мне тоже надо было
ставить эксперимент. В конце концов, мы сошлись на том, что в первой
половине дня ставлю эксперимент я, и Гена дает мне для этого свой
осциллограф (осциллограф у Гены хороший, "широкоэкранный", не то, что
мой), а после обеда я возвращаю ему осциллограф и трансформатор в придачу.
подсоединил Генкин, включил установку и начал откачивать вакуум. В идеале,
конечно, надо догнать его до одиннадцатого порядка, но мне и десятого
хватит, тем более, что на одиннадцатый надо качать почти весь день.
масс-спектрометр, самописцы и уселся за осциллограф. Кривая ползла, как ей
и полагалось: маленький пик, провал, большой пик и медленный плавный спад
с выходом на нулевой уровень. Можно снимать осциллограмму и считать
энергию активации.
облупившиеся и проржавевшие, со скрипом открылись, пропуская нас, и снова
захлопнулись. Я услышал лязг задвигаемого засова. Приехали.
ступенькам, прошли по узкому темному коридору и остановились перед высокой
потертой дверью без надписи. Старший из моих конвоиров вошел, а двое