Виктор ПЕЛЕВИН
ЖИЗНЬ НАСЕКОМЫХ
кипарисами, был мрачным серым зданием, как бы повернувшимся к морю задом
по команде безумного Иванушки. Его фасад с колоннами, потрескавшимися
звездами и навек согнутыми под гипсовым ветром снопами был обращен к
узкому двору, где смешивались запахи кухни, прачечной и парикмахерской, а
на набережную выходила массивная стена с двумя или тремя окнами. В
нескольких метрах от колоннады поднимался бетонный забор, по которому
вправо уходили поблескивающие в лучах заката трубы теплоцентрали. Высокие
торжественные двери, скрытые в тени опирающегося на колонны циклопического
балкона (скорее даже террасы), были заперты так давно, что даже щель между
ними исчезла под несколькими слоями спекшейся краски, и двор обычно
пустовал - только иногда в него осторожно протискивался грузовик,
привозивший из Феодосии молоко и хлеб.
облокотившийся на лепное ограждение балкона, не был виден никому, кроме,
может быть, пары патрульных чаек, белыми точками плывших в небе. Гражданин
глядел вниз и вправо, на маленький домик лодочной станции, под крышей
которого помещалась воронка репродуктора. Шумело море, но когда ветер
начинал дуть в сторону пансионата, можно было разобрать обрывки обращенных
к пустому пляжу радиопредложений.
рассчитанного, в отличие от скоротечных планов человека, на многие...
мы воспользоваться его даром?..
время от времени ее прерывало непонятное "умпс-умпс"; впрочем, особенно
вслушаться не удалось, потому что музыка играла очень недолго и снова
сменилась голосом диктора:
радиостанции по заказу американской благотворительной организации
"Вавилонские реки"... по воскресеньям... по адресу: "Голос Божий", Блисс,
Айдахо, США.
тройка, кепка и галстук (почти так же был одет стоявший внизу небольшой
южный Ленин, по серебристое лоно увитый виноградом). Но мужчина, судя по
всему, не страдал от жары и чувствовал себя вполне в своей тарелке. Иногда
только он посматривал на часы, оглядывался и что-то укоризненно шептал.
заговорил по-украински. Тут мужчина услышал за спиной шаги и обернулся. По
балкону к нему шли двое. Первым шагал низенький толстяк в белых шортах и
пестрой майке. Следом шел иностранец в панаме, легкой рубашке и светлых
бежевых штанах, с большим обтекаемым кейсом в руке. То, что это
иностранец, было ясно не столько по одежде, сколько по хрупким очкам в
тонкой черной оправе и по нежному загару того особого набоковского
оттенка, которым кожа покрывается исключительно на других берегах.
кулаком, на что тот ответил криком:
- это Артур, о котором я вам рассказывал. А это Сэмюэль Саккер. Говорит
по-русски.
Москве, Сэм? Считайте, тут то же самое, только несколько больше
гемоглобина и глюкозы. Ну и витаминов, конечно, - корм тут хороший,
фрукты, виноград.
просто задыхаетесь от различных репеллентов и инсектицидов, а наша
упаковка экологически абсолютно чиста.
впечатлений. Составить, так сказать, общее мнение, насколько целесообразно
развивать здесь наш бизнес.
которые в достаточной степени репрезентативны, и, думаю, завтра с
утречка...
двигаться наугад. Как ни странно, при этом получаешь самое верное
представление о ситуации. И не завтра с утра, а прямо сейчас.
адресам. А то у вас сложится искаженное представление.
достаточно времени, чтобы его исправить, - ответил Сэм.
свесив в пустоту ноги. Двое остальных, вместо того чтобы удержать его,
влезли на ограждение сами. Артур проделал эту операцию без труда, а
Арнольду она удалась только со второй попытки, и сел он не так, как первые
двое, а спиной ко двору, словно для того, чтобы голова не кружилась от
высоты.
повалился следом, как аквалангист, опрокидывающийся в море с борта лодки.
через перила, ожидая увидеть внизу три изувеченных тела. Но он не увидел
бы там ничего, кроме восьми небольших луж, расплющенной пачки от сигарет
"Приморские" и трещин на асфальте.
разглядеть вдалеке трех комаров, улетающих в сторону скрытого за деревьями
поселка.
поступил - растерянно полез бы вниз по ржавой пожарной лестнице,
единственному пути, ведущему прочь с давно и наглухо заколоченной террасы,
или - кто знает? - ощутив в своей душе новое неведомое чувство, сел бы на
серое лепное ограждение и повалился бы следом за тремя собеседниками? Не
знаю. Да и вряд ли кто-нибудь знает, как поступил бы тот, кто на самом
деле не существует, но зато обладает нечеловечески острым зрением.
Артур с Арнольдом превратились в небольших комаров характерного цвета "мне
избы серые твои", когда-то доводившего до слез Александра Блока; теперь
они с мутной завистью глядели на своего спутника, покачиваясь в потоке
воздуха, восходящем от нагретой за день земли.
самодовольной гримасы. Он выглядел совсем иначе: он был светло-шоколадной
раскраски, с изящными длинными лапками, поджарым брюшком и реактивно
скошенными назад крыльями; если изменившиеся лица Артура и Арнольда
заканчивались толстым штырем, похожим не то на иглу титанического шприца,
не то на измеритель скорости на носу реактивного истребителя, то губы Сэма
элегантно вытягивались в шесть тонких упругих отростков, между которыми
торчал длинный острый хоботок, - словом, понятно, как выглядел
москит-кантатор рядом с двумя простыми русскими насекомыми. К тому же
Артур с Арнольдом летели каким-то бабьим брассом, а движения крыльев Сэма
скорее напоминали баттерфляй, поэтому двигался он намного быстрее и ему
даже иногда приходилось зависать в воздухе, чтобы подождать спутников.
которые угрюмо посматривали на его эволюции; особенно плохо было Арнольду,
которого тянула к земле поблескивавшая в его брюхе рубиновая капля. Куда
летел Сэм, было непонятно - он выбирал дорогу по ему одному известным