Дмитрий ГРОМОВ

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ ЖИТЬ

В первый момент я никак не мог понять, что же меня разбудило, и
только через несколько секунд сообразил, что кто-то настойчиво и,
наверное, давно стучится во входную дверь. И кто это вздумал ломиться ко
мне в два часа ночи? Вылезать из теплой постели не хотелось, но в дверь
продолжали настойчиво барабанить, и я понял, что придется вставать. В
темноте нащупал висевшие на стуле брюки, рубашку, сунул ноги в тапочки и,
поеживаясь, поплелся в прихожую. И кто это может быть? Наверное, адресом
ошиблись, или пьяный какой-нибудь. Шляются тут всякие, людям спать не
дают...

- Кто там?

- Откройте! Срочная телеграмма!

Телеграмма? От кого? И почему такая спешка?

- Ладно, сейчас открываю.

Первое, что я увидел в тусклом свете горящего над входом фонаря, был
неярко блеснувший ствол пистолета. Пистолет был направлен мне в грудь.

- Тайная полиция. Выходите. При попытке к бегству или сопротивлению
стреляю без предупреждения.

- Но что я...

- Не разговаривать! Выходите. Там разберемся.

- Но... Дайте мне хоть одеться. И вообще, я не понимаю...

Но тут кто-то толкнул дверь, меня схватили за руку и за ворот рубашки
и буквально выдернули наружу. Я даже не понял, как очутился в закрытой
машине с решетками на окнах. Рядом сидели двое охранников.

- Куда вы меня везете? Что я сделал? И вообще, по какому праву...

- Разговаривать запрещено. Там разберутся.

- Где - "там"? По какому праву... - я кипел от возмущения, но в этот
момент моя гневная тирада была прервана - один из охранников приподнялся;
в темноте я даже не увидел удара - левый висок взорвался резкой болью, и я
провалился в темноту...

...Ну и приснится же такое! Во рту пересохло, и я приподнялся,
намереваясь сходить на кухню за оранжадом. И тут вместо привычной мягкой
упругости дивана рука моя ощутила грубые доски. Я вскочил, как ужаленный.
Значит, это был не сон! Голые дощатые нары, шершавые стены, зарешеченное
окошко под потолком, сквозь которое виднеется ночное, начинающее уже
сереть небо с тусклыми звездами. Камера.

Только теперь я почувствовал, что у меня болит левая часть головы,
куда пришелся удар охранника. Да, это был не сон. Но за что?! Что я
сделал? Может, это ошибка, недоразумение? Они говорили: "там разберутся".
Может, действительно разберутся? Ну конечно, не могут же они посадить
человека ни за что ни про что! Зачем понадобился тайной полиции скромный
математик, никогда не интересовавшийся политикой?! И к военным заказам я
не имею никакого отношения. Ну конечно, это ошибка! Утром все разъяснится,
и меня отпустят, - я действительно был уже почти уверен, что так и будет.

Лязгнул засов. Ну вот, наконец-то! Сейчас допрос, все разъяснится и -
домой. И пусть еще принесут мне извинения - это им так не пройдет! Хватать
человека среди ночи, везти черт знает куда, бить по лицу...

- Выходи.

Этот мрачный голос несколько отрезвил меня. Черт с ними - с
извинениями - лишь бы отпустили.

- Сейчас.

Я попытался найти тапочки, но они, наверное, слетели, когда меня без
сознания выволакивали из машины и тащили в камеру.

- Быстрее.

- Иду-иду.

И я босиком зашлепал к двери. Пол был холодный и сырой. Но ничего,
скоро все это кончится.

- Вперед. Не оборачиваться.

Мы прошли обшарпанным, тускло освещенным коридором, свернули направо
и остановились перед безликой серой дверью. Охранник нажал кнопку звонка,
и дверь почти тотчас открылась.

- Входи.

Я вошел. Дверь за мной закрылась; охранник остался снаружи. Комната
была небольшой и почти пустой. Только в противоположном конце ее стоял
железный стол, за которым сидел человек в форме капитана. Лица его не было
видно - он, наверное, специально отодвинулся в тень. Яркий свет от
стоявшей на столе лампы падал на привинченный к полу табурет перед столом.

- Садитесь, - капитан указал на освещенный табурет. Голос у него был
очень усталый, и я почему-то сразу проникся к нему доверием. Тоже,
наверное, подняли человека среди ночи, поспать не дали. И меньше всего ему
сейчас хочется меня допрашивать. Была б его воля, отпустил бы он меня
домой, да и сам бы спать завалился. А, может, он так и сделает?

- Имя, фамилия, - он включил диктофон.

- Алекс Хамильтон.

- Род занятий?

- Математик-программист.

- Где работаете?

- В местном отделении "Электроникс".

- В какой политической партии состоите?

- Ни в какой. Я политикой вообще не интересуюсь.

- За кого голосовали на последних выборах?

- За нынешнего президента.

- Есть ли у вас родственники за границей?

- Есть. Моя старшая сестра живет в Соединенных Штатах. В Лос
Анжелесе.

- Вы поддерживаете с ней связь?

- Пишем друг другу примерно раз в месяц.

- В какой политической партии состоит ваша сестра?

- ...По-моему, ни в какой... Она тоже, как и я, не интересуется
политикой.

- Здесь у вас есть родственники?

- Есть. Мой дядя. Преподает математику в университете. Политикой он
тоже не интересуется. Вижусь я с ним каждую неделю. На выборах он, как и
я, голосовал за нынешнего президента, - эти дурацкие вопросы уже начали
меня раздражать.

- Послушайте, хоть вы мне скажите, за что я арестован?

- Вопросы здесь задаю я, - в голосе капитана появился металл.

Резко зазвонил телефон. Капитан снял трубку.

- ...Так точно... здесь, у меня... да, все было сделано по
инструкции... как, ведь не было приказа... вас понял, слушаюсь.

Капитан положил трубку и нажал кнопку у себя на столе. Через секунду
в дверях появился охранник.

- Расстрелять, - коротко бросил капитан, глядя мимо меня.

В первую секунду я не понял. Мне показалось, что я ослышался.

- Что вы сказали?...

Капитан не ответил. Он прятал диктофон в ящик стола. Охранник подошел
и завис надо мной.

- Послушайте, это какая-то ошибка! Я же ни в чем не виноват! Это
недоразумение... Все очень быстро выяснится. Разберитесь, прошу вас...

- Уведите его, - бросил капитан, не глядя на меня.

Охранник положил руку мне на плечо.

- Пошли.

- Никуда я не пойду! Вы что тут все - с ума посходили?! Хватаете
честного человека, кидаете в камеру, а теперь вот хотите...

Нет, я не мог произнести этого слова, это было выше моих сил.

- Уведите его!

Охранник без труда оторвал меня от табурета и пинком направил к
двери.

Снова длинный тюремный коридор. Но охранник повел меня не к моей
камере, а в противоположную сторону. Я понял, куда. Здесь приказы
исполняются быстро. Но нет, я не могу сейчас умереть! Этого просто не
может быть! Выведут в тюремный двор, поставят к стене и дадут очередь...
Нет, с кем угодно, но только не со мной! Я не верю! И сейчас не верю!
Может, это все-таки сон? И когда меня расстреляют, я, наконец, проснусь?
нет, это не сон. Но что же делать?! Ведь должен же быть какой-то выход! Ну
не могу я сейчас умереть - не могу, и все!

Шаги охранника гулко отдавались в тюремном коридоре. Мы свернули
налево, и я увидел выход. Здесь. Темный колодец тюремного двора. Вот и
стена с выбоинами от пуль. Стены высокие, не перелезешь. Да и не
успеешь... Но выход должен быть! Не может быть, чтобы не было! Я как бы
весь взвелся и дрожал мелкой дрожью от страха и нервного напряжения -
сознание работало на пределе, с огромной скоростью прокручивая варианты
спасенья.

Вот. Что это за сарайчик в углу? Кажется, туалет. Если это так, то
есть надежда. Малая, но есть.

Я обернулся.

- В туалет сходить можно?

- На том свете сходишь.

- Эх, ты... Человек перед смертью о такой ерунде просит...

- Ладно уж, иди. А то загадишь двор, а меня убирать заставят. У этой
стены многие...

Он подвел меня к сарайчику в углу двора.

- Только быстро. Перед смертью не на... Гы-гы-гы!