Сабатини Рафаэл
ХРОНИКА КАПИТАНА БЛАДА
длительной борьбе Питера Блада с капитаном Истерлингом, и последний
предстает перед нами как некое орудие судьбы, решившее дальнейшую участь
тех заключенных, которые, захватив корабль "Синко Льягас", бежали на нем
с Барбадоса.
ление или сила ветра, и вся их жизнь могла сложиться по-иному. Судьбу
Питера Блада, без сомнения, решил октябрьский шторм, который загнал де-
сятипушечный шлюп капитана Истерлинга в Кайонскую бухту, где "Синко
Льягас" безмятежно покачивался на якоре почти целый месяц.
пиратства на острове Тортуга, зная, что они могут укрыться там на то
время, пока не решат, как им надлежит действовать дальше. Их выбор пал
на эту гавань, так как она была единственной во всем Карибском море, где
им не угрожало стать предметом докучливых расспросов. Ни одно английское
поселение не предоставило бы им приюта, памятуя об их прошлом. В лице
Испании они имели заклятого врага, и не только потому, что были англича-
нами, а главным образом потому, что владели испанским судном. Ни в одной
французской колонии они не могли бы чувствовать себя в безопасности, ибо
между правительствами Франции и Англии только что было заключено согла-
шение, по которому обе стороны взаимно обязались задерживать и препро-
вождать на родину всех беглых каторжников. Оставалась еще Голландия,
соблюдавшая нейтралитет. Но Питер Блад считал, что состояние нейтралите-
та чревато самыми большими неожиданностями, ибо оно открывает полную
свободу действий в любом направлении. Поэтому, держась подальше от бере-
гов Голландии, как и от всех прочих населенных мест, он взял курс прямо
на остров Тортугу, которым владела французская Вест-Индская компания и
который являлся номинально французским, но именно только номинально, а
по существу не принадлежал никакой нации, если, конечно, "береговое
братство" - так именовали себя пираты - нельзя было рассматривать как
нацию. Во всяком случае, законы Тортуги не вступали в противоречие с за-
конами столь могущественного братства. Французское правительство было
заинтересовано в том, чтобы оказывать покровительство этим стоящим вне
закона людям, дабы они, в свою очередь, могли послужить Франции, стре-
мившейся обуздать алчность Испании и воспрепятствовать ее хищническим
посягательствам на ВестИндию.
спокойно на борту "Синко Льягас", бросившего якорь у Тортуги, и только
появление Истерлинга возмутило этот покой, вынудило их положить конец
бездействию и определило тем их дальнейшую судьбу.
когда-либо воды Карибского моря, - держал в трюме своего судна несколько
тонн какао, облегчив от этого груза голландский торговый корабль, возв-
ращавшийся на родину с Антильских островов. Подвиг сей, как ему вскоре
пришлось убедиться, не увенчал его славой, ибо слава в глазах этого пи-
рата измерялась ценностью добычи, ценность же добычи была в этом случае
слишком ничтожна, чтобы поднять капитана во мнении "берегового
братства", бывшего о нем не слишком высокого мнения. Знай Истерлинг, что
груз голландского купца столь небогат, он дал бы судну спокойно пройти
мимо. Но, взяв его на абордаж, он почел долгом в интересах всей шайки
негодяев, служивших под его командой, забрать хотя бы то, что нашлось.
Если на корабле не оказалось ничего более ценного, чем какао, то в этом,
конечно, была повинна злая судьба, которая, как считал Истерлинг, прес-
ледовала его последнее время, отчего ему с каждым днем становилось все
труднее вербовать для себя людей.
"Бонавентура" в укромную, скалистую гавань Тортуги, как бы самой приро-
дой предназначенную служить надежным приютом для кораблей. Отвесные ска-
лы, вздымаясь ввысь, ограждали с двух сторон этот небольшой залив. Про-
никнуть в него можно было только через два пролива, а для этого требова-
лось искусство опытного лоцмана. Рука человека продолжила здесь дело
природы, воздвигнув Горный форт - грозную крепость, защищавшую вход в
проливы. Из этой гавани французские и английские пираты, превратившие ее
в свое логово, могли спокойно бросать вызов могуществу испанского коро-
ля, к которому они все питали лютую ненависть, ибо это он своими пресле-
дованиями превратил их из мирных поселенцев в грозных морских разбойни-
ков.
вительным оказалось то, что предстало ему здесь наяву. Это необычайное
видение имело форму большого корабля, чей алый корпус горделиво возвы-
шался среди остальных мелких суденышек, словно величавый лебедь в стае
гусей. Подойдя ближе, Истерлинг прочел название корабля, выведенное
крупными золотыми буквами на борту, а под ним - и название порта, к ко-
торому корабль был приписан: "Синко Льягас", Кадис. Истерлинг протер
глаза и прочел снова. После этого ему оставалось только теряться в до-
гадках о том, как этот великолепный испанский корабль мог очутиться в
таком пиратском гнезде, как Тортуга. Корабль был прекрасен - весь от зо-
лоченого украшения на носу, над которым поблескивали на солнце медные
жерла пушек, до высокой кормы; прекрасен и могуч, ибо опытный глаз Ис-
терлинга уже насчитал сорок орудий за его задраенными портами.
падной части гавани у самого подножия Горного форта, и капитан Истерлинг
сошел на берег, спеша найти разгадку этой тайны.
мели и суетились торговцы всевозможных национальностей, но больше всего
было англичан, французов и голландцев; здесь встречались путешественники
и моряки самого различного рода; флибустьеры [74], все еще остававшиеся
таковыми, и флибустьеры, уже откровенно превратившиеся в пиратов; здесь
были лесорубы, ловцы жемчуга, индусы, негры-рабы, мулаты - торговцы
фруктами и множество других представителей рода человеческого, которые
ежедневно прибывали в Кайонскую бухту - одни, чтобы поторговать, другие,
чтобы просто послоняться. Истерлинг без труда отыскал двух хорошо осве-
домленных прощелыг, и те охотно поведали ему необычайную историю благо-
родного кадисского судна с кучкой беглых каторжников на борту, бросивше-
го якорь в Кайонской бухте.
лал получить более подробные сведения о людях, принимавших участие в
этом неслыханном предприятии, и узнал, что их всего десятка два, не
больше, и что все они - политические преступники-бунтовщики, сражавшиеся
в Англии на стороне Монмута и не попавшие на виселицу только потому, что
вест-индским плантаторам требовались рабы. Ему доложили все, что было
известно и об их вожаке Питере Бладе. Прежде он был врачом, сообщили
ему, и добавили еще кое-какие подробности.
решил вместе с большинством своих сподвижников при первой возможности
отвести корабль обратно в Европу. Лишь кое-кто из самых отчаянных голо-
ворезов, неразлучных с морем, выразили желание остаться здесь и примк-
нуть к "береговому братству".
острый взгляд продолжал рассматривать и изучать большой красный корабль.
зами Истерлинга поплыли видения. Слава Генри Моргана, под командой кото-
рого он когда-то плавал и который посвятил его в науку пиратства, по-
меркла бы перед его славой! Несчастные беглые каторжники, надо полагать,
будут только рады продать ему этот корабль, уже сослуживший им свою
службу, и, верно, не заломят за него слишком высокой цены. Хватит с них
и груза какао, спрятанного в трюме "Бонавентуры".
него-то сразу хватило смекалки сообразить, какие возможности таятся в
этом корабле, который уже месяц, как стоит здесь на причале у всех на
виду. Так, значит, ему и поживиться, раз он оказался умнее всех.
коралловой пылью дороге - такой ослепительно-белой под ярким солнцем,
что глаз человека невольно старался отдохнуть на пятнах тени, ложившихся
на дорогу от росших по сторонам ее чахлых пальм.
короля", не обратив внимания на тех, кто окликал его с порога, и не за-
шел выпить стакан вина с веселой и шумной пиратской братией, разодетой
причудливо и пестро. Дело влекло его в этот утренний час к господину
д'Ожерону, почтенному, любезному губернатору Тортуги, представлявшему в
своем лице и французскую Вест-Индскую компанию, и тем самым как бы и са-
му Францию и с достоинством высокого сановника обделывавшему дела сомни-
тельной честности, но несомненной прибыточности для компании.
ароматных перечных деревьев и душистых кустарников, губернатор - худоща-
вый, элегантно одетый француз, принесший в дикие просторы Тортуги отзвук
непринужденной галантности Версаля, - оказал капитану Истерлингу цере-
монно-дружелюбный прием.
свет проникал лишь сквозь узкие щели между планками закрытых ставен, ка-
питан Истерлинг в первое мгновение погрузился, как ему показалось, в
кромешную тьму, и лишь постепенно глаза его освоились с полумраком.