АЛЕКСАНДР МАЗИН

ТРОН ИМПЕРАТОРА

Оглавление

Часть I Великондар -- столица Карнагрии

Часть II Клык Кхорала

Часть III "Пой, мой меч!"

Приложение: Краткое описание земли Ашшура

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ВЕЛИКОНДАР -- СТОЛИЦА КАРНАГРИИ

Глава первая

Мощеная квадратными плитами дорога, огибавшая площадь, называлась Белой,
поскольку соединяла Царские ворота и дворец Царя царей, императора
Карнагрии. В эти ранние часы дорога в общем-то отвечала своему названию,
благодаря трудам городских метельщиков. Но первые навозные плюхи уже
"украсили" ее, а к полудню прохожим прийдется очень внимательно глядеть под
ноги, чтобы не соскребать потом липкое и вонючее с подошв.

Час был ранний, но торговля уже началась и мальчишки-зазывалы вопили во
всю мочь отдохнувших за ночь глоток.

Но это на рынке. У домиков же, выстроившихся справа от Белой дороги, в
это время суток было далеко не так оживленно, как в более темные часы. То,
чем здесь торговали, ночью пользовалось большим спросом. И здешние зазывалы
к утру притомились. Тем не менее трех воинов в красных доспехах и таких же
красных плащах, гордо шествовавших по самой середине улицы, пытались
остановить трижды на протяжении всего пятидесяти шагов. Щедрость и
любвеобильность лучших солдат Карнагрии, гвардии императора, Алых, равнялась
их воинской доблести. Но воины только отшучивались. Они уже избавились от
избытка семени и искали других развлечений.

И нашли.

На деревянной лесенке, ведущей к занавешенным красно-черной тканью
дверям, на корточках, сидел самериец.

Трое Алых, как по команде, замедлили шаг и переглянулись. Из-за плеча
чужеземца торчала рукоять меча. Заманчиво!

-- Эй, брат,-- громко сказал один солдат другому.-- Что там делает эта
узкоглазая обезьяна?

-- Я думаю, обезьяна какает! -- отозвался второй.

И испустил соответствующий звук.

-- А почему она не сняла штаны? -- поинтересовался первый.

-- Потому что это самерийская обезьяна! -- подчеркнуто серьезным тоном
ответил второй.-- У них там ходят голышом. Он привык.

-- Да нет! -- вмешался третий.-- Он просто засмотрелся на ту ослицу.
Знаешь, у самерийцев слабость к ослицам. Засмотрелся и забыл снять штаны.

Трое остановились напротив лесенки.

Мишень их шуток, самериец, даже не шелохнулся. Его широкое, с темной,
морщинистой кожей, лицо не выражало никаких чувств. Как будто он не понимал
карнитского диалекта.

Алые, впрочем, отступать не собирались.

-- А почему он не кланяется нам? -- спросил третий.-- Почему вонючая
самерийская жаба не высказывает нижайшее почтение?

-- Пожалуй, прийдется отрезать ему косу,-- заявил второй.-- Как думаете,
братья, сгодится она для метлы моему рабу?

-- Вряд ли,-- ухмыльнулся первый.-- Слишком грязная.

Несколько мальчишек-зазывал из домов развлечений уже приплясывали вокруг.
Остановилось и несколько покупателей, направлявшихся на рынок. Похоже, будет
потеха!

-- Может, он сдох? -- выдвинул предположение первый солдат.-- Гляньте,
братья, даже не сморгнет!

Городской стражник остановился в десяти шагах. Но и не подумал вмешаться.
Будь это сокт, фетс или эгерини -- может он и вступился бы. Хотя... Защищать
чужеземца от любимцев императора? Ищите дурака!

-- Я знаю, как проверить, сдох он или нет! -- заявил второй.

Он порылся в поясном кармане и выудил медную монету.

-- Вот,-- показал он друзьям.-- Медь! Любимый металл самерийцев!

-- Почему? -- спросил первый.

-- Потому что лбы у них медные.

-- Точно?

-- Клянусь целкой его бабушки. Сейчас услышите!

И запустил медяком в лоб самерийцу.

Но его ждало разочарование. Чужеземец с необычайной ловкостью перехватил
монету и метнул обратно. Медяк угодил в лоб Алого, пониже края шлема, и до
крови ссадил кожу.

Вид у опешившего воина был такой, что один из мальчишек зазывал хихикнул.
Но -- в кулак. Не дай Ашшур попасть под руку рассердившемуся Алому!

А воин действительно рассердился. И схватился за меч. Шутки кончились.

Самериец, как ни в чем не бывало, сидел на корточках. В этом положении
трудно было оценить его стать. Хотя по морщинам и серой от седины косе видно
было, что немолод.

Алый, держа руку на оголовье меча, подступил к лесенке.

-- Поднимайся, макака! -- потребовал он.-- Поднимайся, и я выпущу дерьмо
из твоих кишок!

Самериец бесстрастно смотрел в пространство.

-- Побрей ему башку, брат,-- предложил первый солдат.-- Срежь его грязный
хвост, подаришь его золотарям!

Тот, кому рассадили лоб, вытянул из ножен меч.

-- Верно,-- сказал он.-- Раз ты, обезьяна, не желаешь драться, я побрею
твою медную башку, а меч подарю какой-нибудь здешней девке. Ей он будет -- в
самый раз!

-- Да, да,-- поддержали в толпе зевак.-- Побрей обезьяну, Алый!

Солдат шагнул на лесенку... и вдруг, кубарем, перевернувшись через
голову, откатился назад.

Никто из зевак ничего не понял. Нужно быть воином, чтобы успеть увидеть
происшедшее. Однако все увидели, что чужеземец уже на ногах и двумя руками,
не по-здешнему, держит перед собой меч.

Алый не пострадал. Он успел уйти от молниеносного выпада, хотя и не
лучшим образом. Два его товарища тут же выступили вперед, прикрывая его. Но
самериец не поспешил добить обидчика. Он медленно спустился по лесенке,
низкорослый, широкоплечий, ставящий ноги носками наружу. Самериец был
настолько не похож на обитателей Великондара, что зевакам он даже и не
казался человеком.

Но Алые, по одному выпаду, уже оценили его по высшему рангу. Теперь воины
знали -- перед ними -- настоящий боец. А значит развлечение будет на славу.
Алые не сомневались в своей победе. Пусть на них был легкий доспех, а не
боевой, но на самерийце и того не было. Кроме того, трое превосходных воинов
-- против одного. Какие могут быть сомнения?

Но шутить они перестали. Воин без нужды не оскорбляет воина.

Двое Алых разошлись в стороны, охватывая самерийца полукольцом. Но тот
словно бы и не заметил, что его окружают. Чужеземец направлялся к тому, кто
первым задел его. Двигался он молча, неторопливо, немолодой мужчина в
простой одежде и сером дорожном плаще, наброшенном на плечи, с толстой
косой, свернутой на затылке в тяжелый узел. Меч он держал -- как дровосек
держит топор. Но Алых его мнимое неумение обмануть не могло.

Двое закончили обход и оказались у самерийца за спиной. И тотчас все
трое, без предупреждения, со слаженностью опытных бойцов, кинулись на
противника.

Те, что оказались сзади, разом вонзили мечи в серую ткань плаща... и
поразили только шерстяную пыльную тряпку.

Плащ слетел с плеч самерийца, а сам он подпрыгнул вверх, занес меч над
головой третьего. Тот вскинул собственный клинок... и самериец ударил его
ногами в грудь. Сверху вниз, как бьет хищная птица.

Алый отлетел назад и опрокинулся навзничь. Тонкая кираса прогнулась, но
смягчила удар... только для упавшего это уже не имело значения. Прямо й меч
самерийца клюнул его под подбородок.

Двум Алым потребовалось мгновение, чтобы стряхнуть с клинков шерстяную
тряпку. И еще мгновение -- чтобы осознать: их товарищ мертв!

Самериец ждал, выставив вперед свое оружие. Кончик клинка его покраснел,
но лицо по-прежнему не выражало ни гнева, ни воодушевления.

Зато лица Алых исказила ярость. Разом они набросились на врага. Толпа
отхлынула в стороны, освобождая место. Кому хочется угодить под случайный
удар?

Зрелище было потрясающее. Пара Алых металась вокруг самерийца подобно
языкам пламени вокруг древесного ствола. Но чужеземец не дрогнул. Меч его с
невероятной быстротой мелькал в воздухе, перелетал из одной руки в другую,
отражал удары с боков, сзади, с такой легкостью, словно под узлом косы у
самерийца был еще один глаз. Но Алых было двое, и они были не менее искусны.
Никто из зрителей не сомневался, что через минуту-другую пляска смерти
закончится гибелью чужака. Потому-то все ахнули, когда один из Алых осел на
мостовую, прижимая руку к вспоротому снизу животу.

Двое оставшихся бойцов на мгновение остановились. Они изучали друг друга,
выжидали, хотя знакомый запах крови, вывороченных внутренностей,
собственного едкого пота возбуждал, подстегивал: сражайся, бей, убивай!

Левая рука самерийца висела плетью. Кровь пропитала рукав и капала с
пальцев. Это была самая тяжелая из его ран. Противник чувствовал себя
намного лучше, получив лишь пару царапин. Он мог бы представить самерийцу
возможность атаковать первым, мог выжидать, тянуть время, пока противник
истечет кровью... Но напал первым.

Длинный узкий меч вспыхнул на солнце -- самериец подставил клинок, но
Алый держал рукоять двумя руками, потому его оружие лишь проскрежетало по
самерийской стали и со всего маха упало вниз. Могучий удар пришелся на ногу