Сергей СНЕГОВ
ДОРОГИ, КОТОРЫЕ НАС ВЫБИРАЮТ
спокойно обдумать, куда идти и что делать. Позади, под углом к шоссе,
кривилась тропка к отцовскому дому. Всего час назад он выбежал оттуда,
сгибаясь под тяжестью отцовских проклятий и благословений. Среди проклятий
были, несомненно, и пророческие, а среди благословений - полезные. Весь
этот бесценный груз Конрад стряхнул уже на первом километре, и было темно,
чтобы разглядеть, куда что свалилось. Больше других егозил в душе
последний отцовский выкрик: "Все знаю, что сделаешь, хорошего не жду!"
Отец имел великое преимущество перед сыном: он знал, что сын будет делать,
сам Конрад и понятия об этом не имел. Будущее было темно, как ночь в
погребе, но и долго сидеть на камешке не хотелось. Конрад зашагал по
шоссе.
ночном сообщении - отец в ярости разбил приемник, чтобы не слушать
неприятных вестей, - уже говорилось о баррикадных боях. Сражения на
баррикадах Конрада не привлекали, но коли выбирать между уличными драками
и ссорами с неистовым отцом, то уж лучше баррикады.
разветвлялось на три дороги, и указателей, куда какая ведет, не было.
Конрад задумался - по какой идти? И тут в нем заговорил Внутренний Голос.
Конрад не раз поступал по его предписаниям и советам, бегство из отчего
дома тожепроизошло по его уговорам. Но раньше Внутренний Голос лишь менял
интонации: то был мягким, то гневным, то категоричным, то молящим - но в
сущности оставался самим собой. А сейчас он как будто был не один, а
разделился на три Голоса. Впрочем, Голоса соблюдали очередность речи и не
наскакивали друг на друга, так что их можно было принять и за прежний
дружественный Внутренний Голос, только вдруг зазвучавший на разные голоса.
Голос. - Говорю тебе, крой по правой дорожке. Именно она ведет в Анатру.
Ибо правое всегда правильно, а что на нашей паршивой планете правильней
мерзкого городишки Анатры? Старина, ты ведь всегда мечтал сыграть великую
роль, а где и найти такую роль, как не в смуте и раздоре? Правая ведет к
могуществу и славе! А что слаще славы и могучей могущества? Соображаешь,
старик?
тоненьким голоском, когда утихли первые громовые раскаты. - Среднее не
знает крайностей, среднему неведомы жалящие углы, разве не так, милый?
Вспомни, как ты хотел прославиться своим умом и добротой, смелостью и
благородством! Вспомни, как по ночам ты плакал в подушку от счастья,
вообразив себя благодетелем нашей маленькой несчастной планетки! Иди по
средней, там ты осуществишь лучшее в себе. Говорю любя тебя - только на
средней ждет тебя истинное счастье!
третью свою очередь - красноречие его, видимо, иссякло, и он ничем не
сумел расцветить свою последнюю просьбу.
неплодоносящая равнина. Всходила Москита - далекое красное светило,
холодная недобрая ночь постепенно превращалась в холодный недобрый день.
Все три дороги, ответвлявшиеся от шоссе, вели в такую же каменную пустыню,
как и та, что раскидывалась вокруг. Конрад зашагал по правой дороге.
молоток! Не молоток - кувалда! Теперь одна проблема, старик, -
размахнуться пошире, жахнуть покрепче.
Временами от основной дороги к невидимым за холмами домикам ответвлялись
боковые тропки, но и на тропках не встречалось ни людей, ни машин: время
было плохое, крестьяне побаивались ехать в город. Красная Москита
совершила треть своего унылого небесного пути, когда Конрад, утомленный,
воззвал к Внутреннему Голосу - правильно ли он все-таки делает, что шагает
в город, куда кроме него никто не стремится? Он не успел, однако, услышать
ответа, ибо как раз в эту минуту услышал грохот приближающейся машины:
прямо с каменного бездорожья на шоссе вырвался стреломобиль, пролетел
несколько метров и с визгом опрокинулся на правое крыло. Из стреломобиля
вывалился израненный, окровавленный человек и, судорожно извиваясь всем
телом, пополз на обочину. Он, видимо, хотел укрыться в придорожных камнях.
Конрад поспешил к нему и сделал попытку поднять. Но незнакомец на ногах не
стоял, он был страшно бледен, на шее кровоточила открытая рана, глаза
непроизвольно закрывались. Конрад осторожно положил раненого на клочок
травки и стал искать в карманах, чем бы перевязать рану. До Конрада
донесся прерывистый шепот:
Победа близка... Приказываю... Друг, берегись!
стреломобиль и остановился в трех шагах. Из него вылезли два зверомордых
военных с импульсаторами в руках.
сказал одни из военных, он был в офицерской форме. - Вот же неугомонная
натура! Парень, отойди. Мы с тобой поговорим после, а пока прикончим этого
бандита.
Конрад послушался. Лучше всего было бы вообще бежать подальше, но Голос не
разрешил бегства, ибо второй военный - по всему, простой солдат - держал
имульсатор дулом на Конрада и только ждал команды, чтобы послать в него
убийственный резонансный луч. Офицер подошел к Марку Фигерою, тот сделал
слабую попытку приподняться, но офицер ткнул его дулом импульсатора в
лицо, и раненый снова бессильно распластался на грунте.
- Больше тебе не орать в тавернах, не взбудораживать бешеных ночлежников,
не устраивать тайных сборищ в вертепах, не смущать армию в казармах. Думал
стоять сотнями собственных статуй на площадях и перекрестках? Нет, будешь
лежать и распадаться в грязи, и скоро никто не припомнит, как тебя звали,
министр экономики Марк Фигерой!
резонансными импульсами. И там, куда ударял убийственный луч, вспухала и
чернела кожа. Не прошло и минуты, как вместо молодого, довольно красивого,
стройного мужчины на грунте громоздилась черная горка, потерявшая всякие
человеческие очертания.
Конраду и почти печально сказал:
смотрел, как я расправился с подлым бандитом, два года служившим у меня
министром. А у него столько сторонников, и они будут так пылко жаждать
мести! А моя жизнь - важное достояние общества, и ее нельзя прерывать без
вреда для хороших людей. Надеюсь, я убедил тебя, что для блага нашей
страны ты должен пойти вслед за Марком Фигероем. И уверен, что ты сам
благоразумно и благородно поставишь общее благо выше маленького своего
сопливого личного благополучьица. Я не ошибся, парень?
беги!" Конрад прыгнул в сторону в тот миг, когда офицер направил на него
дуло импульсатора. Офицер был решителен, но неповоротлив. Он только успел
повернуться к Конраду, как тот уже схватил камень и метнул его. Камень
ударил офицера в висок, офицер зашатался, выронил импульсатор. Конрад
схватил оружие еще до того, как оно упало на грунт, и направил дуло на
солдата. Солдат, растерянный, стоял неподвижно, как столб, только
переводил глаза с Конрада на тяжело ворочающегося на грунте офицера. Он
крепко сжимал обеими руками свой импульсатор, но не собирался пускать его
в ход - солдат был из тех, кто без приказа не стреляет.
расстояние. Конрад проворно овладел вторым стволом.
минут не двигайтесь с места. И не смейте меня преследовать, в моих руках
стволы излучают без промаха.
вы свалили? Перед вами лежит майор Шурудан! Величайший воин и глава
правительства, вот на кого вы подняли руку, господин!
стонами старавшегося подняться и снова падавшего. Лицо его было залито
кровью, мундир в пыли. В таком жалком виде он и отдаленно не напоминал
грозного командира правительственных войск, имя которого по всей стране
произносили только шепотом. - Уж не хочешь ли ты, солдат, чтобы я помог
человеку, который собирался без всякой моей вины уничтожить меня?
рассудительно возразил солдат. - Вас - за то, что вы ранили его самого, а
меня - за то, что я не успел вам помешать. Надо убить моего командира и
бежать в Анатру, вы будете там приняты как герой.