Сергей КАЗМЕНКО

ДО ЧЕТЫРНАДЦАТОГО КОЛЕНА

Я помню все.

Так, будто это случилось вчера. До мельчайших подробностей помню тот
проклятый день, когда в моей душе умерло все, чем я жил прежде.

Я хотел бы забыть - но я не надеюсь на подобное счастье. И я
вспоминаю - вспоминаю против своей воли. Даже сейчас, когда, казалось бы,
должен думать совсем о другом, я вспоминаю тот навеки проклятый день.

...Такой подлости мы никак не ожидали.

Разведка прошла здесь всего три дня назад, и ничего страшного не
обнаружила. На карте было чисто. Совершенно чисто! Конечно, мы всегда
готовы к неожиданностям. Здесь, в этой проклятой земле приходится быть
начеку. Здесь иначе попросту не выжить. Но время! Время-то было упущено!

Колонна шла по разбитой дороге уже больше часа. В нашем секторе
дороги вообще-то вполне приличные, особенно если сравнивать с районом
Туарко - там после дождей даже танки с трудом пролезают через грязь. Там
зона так называемых грунтовых дорог, которые кто-то метко окрестил
"направлениями". У нас лучше. Мы работаем в некогда развитом регионе.
Конечно, приличную машину на здешних ухабах можно угробить в несколько
дней, но армейские грузовики таких выбоин даже не замечают, и мы шли со
скоростью, наверное, километров в пятьдесят в час. Я ехал в третьей
машине, в кабине рядом с водителем. Рация была включена на прием, но в
наушниках слышалось лишь шуршание, и я большей частью дремал, лишь иногда
для порядка вызывая другие машины. Когда долго не удается выспаться,
переезды - прекрасная возможность отдохнуть. Только новички, выезжая на
задание, не пользуются этой возможностью. Я служил здесь уже полтора года.
Я не был новичком. И ничто - даже мысли предстоящей работе - не мешало мне
погружаться в дремоту.

Разбудил меня голос Сафонова.

- Шеф, радиация.

Я мигом проснулся и, не успев еще даже ответить, бросил взгляд на
приборную панель. Чего он врет?! - подумал было я, но тут и на нашем
счетчике цифры замелькали. Уже через секунду загорелась красная лампочка,
и прозвучал противный сигнал.

- Что за черт?! - выругался я. - Всем машинам стоп! Радиационная
тревога!

Клептон, мой водитель, затормозил так, что я едва не расшиб себе нос
о панель, но было не до таких мелочей - на счетчике горело уже две
лампочки. Можно было не смотреть на цифры - дозы, которые мы получали,
определят потом. Сейчас были дела поважнее.

- Всем, кто попал в полосу, развернуться и отъехать назад, -
скомандовал я, и тут же услышал Сафонова:

- У меня уже почти чисто.

- Отставить! - крикнул я в микрофон. Значит, полоса узкая, и тратить
время на разворот не стоит. - Всем, кто попал в полосу - к первой машине,
остальным стоять.

Клептон рванул с места и, объехав машину Тамминена, который начал
разворачиваться еще до моего приказа, рванулся вперед к сафоновскому БТР.
Еще две машины сзади последовали нашему примеру.

Когда мы остановились впритык к Сафонову, лампочки на счетчике
погасли, хотя фон он теперь показывал приличный. Я щелкнул тумблером - в
максимуме на полосе было чуть больше ста сорока рентген в час. В кабине,
конечно, существенно меньше - но с полминуты мы там проторчали. А я и так
за последние месяцы набрал почти годовую норму. Черт бы драл эту разведку!
- думал я, разглядывая отпечатанную перед выездом карту. На карте дорога
была совершенно чистой. Конечно, разведчики не при чем - просто она была
чистой три дня назад. А вчера, между прочим, шел дождик, и ветер был
северо-западный. Что же у нас на северо-западе?

На листах, отпечатанных для маршрута, ничего не было. Конечно,
оставалась надежда, что это выброс какого-то локального, раньше не
обнаруженного источника - мало ли гадости спрятано в этой земле? - но,
доставая из планшета большую карту района, я уже догадывался, в чем дело.
Ведь как раз на северо-западе от нас лежала зона 3-А. Всего в ста
километрах.

Но почему тогда выброс не зарегистрирован?

Я протянул руку к панели, вызвал через спутник штаб.

- К нам не поступало никаких сигналов, - ответил кто-то из группы
контроля. - Сейчас запрошу пост.

Пока он копался, что-то там выспрашивая - у них здесь вечные
неполадки со связью, особенно с тех пор, как на службу стали брать местных
жителей - я вызвал БТР с дозиметрической лабораторией из центра колонны и
поставил его ведущим. Так спокойнее - если в штабе решат, что нам следует
продолжать движение. И они-таки решили послать нас дальше, потому что
менять планы, согласованные на всех уровнях, они не осмелились. Да и
невозможно было, честно говоря, что-то изменить. Тем более, что впереди
нас ждали вещи гораздо более серьезные и опасные.

После получасовой стоянки колонна двинулась дальше, только теперь я
приказал всем надеть респираторы и задраить люки. Мы здесь уже привыкли не
пренебрегать мерами безопасности. Дозиметрическая лаборатория пошла
впереди в паре сотен метров перед колонной, давая гарантию, что мы не
вляпаемся в зону заражения на полной скорости и не готовые к защите.
Карте, отпечатанной в штабе, я больше не верил.

Но гарантии, что дозиметристы сами не попадутся в какую-нибудь
ловушку, никто мне, конечно, дать не мог. И через час с небольшим, когда
мы, переехав реку по чудом сохранившемуся мосту, въехали в зону,
обозначенную на штабных картах кодом "ДЕБРИС", я снова поставил впереди
Сафонова. Он обладал каким-то чутьем на опасность, и пусть многих
раздражала его вечная готовность видеть ее везде вокруг, я по собственной
воле с ним не расстался бы - слишком много на памяти случаев, когда его
излишняя вроде бы осторожность спасала многих и многих от больших бед.

Но бывают ситуации, когда не спасает никакая осторожность...

Пейзаж за мостом вполне соответствовал определению штабистов.
Знакомая картина - редкий чахлый лесок по обочинам дороги, где мертвых или
умирающих деревьев раз в пять, наверное, больше, чем живых, а земля вся
завалена мусором. Иногда это подобие леса отступает от дороги, уступая
место развалинам каких-то унылых строений - не то бараков, не то амбаров,
частично развалившихся, частично выгоревших. А вдоль всей дороги -
поваленные телеграфные столбы. Ну хоть бы один столб остался стоять
нормально! Нет, все как один завалились, иные прямо на дорогу, но их уже
давно спихнули догнивать в кюветы. Здесь не было никакого особенного
бедствия - просто столбы так ставили. И не оглядывались на содеянное. Если
бы мне предложили выбрать символ, характеризующий эту землю, я назвал бы
поваленный телеграфный столб.

До цели оставалось еще около сотни километров, когда пришел через
спутник вызов из штаба. Из щели принтера поползла лента с сообщением.
Действительно, в зоне 3-А вчера произошел выброс. Я не удивился, я ждал
чего-то подобного. Обыкновенный выброс. Уже, наверное, не первый. Но
прежде дули более благоприятные ветры, прежде о выбросах, неверное, просто
не докладывали. Чему тут удивляться - я слышал на совещании в штабе доклад
Гриффитса о положении в зоне 3-А. Удивляло, вернее, ужасало совсем другое
- ведь там же были наши люди, ведь они не могли не знать об этом выбросе.
Но никто из них тоже не доложил... Мне уже тогда казалось: это заразно,
здесь сама земля, сам воздух таят в себе заразу и яд. Не буквальную заразу
и яд - с этим мы как-то научились справляться. Заразу духовную, уже
превратившую эту землю в пустыню. И мы вместо того, чтобы спасти ее, сами
мало-помалу превращаемся в таких же существ, какие ее населяют.

Тогда мне это только казалось. Теперь я это знаю наверняка.

Из принтера снова поползла лента с сообщением: комиссия в зоне 3-А
приняла решение об остановке энергоблока. Через пять часов вся округа
останется практически без энергии. В том числе и городок Арат, куда мы
направлялись. Без энергии они продержатся недолго.

И тут, как всегда очень кстати и вовремя, началось.

Чутье снова не подвело Сафонова. Начни он объезжать поваленное дерево
слева - там эти мерзавцы даже колею проложили, как будто здесь так и
положено ездить, и почти любой, я уверен, не задумываясь свернул бы на
нее, ведь объезды на нашем пути даже сегодня попадались уже не раз - так
вот, если бы он свернул туда, колонна осталась бы без ведущего. И мы
оказалась бы зажатыми со всех сторон. Но он притормозил, а потом принялся
сдвигать дерево с дороги своим БТРом. Не знаю, почему он так поступил -
возможно, увидел, что дерево еще совсем зеленое, и не с чего ему валится,
загораживая путь. А может, по какой еще причине. Но когда ожидающие в
засаде поняли, что взрыва не будет, они открыли огонь.

Оружие у них, как правило, скверное - по большей части обрезы да
охотничьи ружья. Это нас здорово выручает. И мины они ставят обычно
самодельные, часто вообще не взрывающиеся, а если какая и рванет, то не
всегда это смертельно. На начальном этапе, пока мы еще не разоружили их
армию, было сложнее. Немало ребят тогда погибло по-обидному глупо. Но
теперь настоящее оружие они могут добыть только в стычке, только при
внезапном нападении, а эти стычки редко заканчиваются в их пользу. Не
обеспечь ООН надежную блокаду, нашлись бы, наверное, охотники снабжать их
оружием. Тем более, что некоторым бандам есть чем за это оружие платить.

Но, к счастью, блокада действует вполне успешно.

На сей раз им не повезло. Правда, первым же выстрелом из гранатомета
они подожгли машину в середине колонны, но водитель успел выскочить, а в
кузове были только тюки с палатками. А потом - то ли у них не было больше
гранат, то ли они просто отступили, раз не удалось подорвать головной БТР,
то ли наш огонь оказался эффективным - но из леса по колонне было сделано
всего несколько выстрелов. Мы же действовали уже автоматически. Давно
минули времена, когда застигнутая такой засадой колонна вступала в бой с