Виктор ПЕЛЕВИН

СВЯТОЧНЫЙ КИБЕРПАНК или "РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ-117.DIR"

Не надо быть специалистом по так называемой культуре, чтобы заметить
общий практически для всех стран мира упадок интереса к поэзии. Возможно,
это связано с политическими переменами, случившимися в мире за последние
несколько десятилетий. Поэзия, далекий потомок древней заклинательной
магии, хорошо приживается при деспотиях и тоталитарных режимах в силу
своеобразного резонанса - такие режимы, как правило, сами имеют магическую
природу и поэтому способны естественным образом питать другое ответвление
магии. Но перед лицом (вернее лицами) трезвомыслящей гидры рынка поэзия
оказывается бессильной и как бы ненужной.

Но это, к счастью, не означает ее гибели. Просто из фокуса
общественного интереса она смещается на его далекую периферию - в
пространство университетских кампусов, районных многотиражек, стенгазет,
капустников и вечеров отдыха. Больше того, нельзя даже сказать, что она
совсем покидает этот фокус - ей все же удается сохранить свои позиции и в
той раскаленной области, куда направлен блуждающий и мутный взгляд
человечества. Поэзия живет в названиях автомобилей, гостиниц и шоколадок,
в именах, даваемых кораблям, гигиеническим прокладкам и компьютерным
вирусам.

Последнее, пожалуй, удивительнее всего. Ведь по своей природе
компьютерный вирус не что иное, как бездушная последовательность команд
микроассемблера, незаметно прилепляющаяся к другим программам, чтобы в
один прекрасный день взять и превратить компьютер в бессмысленную груду
металла и пластмассы. И вот этим программам-убийцам дают имена вроде
"Леонардо", "Каскад", "Желтая роза" и так далее. Возможно, поэтичность
этих имен есть не что иное, как возврат к упоминавшейся заклинательной
магии; возможно, это попытка как-то очеловечить, одушевить и умилостивить
мертвый и всемогущий полупроводниковый мир, проносящиеся по которому
электронные импульсы определяют человеческую судьбу. Ведь даже богатство,
к которому всю жизнь стремится человек, в наши дни означает не подвалы,
где лежат груды золота, а совершенно бессмысленную для непосвященных
цепочку нулей и единиц, хранящуюся в памяти банковского компьютера, и все,
чего добивается самый удачливый предприниматель за полные трудов и забот
годы перед тем, как инфаркт или пуля вынуждают его перейти к иным формам
бизнеса, так это изменения последовательности зарядов на каком-нибудь
тридцатидвухэмиттерном транзисторе из чипа, который так мал, что и
разглядеть-то его можно только в микроскоп.

Поэтому нет ничего удивительного, что компьютерный вирус, полностью
парализовавший на несколько дней жизнь большого русского города
Петроплаховска, был назван "Рождественская Ночь". (В
программах-антивирусах и компьютерной литературе его обычно обозначают как
"РН-117.DIR" - что означают эти цифры и латинские буквы, мы не знаем.) Но
название "Рождественская Ночь" нельзя считать чистой данью поэзии. Дело в
том, что некоторые вирусы срабатывают в определенное время или
определенный день - так, например, вирус "Леонардо" должен был совершить
свое черное дело в день рождения Леонардо да Винчи. Точно так же вирус
"Рождественская Ночь" выходил из спячки в ночь под Рождество. Что касается
его действия, то мы попытаемся описать его как можно проще, не углубляясь
в технические подробности - в конце концов, только специалисту интересно,
в какой кластер "РН-117.DIR" записывал свое тело и как именно он
видоизменял таблицу расположения файлов. Для нас важно только то, что этот
вирус разрушал хранящиеся в компьютере базы данных, причем делал это
довольно необычным способом - информация не просто портилась или
стиралась, а как бы перемешивалась, причем очень аккуратно.

Представим себе компьютер, стоящий где-нибудь в мэрии, в котором
собраны все сведения о жизни города (как это, кстати сказать, и было в
Петроплаховске). Пока этот компьютер исправен, его память похожа на
собранный кубик Рубика - допустим, на синей стороне хранятся какие-нибудь
сведения о коммунальных службах, на красной - данные о городском бюджете,
на желтой - личный банк данных мэра, на зеленой - его записная книжка, и
так далее. Так вот, активизируясь, "РН-117.DIR" начинал вращать грани
этого кубика сумасшедшим и непредсказуемым образом, но все клетки при этом
сохранялись и сам кубик тоже. Если продолжить эту аналогию, то
антивирусные программы, проверяя память компьютера на наличие вируса, как
бы измеряют грани этого кубика, и если они не изменяются, то делается
вывод, что вирусов в компьютере нет. Поэтому любые ревизоры диска и даже
новейшие эвристические анализаторы были бессильны против "РН-117.DIR";
неизвестный программист, вставший по непонятной причине на путь
абстрактого зла, создал настоящий маленький шедевр, удостоившийся скупой и
презрительной похвалы самого доктора Лозинского, высшего авторитета в
области компьютерной демонологии.

Об авторе вируса ничего не известно. Ходили слухи, что им был тот
самый сумасшедший инженер Герасимов, по делу которого впервые в практике
петроплаховского горсуда был применен закон об охране животных. Дело это
было громким, так что напомним о нем только в самых общих чертах.
Герасимов, человек от рождения психически неуравновешенный и к тому же
относящийся к той немногочисленной прослойке нашего общества, которая не
поняла и не приняла реформ, ненавидел все те ростки грядущего, которые
пробиваются к солнцу сквозь многослойный асфальт нашего печального бытия.
На этой почве у него и развилась мания преследования: для него самым
главным символом произошедших в стране перемен почему-то стал бультерьер.
Возможно, это связано с тем, что в шестнадцатиэтажном доме, где он жил,
многие обзавелись собакой этой популярной породы, и, спускаясь в лифте,
Герасимов много раз оказывался в обществе трех, четырех, а иногда и пяти
бультерьеров одновременно. Кончилось это тем, что Герасимов, распродав
свое немногочисленное имущество и войдя в серьезные для человека его
средств долги, тоже приобрел себе бультерьера.

Соседи сначала очень обрадовались такой перемене, произошедшей с
Герасимовым. С первого взгляда казалось, что она свидетельствует о
серьезном желании человека приспособиться к изменившимся обстоятельствам и
начать наконец жить в ногу со временем. Но, когда выяснилось, какое имя
Герасимов дал собаке, любители животных из его дома были просто
шокированы. Дело в том, что он назвал своего бультерьера "Муму". По
вечерам Герасимов стал ходить на прогулки к близлежащей реке и, бывало,
подолгу простаивал на берегу, глядя в середину потока и напряженно о
чем-то думая. Муму резвилась рядом, иногда подбегая к хозяину, чтобы
потереться о его ногу и поглядеть ему в лицо своими доверчивыми красными
глазками.

Собаководы того дома, где вил Герасимов, нашли, что эти прогулки
носят явно демонстративный характер. Кончилось дело, как известно, судом;
вмешался сам мэр Петроплаховска, бывший страстным любителем бультерьеров,
и Герасимов был лишен прав на животное.

- Герасимову ненавистно все то, что олицетворяет Муму, - сказал на
суде государственный обвинитель, - точнее, Муму олицетворяет все то, что
ненавистно Герасимову. А ведь для тысяч и тысяч россиян бультерьер стал
синонимом жизненного успеха, оптимизма, веры в возрождение новой России!
Герасимов тянет свои лапы к Муму только потому, что они слишком коротки,
чтобы дотянуться до тех, кого этот пес символизирует. Но мы требуем лишить
его прав на животное не из-за этих убеждений, как бы мы к ним ни
относились, нет - мы требуем этого потому, что бедному псу угрожает
опасность!

Герасимов проиграл процесс. Муму, взятую под защиту закона,
предполагалось отправить в элитарный спецсобакоприемник, где коротают свой
век бультерьеры, питбульмастифы и волкодавы погибших капитанов бизнеса;
деньги на содержание Муму и на специальную клетку, в которой собаку должны
были отправить по почте, выделил лично мэр.

Возможно, поэтому и возник слух, что это Герасимов написал
"РН-177.DIR", чтобы отомстить мэру. Нам эта версия представляется крайне
маловероятной. Во-первых, программист, способный написать вирус уровня
"Рождественской Ночи", вряд ли стал бы вымещать свою злобу и зависть к
чужому достатку на ни в чем не повинном бультерьере - он, без сомнения,
был бы достаточно состоятельным человеком, чтобы завести себе хоть десять
бультерьеров. Во-вторых, Герасимов ни разу не появлялся в мэрии, а
возможность заразить компьютер таким вирусом через "интернет" крайне
сомнительна. И в-третьих, что само главное, в версии об авторстве
Герасимова начисто отсутствует логика. Как говорил на суде обвинитель,
Герасимов протянул свои лапы к Муму именно потому, что они были слишком
коротки, чтобы тронуть кого-нибудь, кто мог как следует дать по этим
лапам. Герасимов был слишком трусоват, чтобы решиться задеть кого-нибудь
из имеющих реальную власть. А мэр Петроплаховска Александр Ванюков, больше
известный в городе под кличкой Шурик Спиноза, такую власть, безусловно,
имел. Кстати, эту кличку он получил вовсе не из-за своих увлечений
философией, а потому, что в самом начале своей карьеры убил несколько
человек вязальной спицей.

Ванюков был одним из трех человек, державших Петроплаховск.
(Воображение так и рисует трех мускулистых атлантов, держащих на плечах
ломоть земли, покрытый улицами и домами. Ограничимся рассказом о Ванюкове
- просто никакого отношения к нашей истории они не имеют.) Ванюков
контролировал, главным образом, проституцию, торговлю и наркобизнес; зачем
ему понадобилось в дополнение к этим делам взваливать себе на плечи еще и
обязанности мэра, никто толком не знает. Но представить, как у него могло
зародиться такое желание, можно - должно быть, возвращаясь из бани в офис,
он разглядывал серо-коричневые домики родного города сквозь тонированное
стекло лимузина и случайно увидел плакат, зовущий всех на выборы мэра.
Говорят, у Ванюкова была привычка теребить пуговицы - вот так он, наверно,
поигрывал с какой-нибудь пуговицей на штанах или пиджаке и вдруг подумал,
что гораздо лучше было бы отстегивать себе, чем какому-то мэру.

Остальное уже было делом техники. Приняв решение баллотироваться в