Генри Лайон ОЛДИ
ШУЛМА
- сон, что на самом деле я лежу в походном шатре рядом с ровно дышащим
Чэном - но узнал я их сразу.
скрытые в воде, отчего трудно было угадать их род - то ли Прямые мечи, и
лишь вода искажает силуэт, то ли и впрямь клинки их слабо изогнуты.
и покой.
бежит по клинку, обнаженному летним солнечным днем в тутовых зарослях - и
Блистающие в ручье на миг заколебались, их очертания дрогнули, расплылись,
а когда мир снова стал незыблемым...
месте, где вода соприкасалась с клинком, меч не уходил вниз, чтобы
вонзиться в дно, а плавно перетекал в серо-стальную полосу ручья и бежал
дальше, дальше, огибая камни, всплескивая брызгами-искрами, журча,
посвистывая, смеясь... смеясь над изумленными горами, над плывущими по
течению листьями, над самим собой и надо мной.
ручью-Блистающему, не останавливаясь, вступили на его поверхность и
по-прежнему медленно двинулись вниз по течению. Отойдя на десяток шагов,
один из них обернулся через плечо и приглашающе махнул рукой -
присоединяйтесь, мол!..
раздумывая, качнулся и хлопнул Чэна по бедру, а он улыбнулся и ответно
помахал удаляющимся людям правой, железной рукой - иду, иду, подождите
меня!.. и когда мы вышли на ручей-дорогу, на меч-дорогу, то у рукояти
заржал привязанный к ней, как к коновязи, черный жеребец - и Чэн,
распустив узел, подобрал поводья и легко прыгнул в седло, а я звонко
ударился о круп ржущего Демона У, и скрепы ножен сверкнули под лучами
полуденного солнца.
людей по Пути Меча идет всего один, удивительно похожий на обоих сразу, и
немного - на Коблана, и еще на Друдла, и... и, наверное, это было
невозможно, но это было, и я был счастлив оттого, что это было.
вперед.
иного жеребца, того гнедого призрака, на котором мы с Чэном уже неслись
когда-то через город-призрак, через пылающий Кабир восьмисотлетней
давности... гнедой ржал, пока его отвязывал от рукояти Пути Меча невысокий
стройный человек в знакомом доспехе и с ятаганом у пояса, тяжелым ятаганом
с простой рукоятью без самоцветов и серебряных насечек.
нас, и вновь мы остались одни - я, Чэн и несущийся во весь опор Демон У, и
путник впереди, и рукоять позади, и Белые горы Сафед-Кух вокруг, и...
на себе спокойную тяжесть его правой руки и разглядывая приспущенный полог
шатра.
порядком утомили меня. И даже не столько утомили, сколько заставили
частенько ощущать себя лишним, неумелым лжецом, словно я зачем-то нацепил
ворованные ножны Шешеза Абу-Салима и пытался убедить окружающих, что на
самом деле я - ятаган фарр-ла-Кабир.
не столь богаты прошедшие дни...
Бао-Гунь, равно как и их Придатка, знахарку Ниру, все время приходилось
сдерживать - иначе они непременно бы загнали свою лошадь, пытаясь
повторить небывалый суточный перегон от деревни Сунь-Цзя до Мэйланя, а
заодно уморили бы всех остальных коней и половину людей. Тем не менее,
ехали мы достаточно быстро, лишь дважды в день устроив короткие привалы,
на которых я помимо воли отмечал несовершенство тел Придатков и лошадей -
они нуждались в еде, питье, а также в гораздо более длительном отдыхе, чем
мы, Блистающие, что существенно замедляло наше продвижение.
действительность такой, какой она вышла из кузницы Небесных Молотов.
Порядок вещей казался естественным и единственно возможным; да он и сейчас
был таким, но... за все нужно платить. Люди и животные платили быстрым
разрушением тел за свою подвижность, а мы, Блистающие - невозможностью
самостоятельно передвигаться так, как нам хотелось бы, за долгий век и
застывшее совершенство своих стальных тел.
Заррахид с Саем - во главе отряда; чуть отстав - Пояс Пустыни, Но-дачи и
Кунда Вонг, а за ними и все остальные.
Эмраха ит-Башшара, Я-Чэн всякий раз отмечал ту легкость и уверенную
посадку, с которой они держались в седле; и кривые ноги Эмраха обнимали
бока жилистой буланой кобылы с той же естественностью, что и Пояс Пустыни
- талию своего Придатка.
время прозвал харзийца Конским Клещом. Да уж, отнюдь не за въедливость или
привычку цепляться к собеседнику хуже репейника... Что-что, а обращаться с
лошадьми Эмрах умел. И Кос с Заррахидом, и Кунда с Фаризой, и Но-дачи с
Асахиро, и даже Ниру с ножами Бао-Гунь - все они выгодно отличались от
Меня-Чэна знанием конских статей и повадок, но до ит-Башшара и Пояса
Пустыни им было далеко.
относительную неумелость, и я довольно быстро приловчился не хлопать
раздражительного Демона по боку, когда не требовалось.
поля, тенистые рощи - и только к вечеру перед нами выросла невысокая
горная гряда, освещенная багровыми отблесками предзакатного солнца.