Святослав ЛОГИНОВ

ШИШАК

Утром очухался, лежу, зырю в потолок. Фигово - мочи нет. И главное -
не врубиться, где я так накандырился, что такая ломка. Ни фига вроде не
было. С утра сволоклись командой Джона затаривать в угловой, там "Русскую"
привезли, а у Джона с хозяином контракт, чтобы без талонов. Очередь
подвинули, взяли двадцать ящиков. Джон автобус подогнал - и где он каждый
раз нового шефа берет? Старушенции в очереди, конечно раскрякались, но у
нас железный уговор - с ними не связываться, ментовка нам ни к чему. Пусть
крякают. Джон мужик широкий, отстегнул каждому по три чирика и по пузырю.
Притусовались во дворе, оприходовали... а дальше не помню, хоть убей.
Неужели меня с одного пузыря там ломает? Или добавляли где? Пошарил в
ксивнике - вот они, все три чирика на месте, значит не добавлял.

Поднатужился, встал и повлекся в ванну, подлечиться. Там у предка
"Гусар" должен быть, полный флакон. Наклонился к зеркалу - блин! - ну и
шишак! С два кулака. Теперь ясно, почему ломает, хорошо, что вообще копыта
не откинул. Кто же это меня отоварил? Не иначе - Бык, больше некому.
Ладно, Бычара, попомним мы тебе этот фингал, время придет, у тебя два
выскочат. Вот только за что мне Бык приложил? Он еще тот мужик, над ним
стебаться можно до опупения, не достанешь. Что же я ему такого сказал,
интересно знать?.. на будущее, чтобы не повториться. Напрягся я, и вдруг
выплывает из памяти фраза: "бытие кривой линии исходит от бесконечности
прямой, но при этом последняя формирует ее не как форма, а как причина и
основание".

Я и сел. Все. Приехали. Я, конечно, геометрию в школе мотал, но тут
зуб даю от расчески, что этого и без меня не проходили. Значит, крыша
поехала. Ну, спасибо, Бычара, удружил, корешок. Ну да за мной не
заржавеет, мне теперь все можно, готовься, Бычара, высплюсь я на тебе
всласть.

Втиснулся в "Монтану" и полетел Быка искать.

А у лифта стоит Шаланда - старушенция из соседней квартиры. У меня с
соседями полный кайф, но Шаланда достает. И не так ты одет, и не так ты
живешь. Зудит хуже матери, словно я к ней в зятья прошусь. Вот и сейчас,
пока лифт наверх ползал да вниз, она принялась мне мозги полировать.
Берись, мол, за ум, бросай пьянку, работать иди, ты же мальчик хороший,
лицо у тебя смышленое, лоб, вон, какой красивый, благородный. И пальцем по
шишаку - толк! Здесь мне и заплохело. Не от боли - не больно ничуть - а от
догадки. Лифт я стопорнул - и наверх. В квартиру ворвался, к зеркалу
припал - точно! - не шишак это никакой, а голова!

От такого зрелища крыша у меня точно поехала. От самого себя тащусь,
узнать не могу. С фейсом сплошной ажур, рубильник цел, хлебало не разбито,
все как есть при себе, но сверх того еще и голова. И мысли в ней, мля,
разные, все больше о том, что "когда искомое сравнивается с заранее
известным путем краткой пропорциональной редукции, то познающее суждение
незатруднительно". Нет, соображаю, Бык тут ни при чем, Бык так не может.
Он по-простому, а с этой головой карточку так покривило, что на пленер
показаться нельзя. А Джона пора затаривать. Это святое, потому что с
бабками у меня не амбаристо. Прибрал я вчерашние чирики, а то мужики мигом
раскрутят, на шишак плевок натянул до самого пупа - хоть и не по сезону, а
все сраму меньше - и повлекся. Нашел всех возле углового. Мужикам мой
прикид до фени, Хоха, вон, вообще ходит словно бомж, но на плевок
вылупились. Ленон так вежливо спрашивает:

- Ты, никак, менингит подцепил?

Короче, начинается стеб. В другое время я бы им ответил, а сейчас не
могу, мысли раздухарились - мочи нет.

- Мужики, - говорю, - кто помнит, что вчера было?

- Я тебя предупреждал, - гундит Хоха, - чтобы полегче. У таких хмырей
обычно весь генералитет в ментовке знакомый. Тебя, что, помели?

Псих Хоха явный. Какое "помели", если я тут? Только я хотел это Хохе
культурненько изложить, как внутри словно щелкнуло, и я все вспомнил.

Пузыри мы оприходовали во дворе. Там домик стоит и рядом скамеечки.
Законное место. Сидим, балдеем. И тут ползет какой-то сморчок. Я его и
раньше во дворе видал, но не обращал внимания, потому как человек я
мирный. Но на этот раз он сам начал выступать. Здесь, трындит, детская
площадка, как вам не стыдно - и дальше в том же духе. Я ему сперва ласково
сказал: "Папаша, канай отсюда", - так он не понял. Опять за свое. Короче -
достал. Дал я этому козлу в лоб раза два, несильно, даже очки не побил -
он и уполз. А Ленон смеется: "Ну, ты орел! Не страшно было, что назад
отскочит?" Накаркал, падла, - отскочило. Что теперь делать - ума не
приложу. Надо сморчка искать. А где? Во дворе три дома, в каждом квартир
до фига и больше. Потом допер - в библиотеке! Где еще такому быть, а если
самого нет, то знать должны. Библиотека в нашем же квартале окнами на
бродвей. Закатился я туда, спросил, а мне отвечают, что у них половина
читателей в очках. Не выгорело. Хотел уже задний ход давать и вдруг гляжу:
на полках книжки! И понимаю, что "аще кто не имея книги мудрует, таковый
подобен оплоту без подпор стоящу: аще будет ветр, падется". И опомниться
не успел, как сижу за столом и листаю книжечку. И книжечка-то парашная,
забоя ни малейшего, про чудика одного, у которого нос сбежал, но сижу,
лишь порой через окно поглядываю, как на той стороне у сокового отдела
очередь ждет, пока наши Джона затаривают. Плакали сегодня мои бабки, на
листалово променял. Злоба меня взяла: подумаешь, нос сбежал и генералом
прикинулся! Если бы у того чувака чужой нос вырос - генеральский, да начал
без спроса в генеральские дела соваться - вот был бы забой! И только я так
прошурупил, гляжу - ползет по улице давешний сморчок.

Книжечку я зафигачил куда подальше - и за дедом. В последнюю минуту
догнал, уже на лестнице. Втиснулся за ним в лифт и... мне бы его за кадык
взять, а я - перечитался, что ли? - беседу начинаю, слово в слово как тот,
в книжечке:

- Милостивый государь! - говорю, - не знаю, как удовлетворительно
объясниться... но согласитесь, мне ходить в таком виде и неприлично... тем
более, что не имел чести получить вашего образования... Так что войдите в
мое положение.

- Простите?.. - говорит хмырь, я а знай заливаю:

- Видите ли, во время вчерашнего недоразумения, о коем я глубоко
сожалею... Здесь все дела, кажется, совершенно очевидно... Ведь это ваша
собственная голова! - тут я плевок содрал и по шишаку стучу.

У сморчка в зенках прояснело - допер.

- Ах вот оно что! Так это не страшно, вы не беспокойтесь, я не в
претензии, у меня работа такая - умом делиться.

- Вам же самим нужно, - канючу я, - заберите...

- Да нет, - скалится тот. - У меня ничего не убыло, у мыслей природа
такая, что ими можно делиться сколько угодно без всякого ущерба для себя.
Пользуйтесь на здоровье, я очень рад... - тут он мне ладонь пожал и -
фюить - из лифта!

Полный облом.

Как день скинул - не знаю. Без бабок, трезвый и при мыслях. Хоть
обратно в библиотеку беги. Под вечер ожил, закатился к Светке. Светка в
аптеке калымит: место фартовое, в жилу. У других шмар вечно стоны: "Ах, я
забеременела - женись!.." - а за Светкой такого не водится, будь спок, она
у себя в аптеке все что надо по этой части вовремя добывает. И на опохмел
у нее всегда можно пару флаконом календулы стрельнуть или пиона. Но
шмонает от нее как от зубного врача - я этого не выношу. А так баба
крутая, не соскучишься.

Только сегодня мне и Светка не в дугу. Мысли одолевают, и кроме
книжных уже и свои проклевываются. Зачем живу? Что в жизни видал? Пузыри
один от другого не отличаются, сегодняшний заглотил - вчерашнего уже не
помнишь. Видик посмотреть, на дискотеку смотать, со шмарой трахнуться, так
без газа не в кайф, а под газом - назавтра как не было ничего. А другие
как-то живут. Неужто все книжки листают?

- Свет, - говорю, - ты чего делаешь, когда одна дома остаешься?

- По тебе вздыхаю.

- Да я серьезно. Ну, с нами потусуешься, у телека побалдишь, а дальше
что?

- Что-то ты темнишь, - говорит Светка, - жениться, что ли, хочешь?
Так я за тебя не пойду. Просто так ты мне годишься, а в мужья -
извини-подвинься. Квартиру в притон превращать не дам.

Вот дура озабоченная! Больно мне надо жениться...

- Я не о том. Мне просто интересно.

- Ну ты удод назойливый! Ты зачем пришел: ко мне или так и будешь
Муму мочить?

- Дура! Не видишь, что ли - голова у меня! И мысли в ней ползают как
червяки. Жизни от этих мыслей нет!

Светка на меня вызверилась:

- Это какие же мысли? У тебя их и в заводе не было. Давай, рожай, что
намыслил?

Я и выдал ей по-умному, что размышляю о том, как "здравый свободный
интеллект схватывает в любовных объятиях и познает истину, которую
ненасытно стремится достичь".

Тут Светка взорвалась.

- Ты что, - кричит, - с прибабахом? Раз ты ко мне пришел, ты меня
должен в любовных объятиях схватывать, а не истину свою вонючую!

- Да не я это! Сами они в голове живут... Это меня очкарик заразил.
Кранты мне, понимаешь?

Видно крепко меня достало, если Светке плакаться начал. А у той сразу
морда жалостливая стала.

- Погоди, - говорит, сейчас что-нибудь придумаю.

Уходит и возвращается с двумя блямбами вроде виноградин, но черных.

- Глотай, только целиком, они горькие.

А мне уже: что план, что отрава - разницы нет. Проглотил. И через