Аркадий СТРУГАЦКИЙ, Борис СТРУГАЦКИЙ
УЛИТКА НА СКЛОНЕ-1
черновик романа "Улитка на склоне", все события этого романа развивалось у
нас тогда в Мире Полудня, заданном повестью "Полдень, XXII век", и
главными героями были звездолетчик Горбовский и космобиолог Сидоров по
прозвищу Атос. Атос-Сидоров мучительно и безрезультатно пытался пробиться
сквозь дебри леса к себе домой, на Базу землян, построенную на вершине
двухкилометрового утеса, а Горбовский, охваченный смутными, но явно
неприятными предчувствиями, столь же мучительно и безрезультатно наблюдал
за лесом сверху, не понимая даже, что именно его так беспокоит, но ожидая
беды и взрыва несчастий.
писать, и осенью все переделали, заменив Атоса Кандидом, Горбовского -
Перецом, а научно-исследовательскую базу землян-коммунаров - Управлением
по делам леса. Только лес мы оставили в первозданном виде, хотя и он
потерял изначальную свою атрибутику вместилища мрачных тайн и сделался
символом Будущего, настолько чужого, настолько неадекватного нашей
сегодняшней ментальности, что мы, по определению, не в силах даже понять -
дурное оно, это Будущее, или хорошее, светлое или черное. Чужое.
идеи потеряли (для нас тогда) всякую актуальность. И только спустя
двадцать пять лет мы извлекли эту стопку страниц из архивов и перечитали
текст, написанный в совсем иные времена и вроде бы совсем другими людьми.
К нашему огромному изумлению текст нам понравился. Оказалось, что эта
повесть (совершенно самостоятельная, не имеющая сколько-нибудь жесткой
идейной связи с романом "Улитка на склоне") не утратила полностью
актуальности и читается так, словно написана была, все-таки, именно нами
и, вроде бы, совсем недавно.
"Беспокойство", что и было сделано в 1990 году журналом "Измерение-Ф".
кругу читателей, почему я и решился снова опубликовать ее здесь (после
самой минимальной стилистической правки - черновик, все-таки) в качестве
некоего назидательного примера довольно странного преобразования идей и не
менее странной их живучести.
весь мир, рыхлая губка; как животное, которое затаилось когда-то в
ожидании, а потом заснуло и поросло грубым мхом. Как бесформенная маска,
скрывающая лицо, которое никто еще никогда не видел.
пропасть. Ему показалось, что пятки сразу стали влажными, словно он и в
самом деле погрузил их в теплый лиловатый туман, скопившийся в тени под
утесом. Он достал из кармана камешки и аккуратно разложил их возле себя, а
потом выбрал самый маленький и тихонько бросил его вниз, в живое и
молчаливое, в спящее, в равнодушное и глотающее навсегда, и белая искра
погасла, и ничего не произошло - никакие глаза не приоткрылись, чтобы
взглянуть на него. Тогда он бросил второй камешек.
сандалиях.
камень попался. Я вас разбудил?
отступил.
Даже дух захватило, - сказал он.
боязливый, но вот чего не боюсь, того не боюсь... Неужели я вас разбудил?
По-моему, вы уже не спали, я даже немножко надеялся, что вы выйдете...
всегда буду сидеть босиком. - Он снова поглядел вниз. - Вон она лежит.
Сейчас я в нее камушком...
вообще отодвиньтесь. На вас смотреть страшно.
семь часов сорок минут туман исчезает. Я заметил по часам. Интересно,
правда?
через два дня. Через - два - дня, - сказал он с расстановкой. - Повторить?
Андреевич.
носил бы ее... этот... ружье... и разные огнеприпасы.
нервничает, все время промахивается. И егеря злятся... Так что я
предпочитаю оставаться. В конце концов можно представить себе, что это
даже полезно... Здоровое волнение, этакое взбадривание...
пришло в голову? Все эти наши страхи - просто нормальная функция
застоявшегося воображения... Ведь что такое этот лес? А?
насекомые - это действительно неприятно.
разговариваю с вами, мне всегда кажется, что вы надо мной издеваетесь.
мы с вами напрасно беспокоимся.
беспокоитесь вы, Горбовский?
беспокоюсь за вашу жену. Если бы вы видели, как она на двести шагов...
шлепанец.
самого горизонта, на его застывшее грозовое кипение, на липкую паутину
тумана в тени утеса.
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Конан-Дойль Артур
Панов Вадим
Влодавец Леонид
Орлов Алекс