Борис СТРУГАЦКИЙ
ПОИСК ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ, или ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ ТЕОРЕМА ЭТИКИ
этих прототипов в каждом из героев перемешаны в достаточно произвольной
пропорции. То же можно сказать и о наиболее острых из описанных в книге
ситуаций. Поэтому, хотя многое и даже очень многое здесь - незамысловатая
калька с реальности, бессмысленно задаваться вопросами типа: "кто есть
кто, что есть что, где и когда именно?"
автором из сборника "Компьютерные игры" (Лениздат, 1988). Автор пользуется
случаем выразить свою благодарность и восхищение создателям
соответствующих программ для ЭВМ.
итоги, сказал тогда Станислав. И вовсе необязательно это случается с тобой
на старости лет... (Он испытывал приступ глубокомыслия). И необязательно
тому должна быть какая-то особая причина! Происходит вот что: некто,
живущий внутри и обычно занятый своими делами, вдруг отвлекается от этих
дел и задумчиво произносит: "Что же, сударь мой, кажется, нам пора
подводить итоги..."
"Покупаю. Записывай..." Но Станислав ничего записывать естественно не стал
- он прислушивался к своему внутреннему ощущению, понимая уже, что это -
предзнаменование. Ощущение постепенно пропадало, теряло остроту...
определенность... первоначальную свою свирепую многозначительность - ясную
непреложность счастливого стиха... Он так и не понял, какие, собственно,
итоги понадобилось ему вдруг подводить.
когда Станиславу стукнуло тридцать семь. Точнее, вечером того дня, а еще
точнее - ночью, когда гости все уже разошлись, мама принялась прибирать
посуду, а Станислав вместе с другом своим Виктором Кикониным (по кличке
Виконт) пошли проветриться, а проветрившись, вознамерились еще немного
посидеть - теперь уже у Виконта.
вареньем, гитара тихонько звенела, и двое творцов, подлинных поэтов, двое
кровных друзей, почти братьев, осторожно и с чувством выводили:
Собственно, он тонул трижды. В первый раз - совсем маленьким, еще до
войны, в каком-то пруду Лесного парка. Мама сидела на бережку и
разговаривала с тетей Лидой, а маленький Слава плескался сначала на
мелководье, а потом решил сходить вглубь. Сперва под ногами было твердо,
потом появился тоненький и противный слой ила, потом - что-то вроде
кирпичного поребрика, а потом не стало ничего. Плавать Слава не умел. От
страха он широко раскрыл глаза, увидел тусклый свет вверху, колышущуюся
тьму впереди и забился судорожно, уже зная, что - пропал. И вдруг под
ногами снова появилось твердое с тоненьким слоем ила. Он быстро выбрался
на берег и сел рядом с мамой на разостланное покрывало. Никто ничего не
заметил. И ничего вокруг не изменилось. И он вдруг подумал, что на самом
деле он уже утонул, а на покрывале вместо него сидит кто-то другой, но
никто этого важного обстоятельства не замечает. И вот именно (и только) в
этот момент он испугался по-настоящему.
история. Уже во время войны, в эвакуации - они жили в деревушке Кишла,
Чкаловской области, - Слава с деревенскими ребятишками затеял кататься в
лодке. Они залезли в лодку впятером, разобрали весла, и вдруг Толька
Брунов заорал ужасным голосом и сделался белый, как молоко. Это уже и
само-то по себе было страшно до судороги, а тут еще Слава увидел, ПОЧЕМУ
Толька орет: на корме, на каких-то драных тряпках, сидел, оказывается,
чудовищный, громадный, зеленый с красными пятнами паук величиною с кулак.
Слава и вспомнить потом не мог, как оказался в воде. Все пятеро оказались
в воде, а лодка не перевернулась разве что чудом. Слава к этому времени
уже научился плавать, он вынырнул и только было нацелился рвануть изо всех
сил к недалекому берегу, как обнаружил, что прямо перед лицом его,
раскинув зеленые ноги во все стороны, качается на воде все тот же паук и
смотрит на него кровавыми россыпями блестящих глазок, которых у него было
- миллион. И вот тут Слава отключился. Больше он ничего не запомнил.
Ребята рассказали потом, что он плавал неподвижно у самой поверхности, так
что затылок торчал наружу, и был в полной отключке. Его по-быстрому
вытащили и откачали. Паука больше никто не видел. Потом, много позже, уже
снова в Ленинграде, уже взрослый, Слава перерыл множество определителей
членистоногих и даже ходил консультироваться в Зоологический музей, и все
зря - не известен оказался биологической науке этот странный и страшный
паук. Не существовало его в природе, во всяком случае - на российских
широтах...
воду с невыходом из оной...", про третье - Станислав сколько-нибудь
подробно вспоминать не любил, а тем более - рассказывать. Там тонула целая
команда - шесть парней, четыре девушки: провалились под лед на Ладоге во
всем своем обмундировании, с чудовищными рюкзаками своими, с палатками...
Одна девушка утонула совсем, а Слава выплыл. Не должен был выплыть, если
по-честному, но - выплыл...
случайно.
признался, что сам он не тонул ни разу. Если не считать детского случая с
подрывом на детонаторе, он вообще никогда не подвергал свою жизнь
опасности. Станислав удивился. Ему в голову немедленно пришло еще три или
даже четыре случая, когда он был на волосок от гибели. Это была самая
простая штука - оказаться на волосок от гибели. Он не поверил Виконту. Он
решил, что Виконт по обыкновению темнит. Виконт был темнило, темнило
вульгарис.
занимается. "А, ерундой разной...", - отвечал он обычно на расспросы и
брезгливо кривил при этом свое длинное бледное личико - врал. Занимался
он, надо было думать, вовсе не ерундой. За последние десять лет он успел
уже раз сто побывать за границей. Причем все время в каких-то диковинных
странах, куда нормальные советские люди никогда и не ездят: Бразилия,
Лесото, Гайана... Почему-то - Иран. На кой хрен советскому человеку,
окончившему Четвертый Медицинский, ездить в Иран?
невозможно. Он никогда и ничего не рассказывал о своей работе. Никому. Да
и некому было ему об этом рассказывать. У него не было друзей, если не
считать Станислава.
вдруг ни с того ни с сего принимался рассказывать о чужих странах.
Рассказчик он был редкостный. Все затихали, когда на него это находило, и
слушали не дыша, боясь, что он спохватится и закончит говорить так же
неожиданно и беспричинно, как и начал.
представлявшегося ему, видимо, ключевым....
Лукин Евгений
Сертаков Виталий
Бажанов Олег
Сертаков Виталий
Земляной Андрей
Шилова Юлия