Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

ОСЕННИЕ ВИЗИТЫ

Автор благодарит:

Дмитрия Байкалова, Владимира Васильева,

Павла Вязникова - за слова, сказанные вовремя.

Сергея Калугина - за тексты песен,

использованных в романе.

Дениса Маслакова - за тексты стихов,

использованных в романе.

Марка Горовенко - за консультации по оружию.

Любые возможные совпадения имен, событий и

реалий случайны.

7. Страшен и грозен он; от него

самого происходит суд его и власть его.

Книга Пророка Аввакума

Я раскрыл себе грудь алмазным серпом,

И подставил, бесстыдно смеясь и крича,

Обнаженного сердца стучащийся ком

Леденящим, невидимым черным лучам.

Сергей Калугин

- Это только слова, - сказал Убивающий

Словом. - Только ветер, сорвавшийся с твоих

губ. Неужели ты думаешь, что я испугаюсь

ветра?

Ярослав Заров

Садитесь рядом. Садитесь, это будет долгая история. Я и сам не знал,
насколько долгая, когда начинал ее рассказывать.

Вы любите страшные сказки? Я - нет. Во всяком случае, мне так
казалось.

Но нам редко дано делать лишь то, что мы любим.

Главное, что следует запомнить вначале - эта сказка не о вас. Она
могла случиться, и она может случиться, но только не с вами.

Вы в безопасности, в мире, который тверд и надежен. Вас нет в этой
сказке, и если даже вам покажется обратное - вы ошиблись. Поверьте.

И если вы дочитаете до конца, а нечто темное коснется вас - не
пугайтесь. Просто страшная сказка, которую рассказывают страшные люди.

Эта сказка не о вас.

Но если однажды ночью вы проснетесь в пустой квартире от щелчка
выключателя, не спешите поднять голову и спросить "Кто там?"

Возможно, это окажетесь вы сами.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИХОД

Стены здесь были деревянными, но под некрашеными сосновыми плашками
лежал свинец. Только дерево - пол из дубового паркета, стены из сосны,
глубокое, но жесткое кресло, маленький круглый столик. На столе - открытая
тетрадь, пара остро отточенных карандашей, три свечи в грубо вырезанном из
капа подсвечнике.

Вошедший в комнату мужчина плотно затворил дверь и сел за стол. Взял
карандаш, поднес к глазам, так, чтобы кончик грифеля заслонил пламя свечи.
Придирчиво изучил заточку, потом пододвинул тетрадь поближе. Под последней
записью, корявой, небрежной, "Дежурство сдал. Пятое октября, шесть часов
вечера." аккуратно написал:

"Заступил на дежурство. Пятое октября, приблизительно шесть часов
вечера".

Часов у него, конечно, не было. Армейских бюрократов это всегда
приводило в ярость. Но спорить с эсперами они не решались. Себе дороже.

Откинувшись на высокую твердую спинку, он смотрел на пляшущие язычки
пламени. Смотрел, постепенно расслабляясь, позволяя огоньку свечи
заполнять весь мир. Дрожащее пламя вокруг, он в центре. Дежурство
принял...

Если открыть дверь, единственную, ведущую из деревянной комнаты, то
взгляду открывался длинный, полутемный коридор. Лишь в конце его тускло
светил матовый плафон, как бы отмечая границу, за которой вновь начинался
двадцатый век. Шесть таких коридоров сходились в маленьком зале, где было
два лифта, наглухо закупоренная аварийная лестничная шахта, вентиляционный
штрек и потертый, обитый жестью стол. За столом молодой капитан в форме
внутренних войск перелистывал ветхий номер "Андрея", забытый здесь невесть
кем и невесть когда. К внутренним войскам он имел столько же отношения,
сколько и к железнодорожным. Объект "пси" когда-то подчинялся ГРУ, но
последние десять лет был выделен в особую единицу, подотчетную
непосредственно президенту.

Пройдя мимо скучающего капитана, в очередной раз знакомящегося с
историей российской эротики, можно было вызвать лифт. Самая обычная
красная пластиковая кнопка, как и положено, находилась на стене возле
раздвижных дверей. Еще одна кнопка, подтверждающая вызов лифта, маленькая
и неприметная, была вмонтирована в стол. Кроме того, во время
трехминутного движения к поверхности капитан должен был позвонить по
телефону и подтвердить, что в лифте "свои". Этот странный порядок
в_ы_х_о_д_а_ появился в шестьдесят девятом году (коридоров тогда было
только три, а телефон на столе был армейский, железный), после того, как
один из эсперов задушил дежурного, забрал его пистолет, поднялся наверх,
перестрелял охрану и в течении двух часов делал что-то со стационарной
армейской радиостанцией.

Караульный взвод уложил сумасшедшего без особого труда и дальнейших
потерь. Но трехлетняя работа одного из сибирских "ящиков" так и не дала
ответа на главный вопрос: что делал эспер, зоолог по образованию, с
радиостанцией, почему хиленькие кремниевые транзисторы не перегорают при
напряжении двести семьдесят вольт, откуда это напряжение берется, и куда
уходит с антенны, закрученной в виде раковины каури.

Теперь любой последователь бедного зоолога встретил бы наверху, в
"приемной", не только хорошо вооруженную охрану, но и простенькое
устройство, при звуке выстрелов или громких криках запирающее двери и
наполняющее помещение слезоточивым газом.

Если же все было в порядке, то, поднявшись по лестнице из "приемной"
- огромного и тоже подземного комплекса, можно было через подвал войти в
здание Института средств наглядной агитации - режимного предприятия,
призванного повышать моральный дух бойцов когда-то советской, а ныне
российской армии. Из Института, уже без особых проблем, можно было попасть
на старую улочку в центре Москвы. Руководство объекта "пси" тихо гордилось
двумя вещами: тем, что ни одна иностранная держава не знает о его
существовании, и тем, что нигде, даже в Штатах, по данным разведки,
подобного объекта нет.

Мужчина, сидящий сейчас в деревянной комнате, был одним из эсперов
"пси". Насколько он мог судить, их группа насчитывала почти четыре десятка
человек, с тремя другими эсперами он даже был знаком. Приложив некоторые
усилия, он мог узнать точную цифру, но работа в "пси" давно приучила его
не стремиться к излишним знаниям. Через два дня на третий он приходил в
Институт средств наглядной агитации, предъявлял пропуск, спускался на
минус первый этаж, предъявлял другой пропуск, затем произносил в микрофон
стихотворную строфу, которая была паролем этого месяца. Однажды, слегка
охрипнув, он продекламировал бессмертную фразу о дяде, который был честных
правил, но не в шутку занемог. Пролежав полчаса под дулом автомата на
бетонном полу, эспер едва не повторил его судьбу. Уже несколько лет в
"пси" собирались установить систему идентификации по сетчатке глаза, но
пока дальше разговоров дело не шло. Возможно, потому, что польза "пси"
всегда была под вопросом у руководства.

Когда-то мужчина работал во втором коридоре подземного центра.
Отсиживая по двенадцать часов в почти такой же комнате, он занимался очень
странным делом: размышлял, не запущены ли американские или китайские
ядерные ракеты в сторону России? Однажды он почувствовал - болезненно
ясно, почти увидел, как из льдистой серой воды выпрыгивают титановые туши
"Поларисов", зависают, танцуя на огненном столбе, и медленно отправляются
в свой последний путь. Глотая ставший колючим воздух он выбежал из комнаты

ПАРАГРАФ ПЕРВЫЙ: В СЛУЧАЕ ПРЕДВИДЕНИЯ...

и заорал на дежурного за обитым жестью столом,

А ЕСЛИ ОШИБКА? ЕСЛИ БЫ ОШИБКА... ТОЛЬКО БЫ ОШИБКА...

спеша успеть, хотя что можно было сделать, если он увидел
случившееся?

Дежурный, вылавливая телефонную трубку, медленно бледнел. И вдруг
эспер почувствовал, как его отпускает,