Сергей КАЗМЕНКО

ИЗГОНЯЮЩИЕ БЕСОВ

- Он подготовлен?

- Только по первой версии.

Звук шагов гулко отдавался в длинном коридоре и временами заглушал
слова.

- Как он к этому отнесся?

Энасси говорил отрывисто, не оборачиваясь. Он стремительно шагал
впереди, и доктор Гайдли едва поспевал следом.

- Трудно сказать... Он давно уже на взводе, и эта история, мне
кажется, мало что добавила...

- Понятно.

Они повернули налево, прошли еще с десяток шагов и остановились перед
дверью.

- Разговаривать буду я, - сказал Энасси и шагнул вперед, едва лишь
дверные створки начали раздвигаться.

Они оказались в длинной светлой комнате без окон. Профессор Диллет,
сидевший на диванчике в дальнем от двери углу, тут же встал и шагнул им
навстречу.

- Здравствуйте, профессор, - с порога начал Энасси. - Обстоятельства
дела мне, в основном, известны. Не будем терять времени. Вы обдумали
предложение доктора Гайдли?

- Д-да, - несколько неуверенно ответил Диллет, пожимая протянутую
руку. - Здравствуйте. Вы, как я понимаю, доктор Энасси?

- Совершенно верно. Мне необходимо уточнить некоторые детали, если не
возражаете. Садитесь, пожалуйста.

Профессор сел на старое место, Энасси устроился на стуле напротив, а
Гайдли отошел к стене и украдкой взглянул на часы. Вопросы! Ну какие тут
вопросы?! Что он тянет - ведь речь идет о минутах!

- Сколько дней вы провели на Мантейбе?

- На Мантейбе? Не помню. Да какое?.. - профессор вдруг вздрогнул,
пристально посмотрел в лицо Энасси - до этого он сидел, опустив голову и
разглядывая свои руки. - Вы думаете, это оттуда?

- Не исключено.

- Сейчас, я уточню, - профессор стал рыться в карманах. - Если это
может помочь...

- Когда вы впервые заметили отклонения?

Энасси задавал свои вопросы без перерыва, не давая профессору Диллету
сосредоточиться.

- Отклонения? Да каждый человек - уже отклонение! Куда же она
запропастилась? Ах, вот, - профессор, наконец, отыскал записную книжку,
стал лихорадочно листать страницы, то и дело нажимая не на те кнопки.

- То есть вы и до поездки на Мантейб отмечали странности в поведении
вашей жены?

- Да кто же в этом мире без странностей? Я всегда замечал странности,
я и в вас замечаю странности. А Луиза - я не склонен был обращать на это
особенного внимания, мне казалось... Да к тому же, я был так занят, вы,
наверное, знаете.

- Понятно. А когда вы впервые ощутили, что дело серьезно?

- Когда? Да я же говорил уже, ну сколько можно повторять - неделю
назад. Не знаю, возможно, я проглядел что-то важное, возможно, мне
следовало встревожиться еще месяц назад, еще год назад - не знаю. Да-да, с
год назад было что-то подобное, но это быстро прошло. Я тогда старался
неотлучно быть с ней рядом, она говорила, что со мной чувствует себя
гораздо лучше. Может, и теперь бы обошлось, если бы не эта проклятая
поездка... Ну вот, наконец нашел, - он перестал листать записную книжку. -
Мы пробыли на Мантейбе с тринадцатого по восемнадцатое. Неполных шесть
суток.

- Спасибо. Были ли какие-нибудь отклонения от маршрута, не
предусмотренные планом круиза?

- Н-нет... Насколько я помню, все шло строго по плану.

- Задержки? Поймите, это очень важно - и для вашей жены, и для
остальных.

Для остальных... Для остальных, возможно, это и очень важно. Тычемся
во все углы, как слепые котята, - подумал Гайдли.

- Ничего существенного. Да и, сказать по правде, меня все это мало
волновало. Луиза... она была особенно угнетена последнее время, и это
путешествие, я надеялся, благотворно повлияет на нее. Поначалу, кстати,
так оно и было, поэтому все эти мелочи, задержки всякие меня и не
беспокоили. Если бы знать...

- Профессор, мы еще ровным счетом ничего не знаем. Ничего. Так что не
стоит пока ни о чем сожалеть - возможно, все не так плохо. Возможно, это
ваше путешествие совершенно не при чем.

Как же, не при чем... - подумал Гайдли. А те три случая - простое
совпадение? Но как, как они прошли карантинную службу?! - Он едва не
выкрикнул это вслух, как полчаса назад, когда они разговаривали один на
один в кабинете Энасси.

Энасси встал, на мгновение задумался - сделал вид, что задумался,
понял Гайдли. Потом сказал:

- Ну хорошо. Тогда не будем терять времени, - и он повернулся, чтобы
уйти.

- Но постойте, - профессор тоже встал, - неужели вы хотите вот так,
сразу?.. Я же еще не дал своего согласия.

- Так что же вы медлите? - повернулся Энасси. Он стоял уже у двери. -
Доктор Гайдли, вы объяснили профессору, что это единственный шанс?

Гайдли кивнул.

- Надеюсь, профессор, вы понимаете, что происходит? К сожалению,
сомнений в диагнозе практически не остается. Обманывать вас не буду -
надежды почти что нет. Но есть шанс. Последний, если мы поторопимся, -
Энасси говорил все так же отрывисто. Он знал, что делает, он знал, что
иначе нельзя. Если дать профессору время задуматься, будет много труднее.
И профессору, и им. А насчет последнего шанса... Давно минули времена,
когда Гайдли верил в этот шанс. Если он вообще в него хоть когда-то верил.

- Значит, вы не сомневаетесь? - совершенно потерянным голосом спросил
профессор.

- Нет.

- Но это же очень опасно...

- Да. И для меня тоже.

- Я понимаю, понимаю...

- Так вы даете согласие?

- Да, - помедлив, выдохнул, наконец, профессор. И сел, закрыв лицо
руками.

- Доктор Гайдли, останьтесь, пожалуйста, с профессором, - уже на ходу
бросил Энасси. Время и так было потеряно. Но не по его, Энасси, вине -
пока длился разговор, техники там, в операционной, готовили аппаратуру, а
спецбригада работала с больной. Он не потерял зря ни минуты, и мысль эта,
возможно, была единственной, приносящей сейчас хоть какое-то
удовлетворение.

И все же как ей удалось пройти карантин? Ведь методы индикации с тех
пор, как больше сотни лет назад люди впервые столкнулись с энтарами,
достигли совершенства. Только в первые годы энтарам как-то удавалось
миновать карантинную службу. В первые пять-шесть лет - но они успели
широко расползтись, и некоторые планеты с тех пор так и значатся в числе
зараженных. Даже если на них не отмечено ни единого случая поражения за
полвека и более наблюдений, они все равно считались зараженными. Как
считается действующим вулкан, хоть единожды извергавшийся на памяти
человечества.

Мы были слишком самоуверенными, думал Энасси, шагая гулкими
коридорами к операционной, мы поверили, что опасности больше нет, и теперь
будем расплачиваться за эту веру. Если энтар проник сюда, то он мог
проникнуть куда угодно. Даже на Землю. И кто знает, что может ждать нас
тогда в самом ближайшем будущем?

Он подошел к трубе, спустился вниз на три этажа - на мгновение
перехватило дыхание от невесомости - и оказался перед дверью операционного
блока. Как было бы просто, если бы ему предстояла обычная операция! Как
просто... Даже если бы пришлось ему сейчас оперировать мозговую опухоль,
от которой страдала когда-то Луиза Диллет. То, что ему предстояло сделать
теперь, было гораздо сложнее. И опаснее - прежде всего, для него самого...

Когда дверь за Энасси закрылась, Гайдли с полминуты не решался
повернуться лицом к профессору Диллету. Он чувствовал, что его бьет
нервная дрожь - даже зубы стучали - и, спроси его сейчас профессор о
чем-нибудь, не сумел бы ответить. Еще утром, когда он понял, заставил себя
поверить в этот кошмар он с ужасом подумал о том, что ему еще предстоит
все объяснить профессору. Не ужас происходящего угнетал его - этот ужас
был слишком велик и не вмещался в сознании - а именно вот эта частная
задача: все объяснить профессору Диллету.

Ну почему, почему это всегда происходит именно с такими - верными,
любящими, умными? Почему?!

А Энасси молодец. Пришел, увидел, победил.

Вот только как он теперь справится там, в операционной? Хорошо, что
он не взял меня с собой, - подумал Гайдли, опускаясь на стул напротив
профессора. Ему было стыдно признаваться себе в этом, но он ощущал
облегчение.

- Скажите, ей будет очень больно? - профессор поднял голову,
посмотрел Гайдли прямо в глаза.

- Всякое лечение болезненно. В той или иной мере. Боюсь, что вам
будет гораздо больнее. Поэтому доктор Энасси и оставил меня с вами.

- Но надежда - есть ли хоть какая-то надежда?

- Мы не брались бы за это, не будь у нас надежды, - Гайдли смотрел в