Николай РОМАНЕЦКИЙ
ОТЯГОЩЕННЫЕ СЧАСТЬЕМ
второкласснику Коле отец привозит из столичной командировки книгу "Дорога
в сто парсеков". Почему он это сделал - по сей день тайна за семью
печатями (отец - не любитель фантастики и никогда им не был)...
НФ-произведение - "Сердце Змеи (Cor Serpentis)" Ивана Ефремова. Первое в
жизни потрясение, связанное с литературой: Потрясение, оказавшееся
настолько сильным, что перевернуло ребенку весь круг чтения.
Ефремов, Валентина Журавлева, Виктор Сапарин... Аркадий и Борис
Стругацкие.
набеги на городскую детскую библиотеку, долгие блуждания среди забитых
книгами стеллажей, неудовольствие библиотекарши однообразным выбором, не
связанным со школьной программой. Новые открытия.
мог оказаться рядом с супругами Варенцовыми или Крисом Кельвином, мог бы
встретиться с каллистянами и галактами, обязательно влюбился бы в Илль
Элиа и Низу Крит...
Мартынов, Полещук, Шалимов... Имена, имена, имена... Азимов, Бердник,
Варшавский, Громова, Карсак, Колпаков, Ларионова, Саймак, Снегов...
Аркадий и Борис Стругацкие.
в одной связке с Пампой и Руматой, я мог бы охотиться на тахоргов и
спасать детей на Радуге! Боже, вот бы заснуть в своей постели, а
проснуться утром в 18-й комнате Аньюдинской школы!.. Это были прелестные
миры, миры, в которых хотелось жить. Потому что жить там было жутко
интересно.
стал пяти-, шести-, а потом и десятиклассником. Закончил школу, год
проработал на заводе, сдал вступительные в Ленинградский политех. НФ...
нет, не то чтобы была забыта; просто перебралась за новыми увлечениями на
второй план. Рок-группа (тогда они назывались ВИА); студенческий театр
(будущий "Глагол" на Лесном, 65, - там же, где заполонивший все радиоволны
"Искрасофт"); между делом - учеба... Да и интересного (свежего!) ничего на
глаза не попадалось, перечитывалось проглоченное еще в детские годы.
обочине" и...
(перепечатывались с фотокопий "Гадкие лебеди", "ангарская" "Сказка о
Тройке" и "байкальская" часть "Улитки на склоне" во время преддипломной
практики). Это потрясение погнало новоиспеченного инженера на "черный"
книжный рынок, когда появился в Ленинграде свой угол и какой-никакой
заработок. Это потрясение в конечном счете привело меня в семинар Бориса
Натановича.
Черткова.
скажем, безмозглой Гретой Шюбель - вот уж у кого башня абсолютно пуста! -
после сегодняшнего облома она бы бежала домой вся зареванная и, никого не
замечая вокруг, судорожно прижимала бы ко рту мокрый - хоть выжимай! -
носовой платок. Однако Мария не была Джини или Гретой. Ведь она родилась
от Рэда Бешеного. Это во-первых. А во-вторых и в-главных, Мария была
когда-то Мартышкой. Поэтому она не просто замечала окружающих - она шла
себе по тротуару с задранным к небу носом, бросая на встречных мужчин
самые презрительные взгляды. И лишь прикушенная верхняя губа могла бы
сказать окружающим, как тошно сейчас дочке Шухарта. Но чтобы врубиться в
это, окружающие должны были знать Марию, как знала ее собственная мать.
несложно. Даже на мужчин. А Хармонт с годами как бы пустеет - чем дальше,
тем круче. Говорят, в Институте теперь пашет едва ли десятая часть от
былого. Да и мундиры в городе стали встречаться значительно реже.
"Изучение Зоны в ее нынешнем состоянии, как и влияние ее на жителей нашего
города, не требует большого количества изучающих..." Так говорит училка по
истории. Короче, с теперешней Зоной в Хармонте скоро не останется ни
военных, ни ученых. Ну и работы для местных, ясен перец, - тоже не
останется. Конечно, если бы отменили закон об эмиграции, людям стало бы
попроще. Но кто ж его тебе отменит!.. Уж от ООН-то такого подарка вовек не
дождешься: мир боится хармонтцев, как зачумленных. А трус и днем и ночью
закрывается на все запоры. Даже от друзей...
распахнутыми настежь, и Мария не устояла - забыв данные себе клятвы, вновь
купилась на это липовое гостеприимство.
посетителей, но пока держался. Украшенные витражами оконные стекла
создавали в зале полумрак, однако освещение не включали - наверное, из
экономии. А может, и для пущего интима. За столами кое-где сидели, но со
света сидящие выглядели таинственными темными фигурами без лиц - словно
живые куклы в снах, - и Мария не стала тут задерживаться, прошла прямо к
длиннющей (память о благодатных прошлых временах) стойке, перед которой
ровной шеренгой выстроились круглые пустые табуреты.
блузке - находилась на своем месте. Торчала за стойкой, лениво протирала
стаканы, бросая в зал невеселые взгляды и потряхивая вороной гривой.
старинным гербом Хармонта, апельсинового сока, ловко наполнила податливыми
коричневыми шариками вазочку для мороженого. Мария споро взгромоздилась на
табурет, взяла маленькую изящную ложечку.
- протиранию бокалов, бросанию взглядов и потряхиванию гривой.
тебя трахал. Мать опять всю ночь слезами подушку заливала, лишь под утро
отрубилась...
не раскалывается. Во всяком случае, я бы совсем не удивилась, узнав, что
не раскалывается. Даже если ты его трясешь, как сливу. Папка не слива, не
растрясешь...
той явился пейзаж, скрывающийся под тетки Дининой блузкой.
общем-то, папку вполне можно понять.
п_о_к_а_з_а_т_ь_ тетке Дине паучка. Пусть пощекочет лапками между буферов.
Чулково получится. А еще круче - таракана ей туда запустить. Вот визгу-то
будет!.. Впрочем, нет, не стоит! Ясен перец, в Марию тут же хлынет поток
ненависти - тетка Дина как бы не фантик, врубится, в чем дело, - но
бороться с собственным дурным настроением таким вот образом - это некруто,
это совсем уж по-человечески. В конце концов, тетка Дина не виновата, что
мужики покупаются на ее буфера. Для того Господь как бы и сделал Адаму
хирургическую операцию...
понимаешь... Поговорила бы с матерью. Я его хоть сегодня на работу возьму.
Они ведь с моим отцом когда-то большие дела проворачивали. Жаль мне его,
пропадает человек... Мужчина он крепкий, и ящики может таскать, и на кухне
помочь. Стал бы работать у меня, я бы его на три мили к бутылке не
подпустила. К тому же и деньги получал бы. Хоть и мало клиентов стало, но
все-таки не в убыток работаем.
бокалы и таскать ящики.
и мужчины. Надо просто не оставлять их в покое, теребить их, напоминать им
о долге перед своей семьей. - Тетка Дина сама почувствовала, какой лажей
прозвучала ее последняя фраза. Замолкла, тряхнула гривой, вновь взялась за
стаканы.