Джон Стейнбек.

Зима тревоги нашей

---------------------------------------------------------------------------

Перевод Н.Волжиной и Е.Калашниковой

OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------

Читателям, которые станут доискиваться, какие

реальные люди и места описаны здесь под

вымышленными именами и названиями, я бы

посоветовал посмотреть вокруг себя и заглянуть в

собственную душу, так как в этом романе

рассказано о том, что происходит сегодня

почти во всей Америке.

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

ГЛАВА 1

Когда золотое апрельское утро разбудило Мэри Хоули, она повернулась к
мужу и увидела, что он растянул рот мизинцами, изображая лягушку.

- Дурачишься, Итен? - сказала она. - Опять проявляешь свой комический
талант?

- Мышка-мышка, выходи за меня замуж.

- Только проснулся и сразу за свое - дурачиться?

- Новый день нам год приносит, вот уж утро настает!

- Так и есть - сразу за свое. А ты помнишь, что сегодня Великая
Страстная пятница?

Он забубнил:

- Подлые римляне по команде выстраиваются у подножия Голгофы.

- Перестань кощунствовать. Марулло разрешит тебе закрыть лавку в
одиннадцать?

- Милый цветочек, Марулло - католик, к тому же итальяшка. Вернее всего,
он туда и носу не покажет. Я закрою лавку на перерыв в двенадцать и не
открою до тех пор, пока не кончится казнь.

- Пилигримы в тебе заговорили. Не хорошо так.

- Глупости, букашка. Это у тебя по материнской линии. Это во мне
заговорили пираты. И казнь есть казнь, знаете ли.

- Никакие они не пираты. Ты сам рассказывал, что твои предки - китоловы
и что у них были какие-то документы еще со времен Континентального
конгресса.

- На судах, которые они обстреливали, их называли пиратами. А та
римская солдатня называла казнь казнью.

- Ну вот, рассердился. Мне больше нравится, когда ты дурачишься.

- Да, я дурачок. Кто этого не знает?

- Вечно ты сбиваешь меня с толку. Тебе есть чем гордиться:
пилигримы-колонисты и шкиперы китобойных судов - и вс· в одной семье.

- А им есть чем?

- Что? Не понимаю.

- Могут мои знаменитые предки гордиться тем, что произвели на свет
какого-то паршивого продавца в паршивой итальянской лавчонке в том самом
городе, где они когда-то всем владели?

- Ты не просто продавец. Ты скорее вроде управляющего - ведешь всю
бухгалтерию, сам сдаешь выручку в банк, сам все заказываешь.

- Верно. И сам подметаю, сам выношу мусор, пресмыкаюсь перед Марулло,
и, будь я вдобавок паршивой кошкой, мне бы полагалось ловить у Марулло
мышей.

Она обняла его.

- Давай лучше дурачиться, - сказала она. - Не надо так говорить в
Страстную пятницу, это нехорошо. Я тебя очень люблю.

- Н-да, - сказал он через минуту. - Все вы поете одинаково. И не
воображай, что это дает тебе право лежать в чем мать родила рядом с женатым
мужчиной.

- Я хотела рассказать тебе про ребят.

- В тюрьму сели?

- Опять за свои дурачества? Нет, пусть они сами тебе расскажут.

- А что же ты...

- Марджи Янг-Хант сегодня опять будет гадать мне.

- На кофейной гуще? Марджи Янг-Хант, вот она какая, всем дарит улыбки,
красотой пленяя...

- Знаешь, если бы я была ревнивая... Говорят, когда мужчина
притворяется, будто он и не смотрит на хорошенькую девушку...

- Это она-то девушка? У нее двое мужей было.

- Второй умер.

- Мне пора завтракать. И ты веришь в эту чепуху?

- Но ведь про моего брата Марджи мне нагадала! Помнишь? "Кто-то из
родственников, из самых близких..."

- Кто-то из моих родственников, из самых близких, получит хорошего
пинка в зад, если сию же минуту не подаст на стол...

- Иду, иду. Яичницу?

- Ну, допустим. Почему называется Великая пятница? Что в ней великого?

- Эх, ты! - сказала она. - Тебе бы только паясничать.

Когда Итен Аллен Хоули проскользнул в уголок возле кухонного окна, кофе
был уже готов и на столе стояла тарелка с яичницей и гренками.

- Самочувствие великолепное, - сказал он. - Так почему же все-таки
Великая пятница?

- Весна, - отозвалась она от плиты.

- Весенняя пятница?

- Лихорадка весенняя. Вот она тебя и треплет. А что ребята, встали?

- Как же, дожидайся! Лежебоки несчастные. Давай разбудим их и выпорем.

- Когда на тебя находит, ты бог знает что несешь. В перерыв придешь
домой?

- Нет-с, не приду.

- Почему?

- Женщины. Назначаю им свидание на это время. Может, твоя Марджи
заглянет.

- Перестань, Итен! Зачем ты так говоришь? Марджи настоящий друг. Она
последнюю рубашку с себя снимет.

- Вот как? А есть ли на ней рубашка-то?

- Опять в тебе пилигримы заговорили.

- Держу пари, что мы с ней в родстве. Она тоже пиратских кровей.

- Ну перестань дурачиться. Вот тебе список.- Она сунула листок бумаги
ему в нагрудный карман.- Тут очень всего много. Но не забудь, дело к Пасхе.
И два десятка яиц тоже не забудь. Скорее, а то опоздаешь.

- Сам знаю. Чего доброго, упущу одного покупателя и лишу Марулло
двадцати центов выручки. А зачем сразу два десятка?

- Красить. Аллен и Мэри-Эллен просили обязательна принести. Ну, тебе
пора.

- Ухожу, ромашка... Только позволь, я поднимусь на минуточку наверх и
спущу шкуру с Аллена и Эллен?

- Ты ужасно их балуешь, Итен! Так все-таки нельзя.

- Прощай, прощай, кормило власти, - сказал он, захлопнув за собой дверь
с металлической сеткой, и вышел в золотисто-зеленое утро.

Он оглянулся на красивый старинный дом его отца и прадеда - дом,
выкрашенный в белую краску, с полуциркульным окном над парадной дверью, с
лепными карнизами в стиле Роберта Адама <Известный английский архитектор
XVIII века, испытавший в своем творчестве сильное влияние античной
архитектуры. (Здесь и Далее прим. ред.)> и "вдовьей дорожкой" на крыше. Дом
стоял в глубине зеленеющего сада среди столетней. набухшей почками сирени с
могучими, чуть не в два обхвата, стволами. Вязы на Вязовой улице смыкали
свои кроны через дорогу и отливали желтизной сквозь молодую листву. Солнце
только что ушло со здания банка и засверкало на серебристой башне газового
завода, гоня в город солено-йодистые запахи из Старой гавани.

На утренней Вязовой улице только одна живая душа - рыжий сеттер мистера
Бейкера, банкирская собака. Рыжий Ьейкер, который не спеша, с достоинством
шествовал по тротуару, время от времени замирая и принюхиваясь к визитным
карточкам на стволах вязов.

- С добрым утром, сер. Я Итен Аллен Хоули. Мы с вами как-то вместе
справляли свои нужды.

Рыжий Бейкер остановился и ответил на приветствие размеренным
помахиванием пушистого рыжего хвоста.

Итен сказал:

- А я вот стою и смотрю на свой дом. Умели строить в прежние времена.

Рыжий склонил голову набок и раза два небрежно поскреб задней лапой по
ребрам.

- А хитрое ли это дело? С их-то денежками! Ворвань со всех морей и
океанов и спермацет. Что такое спермацет - вам известно?

Рыжий протяжно вздохнул.

- Видимо, нет? Это прозрачное, чудесно пахнущее розой жироподобное
вещество, содержащееся в черепных полостях кашалота. Читай "Моби Дика", пес.
Мой тебе совет.

Сеттер задрал ногу на чугунную коновязь у обочины тротуара.

Уходя Итен бросил ему через плечо:

- Дашь отзыв об этой книге. Может, мой сын что-нибудь у тебя почерпнет.
Он даже не сумеет правильно написать слово "спермацет"... и не только это
слово.

Через два квартала от старинного дома Итена Аллена Хоули Вязовая улица
под прямым углом впадает в Главную. Посредине первого квартала разбойничья
банда воробьев дебоширила на едва начинающей зеленеть лужайке перед домом