Сергей СНЕГОВ

УМЕРШИЕ ЖИВУТ

Петр потерял нить спора. Рой и Генрих спорили всегда. В мире не было
явления, которое братья оценили бы одинаково. Если один говорил: "да",
другой сразу же откликался: "нет". Даже по виду они были не разные, а
противоположные. Рой - два метра тридцать, голубоглазый, белокурый - был
так обстоятелен, что отвечал речами на реплики. Генрих - всего метр
девяносто восемь, черноволосый, непоседливый - даже на научных совещаниях
ограничивался репликами вместо речей. Словоохотливость Роя раздражала
Генриха, он насмехался над стремлением брата не упустить ни одной мелочи.
Исследования по расшифровке слабых излучений человеческого мозга,
уловленных приборами в межзвездном пространстве, они совершили совместно.
Еще когда Генрих заканчивал школу - Рой был на семь лет старше, - братья
стали работать вместе и с той поры не разлучались ни на день. Достаточно
было одному чем-либо заинтересоваться, как другой тотчас загорался этим
же. Трудно было найти столь же близких друзей, как эти два человека.

- Ты не желаешь слушать! - упрекнул Генрих Петра.

- ...и потому надо переработать огромный фактический материал,
фиксируя сразу десятки и тысячи объектов, - невозмутимо продолжал Рой
какой-то сложно задуманный аргумент.

- Тумба! - с досадой продолжал Генрих. - Даже тумба - и та
внимательнее тебя, Петр.

- ...а на основе проделанного затем подсчета и отбора наиболее
благоприятных случаев...

- Я отвлекся, - сказал Петр с раскаянием.

- ...учитывая, конечно, индивидуальные особенности каждого объекта,
ибо на расстояниях в сотни светолет искажения неизбежны, и, кроме общей
для всех характеристики, они будут пронизаны своими неповторимыми
особенностями...

- Твое мнение? - потребовал Генрих.

- У меня его нет, - сказал Петр. - Я наблюдатель, а не судья.

- ...вывести общее правило поиска и применить его к расшифровке
других объектов, которые, в свою очередь...

Генрих вскочил:

- Выводи общие правила, а я начну, как все люди, с самого простого.

Генрих вышел, хлопнув дверью. Рой замолчал, не закончив фразы. Петр
засмеялся. Рой с укором посмотрел на него.

- Неужели вы рассчитывали, что с первого испытания все пойдет как по
маслу? - спросил Петр.

- Вторая неделя, как механизмы запущены, - пожаловался Рой, - и ни
одной отчетливой картины!

Петр сочувственно посмотрел на него. Братьям, конечно, не до веселья.

Сверхсветовые волны пространства, в считанные минуты уносясь за
Сириус и Капеллу, фиксировали множество сфер излучения, удалявшихся от
Земли, но расшифровать их не удавалось. На экране порой вспыхивало что-то
туманное, нельзя было разобраться, где лица, а где деревья, где животные,
а где здания, - посторонние шумы забивали голоса.

- Вы сумели разрешить самое важное: волны пространства оконтуривают
все уносящиеся мозговые излучения, - сказал Петр. - Доказано, что человек
оставляет после себя вечный памятник своей жизни. А что буквы на памятнике
так сложны...

- На Земле уже двести лет отлично расшифровывают излучения мозга, -
возразил Рой. - Но что это может оказаться так трудно по отношению к
волнам, давно путешествующим в космосе...

- Вот-вот! А теперь вы тщательно разберетесь в помехах и найдете
способы преодолеть их.

В комнату вошел взволнованный Генрих.

- Все механизмы уже переведены на мою систему поиска, Рой! Советую
тебе убедиться, что ничего от твоих предложений в программах не сохранено.

- Если все собрано точно по твоей схеме, то не сомневаюсь в провале.
- Рой вышел.

- Устал! - сказал Генрих, опускаясь в кресло. - Две недели почти без
сна... Тошнит от мысли о восстановительном душе. Рой обожает душ. А терять
часы на сон жалко! Как вы обходились в своей дальней дороге?

- Мы спали, Генрих. У нас тоже имелся радиационный душ, и мы порой,
особенно за Альдебараном, прибегали к нему. Но любить его - нет, это
противоестественно! Когда была возможность, мы спали обычным замечательным
земным сном.

- Я посплю, - пробормотал Генрих, закрывая глаза. - Минут десяток...

- Только не сейчас!.. - Петр потряс Генриха за плечо. - Когда вы
запальчиво спорите, я никого из вас не понимаю. Объясни, пока Роя нет, чем
твоя схема отличается от его.

- Схема? - сказал Генрих, открывая глаза. - У Роя нет схем. Рой
педант.

Генрих вскочил и зашагал по комнате. Если приходилось объяснять, ему
легче это было делать на ходу.

Петр наконец уяснил себе, что Рой настаивает на фиксации всех
излучений мозга, обнаруженных в галактическом пространстве, а после
изучения того, что объединяет их, хочет искать индивидуальную расшифровку.
Генрих же настаивает, чтобы поиск начали с излучений выдающейся
интенсивности, с резкой индивидуализацией - горных пиков своеобразия на
плоской равнине схожестей.

- Во все времена существовали люди с особо мощной работой мозга.
Пойми меня правильно, Петр, я не о признанных титанах умственного
усилия... Нет, обычные люди, может, неграмотные мужики, а может, и гении,
не зарекаюсь, - те, у кого мозг генерировал особо мощно...

- Мне кажется, резон в твоих рассуждениях есть.

- Скажи это Рою! Обязательно скажи!

Генрих снова опустился в кресло. Рой все не появлялся, и Петр
осторожно спросил Генриха:

- Рой намекнул, что у тебя есть какие-то личные причины заниматься
этой работой... Извини, если вторгся в интимное...

- Я не скрываю. Ты слыхал об Альбине?

- Знаю, что она была твоей невестой.

- И больше ничего?

- Я был в командировке на Проционе, когда она погибла при катастрофе
с планетолетом. Нас всех потрясло это известие. Очаровательная, очень
красивая женщина.

- К тому же - редкая умница... Гибель ее... в общем, я думал о ней
ежеминутно, говорил с ней во сне и наяву. Мне захотелось возвратиться в ее
жизнь, увидеть ее девочкой, подростком, девушкой... Так явилась мысль
заняться волнами мозга, излученными в пространство. Механизмы разрабатывал
Рой.

- А то, ради чего ты начал работу?

- С Альбиной пока не получается... Радиосфера ее мозга несется где-то
между тридцатью двумя и восемью светогодами. Она умерла восемь лет назад,
двадцати четырех лет от роду. Но на таком близком расстоянии - дикий хаос
мозговых излучений. Слишком уж интенсивно думают наши дорогие
современники...

В комнату быстро вошел Рой.

- В восьмистах пятидесяти светогодах от Земли, за Ригелем и
Бетельгейзе, приемники зафиксировали мощное излучение мозга! Идемте
смотреть.

На стереоэкране вначале прыгали цветные блики, световорот крутящихся
вспышек накладывался на круговорот предметов. Потом в хаосе внезапно
наступил порядок. На экране выступили цифры, знаки и буквы, они
выстраивались цифра за цифрой, буква за буквой, знак за знаком.

- Формулы! - воскликнул Генрих.

- Формулы! - подтвердил Петр. - Стариннейший способ, начало алгебры.
Сколько помню, такие формулы применялись на заре науки.

- Похоже, мы уловили мыслительную работу какого-то математика, -
сказал через минуту Генрих. - Рой, ты все знаешь. Какие математики были в
ту эпоху?

Расшифрованное излучение походило на доказательство теоремы.
Неизвестный математик рассчитывал варианты, принимал одни, отвергал
другие: некоторые буквы исчезали, словно стертые, другие выступали
отчетливей - доказательство шло от посылок к следствиям.

- Нет, какая мощная мыслительная работа! - снова не выдержал Генрих.
- Этот парень так погружен в вычисления, что не видит ни одного
окружающего предме... Что это?

На экране возникло изображение старинной улицы - кривая, круто
уходящая вверх мостовая, трехэтажные красные дома с балкончиками и
флюгерами, в отдалении - крестьянская телега, запряженная быком. По улице
шел толстый человек в берете и темном плаще, из-под плаща выступал
кружевной воротник. У человека было обрюзгшее лицо, под глазами багровые
мешки, губы зло кривились. В руке он держал суковатую палку.

- Вы так задумались, господин советник Ферма, что не видите, как
наталкиваетесь на прохожих, - сказал человек в берете и стукнул палкой по
булыжнику. Голос у него был под стать лицу - хриплый, сварливый. - Скажите
спасибо, что столкнулись со мной, а не со стеной, а не то у вас появилась
бы на лбу преогромнейшая шишка!