Владимир Санин.
У земли на макушке (полярные были)
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Я ОТПРАВЛЯЮСЬ НА СЕВЕР *
своей жизни, то не устаю удивляться случайностям, их вызвавшим. Если начать
с самого начала, то даже имя свое я получил случайно. Папа настаивал, чтобы
меня назвали Карлом. И быть бы мне Карлом, если бы мама, спохватившись, не
спросила:
ответил: "Карлик". -- "Что?!" -- грозно сказала мама.
прыгнул на подножку через сугроб. В результате решетка трамвая прокатилась
по мне, но так удачно, что я не только остался на этом свете, но через
полгода играл в футбол.
которому допризывник до смерти надоедал своими романтическими бреднями,--
помогла мне попасть на фронт.
продолжить учебу в университете, хотя меня должны были изгнать из храма
науки за студенческий доклад, выводы которого подкреплялись весьма
сомнительными для того времени аргументами.
прописка, совершенно уж сказочный случай решил, что я должен остаться
москвичом. Начальник милиции повертел в руках документы, обмакнул в чернила
перо, чтобы осквернить бумагу словом "отказать", и вдруг-- о каприз
судьбы!-- высочайший взор остановился на одной записи в моем военном билете.
Конечно же, мы с начальником оказались однополчанами. 15 лет назад это слово
не было пустым звуком, как теперь, когда мирная жизнь сделала штатскими
генералами бывших солдат и рядовыми-- бывших генералов; нынче иной
однополчанин сто раз поморщится, прежде чем признает в просителе человека,
который "дал мне закурить". Но в те годы время еще не успело выдуть из
памяти эпизоды минувший войны и однополчане пользовались заслуженными
привилегиями у своих более удачливых фронтовых товарищей. Поэтому я был
немедленно прописан, обласкан и удостоен часовой беседы, хотя за дверью
бесновалась очередь.
двух когда-то закадычных, но вдребезги разругавшихся друзей и усадила их за
стол переговоров. В итоге было подписано соглашение о мире, дружбе и
совместном сочинении романа путем переписки (друг жил в Свердловске). Я
впервые сел за письменный стол и совершенно одурел от перспективы обрушить
на благодарное человечество свою литературную продукцию. За два года я не
заработал пером и на коробку спичек, и лишь абсолютно случайная встреча с
моим будущим литературным крестным, писателем Л. Л., вселила в меня надежду
тогда, когда я уже готов был раствориться в армии графоманов.
ума доброму десятку философов, которые при каждом случае лягают ногами
случайность.
Скажу только, что из-за случайной фразы соседки я ушел в море и написал
повесть о рыбаках, которую случайно прочитал бортрадист полярной авиации
Владимир Соколов. Владимир Иванович прислал мне письмо, в котором сообщил,
что в Ледовитом океане экзотики не меньше, чем в Индийском, и что я могу
рассчитывать на гостеприимство полярных летчиков.
восставало при одной только мысли о том, что я буду мерзнуть-- и, возможно,
как собака. Но, хорошенько подумав, решил, что наши представления -- я
презрительно обозвал их про себя обывательскими-- об арктических морозах
преувеличены. Лежа на своей любимой тахте, я вспомнил мудрую истину: "Нет
плохой погоды, есть плохая одежда". Таким образом, с морозами было
покончено,
пользуются огромным успехом у людей, живущих в умеренных и теплых широтах.
Вообще я заметил, что южане восторгаются литературой о полярниках, а у
полярников нарасхват книги, действие
просто и те и другие восполняют игрой воображения недостатки своего климата.
Но разве это не здорово -- пурга, белые медведи, торосы, мужественные люди в
собачьих шубах погоняют нарты, роют золото и прочее?
полярной авиации Героя Советского Союза М. И. Шевелева. Шестидесятилетний
человек в генеральском мундире внимательно выслушал мое вступительное слово,
в котором я высказал немало умных и благородных мыслей о целях своей
командировки.
в которой для меня было чрезвычайно мало лестного.-- Насколько я понял, вы
думаете, что на Крайнем Севере немедленно окажетесь в шкуре героев Джека
Лондона... Да-а... Как бы вы не разочаровались...
обстоятельства, поскольку жители Севера предпочитают на дальние расстояния
передвигаться... на самолетах, а не на собаках; во-вторых, нынешний Север
неплохо обжит, а Джек Лондон начинается лишь в нескольких десятках
километров от магистралей; в-третьих...
иллюзии, оставляя лишь маленькую зацепку: работа в полярных условиях
достаточно сложная, арктические морозы не ослабели, а на зимовках живут люди
из той же плоти и крови, что и в тридцатых годах, когда со льдины спасали
челюскинцев, а молодой еще Шевелев вместе со своими знаменитыми коллегами
высаживал папанинцев на Северном полюсе.
Все, что нужно, на дрейфующие станции завезено, и полеты прекращаются до
весны.
уважение вещи: меховые штаны, в которых я, быть может, и не рискнул явиться
на прием к английской королеве (если бы она меня пригласила), но которые
незаменимы на Севере; унты из собачьей шкуры, шубу на собачьем меху и
меховые рукавицы. Все вместе это весит около тонны, но зато теперь я могу
выдержать любой мороз. "Любой" -- это в порядке самоуспокоения. Не люблю
крайностей. Когда я плавал с рыбаками в океане, довелось испытать
пятидесятиградусную жару. Я был тогда томный и разморенный, как турецкий
султан после турецкой бани, только вместо отзывчивых одалисок возле меня
стоял боцман и напоминал, что пора на подвахту-- подносить рыбу. Ну, а что
лучше, плюс или минус пятьдесят, скоро определит моя шкура.
Москва-- Черский. Хотя этот рейс значительно менее популярен, чем Москва --
Симферополь, все места были заняты. Это меня устраивало. Значит, сбор
материала можно начинать уже в самолете. Я непринужденно прошелся по салону,
высматривая жертву, и встретился взглядом с молодым человеком в унтах и
видавшем виды свитере грубой вязки. Мы пошли на сближение. Его звали Виктор.
Некоторое время я сооружал вокруг него изгородь из наводящих вопросов, а
потом не выдержал и грубо спросил:
пришлось, Виктор видел медведей и моржей в кинотеатре "Новости дня", но
мечтает увидеть их живьем: таково задание его редакции.
полярника, дремавшего в своем кресле. Мы потребовали, чтобы он рассказал о
своих приключениях. Полярник задумался.
мне пришлось брать интервью у-
больше времени на бесплодные расспросы и, подходя к очередному пассажиру,
спрашивали:
улыбались друг другу и отходили. Встревоженные корреспонденты шли вслед за
нами и, разобравшись в ситуации, хором декламировали:
что в самолет затесалась белая ворона: один пассажир с тупым упрямством
утверждал, что он якобы не корреспондент. Все возмутились -- настолько
нелепым и надуманным выглядело это отрицание. Можете представить себе наше
удивление, когда выяснилось, что этот самозванец и в самом деле не
корреспондент! Он оказался редактором газеты и летел обмениваться опытом.
на Север. Могут сказать, что
легко убедиться в искренности этого рассказа, опросив моих попутчиков *.
ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
что нахожусь за Полярным кругом, у берегов Карского моря. Отсюда наш самолет