Максим ИСАЕВ

ОЖИВЛЕНИЕ - ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ЛЮБОВНЫЙ РОМАН С ЭЛЕМЕНТАМИ МИСТИКИ

Московский Одиссей отправляется в жуткое и пикантное путешествие за
неуловимой незнакомкой.

Пионеры, учителя, матросы, военные, милиционеры, музыканты, священники,
красотки, аристократы и прочие проплывают мимо него, образуя яркий, местами
до боли знакомый мир. Легкая "Книга Разврата" служит герою путеводителем и
не позволяет заметить трагический финал основной любовной интриги.

Максим Исаев (Штирлиц) - сотрудник исследовательского центра, гений
лирической разведки, автор 30 публикаций на русском и английском языках,
сборника стихов "Encore Amour".

Предполагаемое издание pocketbook по объему, форме и содержанию
ориентировано на массового читателя. Это, в основном, женщины молодого,
среднего возрастов с высоким образованием, низким и средним уровнем доходов,
а также интеллектуалы, озабоченные легкой эротикой. Подходит для чтения в
пути, вечером, ночью, на отдыхе, на работе, в качестве подарка. По
свидетельству некоторых очевидцев, повышает аппетит и общий тонус.
Захватывающий и простой для восприятия, роман все же способен произвести
глубокое впечатление.

Глава 1
Герцогиня

Она сразу же вызвала во мне непонятное чувство тревоги.

Правда, когда ловишь вечером пассажиров, может случиться всякое. Все
стараются поймать богато одетых женщин, это наиболее безопасно и выгодно, я
сразу же затормозил около нее, но что-то в ее голосе мне не понравилось.

Был прекрасный вечерний час, когда низкое красное солнце еще можно было
видеть с мостов и на западных улицах Москвы, в стеклах высотных домов, но
ледяной мартовский ветер уже почти застудил все дневные лужи, улицы подсохли
и задеревенели, редкие прохожие балансировали на скользких тротуарах и
жались друг к другу на разбитых троллейбусных остановках.

- Ваганьковский мост, пожалуйста.

- Садитесь.

Обычно я спрашиваю, сколько это будет стоить, но в этот раз почему-то у
меня не хватило вызывающей наглости, необходимой в подобных случаях.
Некоторых девушек, правда, можно иногда довести и бесплатно.

Я включил левый поворот, хлопнула дверь, в машине стало холодно и
противно. Меня даже слегка затошнило, что часто бывает после целого дня езды
через пробки среди грязных, брызжущих во все стороны грузовиков и среди
молодых идиотов, выезжающих на встречную полосу. Днем надо было съесть еще
одну сосиску, тогда было бы легче.

Она тем временем тряслась в ознобе и вся вжалась в сиденье. - Если вам
холодно, можно закрыть окно.

- Ничего, с-спасибо, м-мне уже лучше.

Я включил печку. Хорошо, черт возьми, что наконец-то заменил этот
гребаный кран, а то в прошлом году ездил зимой, как в холодильнике. Сколько,
времени, интересно, он продержится, а то предыдущий потек уже через два
месяца после замены.

На ней было темное пальто с капюшоном, лица разглядеть я толком не успел,
да лучше этого и не делать, всегда ведь можно обнаружить какой-нибудь изъян.
А так надеешься, что за капюшоном или прической скрывается что-то
необыкновенное.

- Вы курите?

- Нет.

- Можно мне тогда у вас покурить?

Смотри какая вежливая попалась, теперь уж таких не встретишь, девушки
закуривают без всякого стеснения, прямо как паровозы, а если их собирается
несколько в одной комнате, так это просто кошмар - целое паровозное депо.
Вот что значит детские комплексы и половая неудовлетворенность.

- А прикуриватель у вас работает?

- Да.

В темноте она стала искать кнопку, заблудилась, я решил ей помочь и
случайно коснулся ее тонких пальцев. Меня будто ударило ледяным током,
пальцы были такие холодные, будто кровь покинула их навсегда и осталась лишь
где-то в глубине остывшего на ветру тела.

Конечно, наш климат вреден для девушек. На улице днем уже все тает, но
надо по-прежнему на трусы одевать теплые рейтузы, штаны или что-то в этом
роде, про юбку в такую погоду и думать нечего. Правда, у нее длинное пальто,
в таком немного теплее, но на таком ветру уже все бесполезно. Тем более, я
не знаю, что у нее одето под пальто. Бедная девочка!

С горки Рижской эстакады машина разогналась, я выключил передачу, мотор
затих, и можно было любоваться розовыми сумерками. На юге сумерки длятся
одно мгновение, а у нас зимой это удовольствие растягивается на несколько
часов. Внизу уже загорались разноцветные огоньки, мигали семафоры,
переливались названия богатых магазинов, а небо было уже совсем высоким и
чистым, темно-синим на востоке, в заднем стекле, и желтым на западе,
усеянном темными шпилями, башнями и церквями. Где-то рядом ударили в
колокол, и моя спутница плотнее укуталась в пальто.

- Моя подруга подарила мне собаку, ротвейлера, как же я с ним намучилась!
Не слушается, и все тут, как ляжет на диван, так невозможно его оттуда
спихнуть. Только мужа и слушается, так ведь он бьет ее иногда ремнем, я же
так не могу, а ко мне относится как к мебели, ну нет будто меня и все тут.

- Тяжелая у вас жизнь.

- Не то слово, а сколько денег уходит, так просто ужас, а вот нужных
витаминов не найдешь. Представляете, сейчас витамины стоят так дорого, и то
там не все, а только А2, В6, Е2 и Н4. Даже ошейник хороший, и тот не купишь,
он все сгрызает.

- А сколько, наверное, белья рвет! - подкинул я ей темку.

- Да! - с жаром вступила она. - Недавно мужу на 23 февраля подарили
галстук. Он говорит, пойди узнай, сколько он стоит. Ну, я пошла, оказалось,
точно такой же галстучек висит в соседнем магазине за 70 долларов,
представляете! Так это говно его нашло, все съело, что даже следов не
осталось, муж меня чуть не убил, будто я во всем виновата! Все жрет,
скотина, что попадается под руку.

- Кто, муж что ли?...

Она решила еще прикурить, смело нажала кнопку, и вскоре я почувствовал
запах паленого. Может, предохранитель сгорел?

- Что-то не прикуривается.

Это, конечно, горел фильтр. Принцесса долго плевалась. Надо же, напилась
как вокзальная проститутка. Оказывается, подруга специально купила Мартини,
а она его очень любит, оторваться уже не может и т.д. Где, интересно,
находят таких?

- Я не работаю, детей нет, но времени совсем не хватает - пока
проснешься, оденешься, потом по магазинам, вечером телек, даже к подруге
сходить и то некогда.

Помню, в гостях у одного знакомого миллионера я видел несколько таких
разодетых пустых дамочек. То ли дело Надя Крупская или Роза Люксембург!

- Одно плохо, добираться до нее неудобно, каждый раз еле выберешься. - И
она сплюнула себе под ноги. Мне стало совсем противно, надо было содрать с
нее по-больше, но теперь уже поздно об этом. Заставить бы тебя работать или
детей рожать - заговорила во мне кровь моего дедушки, красного партизана. Да
еще чтобы на хлеб не хватало.

Но она уже не могла ничего слышать - ей снился, наверное, Мартини. Машина
скользила по Сущевке, затем мост у Савеловского вокзала, Масловка, туннель
под Ленинградским проспектом. Надо будет заменить глушитель, а то вибрация
трясет сиденье даже на холостом ходу, сальник разбалтывается, в капоте все
засрано маслом. Правда, в такую холодину неохота лезть под машину, пальцы
застывают и никакого удовольствия.

- Уже Беговая, - разбудил я ее.

- Да? Сколько времени?

- Около семи.

У заправки машин мало, слава Богу, на обратном пути можно заехать, долить
до полного.

Она сняла капюшон, белокурые волосы рассыпались по плечам, жалко, никак
не получается рассмотреть ее получше. Она стала искать деньги в сумочке. Мы
проехали над Белорусской дорогой, справа - темный лес кладбища. Здесь,
кажется, у меня никто не лежит. Разве что Есенин с Высоцким и Андреем
Мироновым. О, Рио, Рио! Мне опять становится нехорошо. Скорее бы домой!

- Сворачивайте направо и остановите у ворот. Что-то денег никак не могу
найти.

- Так я и думал! - Вот черт, связался с какой-то дурой, потерял столько
времени, и все задаром!

- Вы уж меня простите, может, сходим вместе за деньгами, я хорошо
заплачу!

- Ага, чтобы меня там кто-нибудь прибил?

- Вы что, боитесь? Нечего тогда девушек вечером ловить!

- Учите своего мужа! Деньги с собой надо носить! - Я обозлился до предела
и собрался уже разворачиваться, но она изо всех сил стала меня просить
проводить ее до подъезда, тем более, что дорога идет через кладбище, уже
темно, и она даже готова меня немного угостить. Я, наконец, смог разглядеть
ее лицо в свете фонаря, и только поэтому согласился все же выйти из машины.
Она оказалась немного лучше, чем можно было ожидать. К тому же я чувствовал,
что если не съем сейчас же кусок хлеба, то до дома не доеду.

На кладбище было уже совсем темно и тихо. Последние посетители торопливо
выходили на улицу.