Алистер Маклин.

Пушки крепости Наварон. 10 баллов с острова Наварон

Alistair MacLean. The Guns of Navarone (1957)
пер. В.В.Кузнецова, 1991
Изд. М.: Юрид. литература, 1992

Глава первая. ВСТУПЛЕНИЕ. ВОСКРЕСЕНЬЕ. 01.00--09.00

Царапнув по ржавому гофрированному железу ангара, спичка
зашипела и вспыхнула. И резкий звук, и яркое пламя нарушили
покой ночи, какая бывает лишь в пустыне. Мэллори проводил
взглядом спрятанный в ладонь огонек, осветивший сигарету,
зажатую в зубах полковника, коротко подстриженные усы и
застывшее в напряжении лицо -- лицо человека, превратившегося
во слух. Спичка упала в песок и погасла, придавленная подошвой.

-- Уже слышу шум моторов, -- проронил авиатор. -- Они на
подходе. Приземлятся минут через пять, не позднее. Ветра нет,
будут садиться на вторую полосу. Пошли, встретим их на
командном пункте. -- Полковник умолк, с насмешливым интересом
посмотрев на Мэллори, но без тени улыбки добавил: -- Умерьте
свое любопытство, молодой человек. Нынче обстоятельства
складываются для нас не слишком-то удачно. Вы получите ответ на
все ваши вопросы, и, боюсь, очень скоро.

Круто повернувшись, полковник зашагал к смутно различимым
на горизонте приземистым строениям.

Мэллори пожал плечами и двинулся не спеша следом, шагая в
ногу с третьим офицером, рослым и плечистым. Тот шел вразвалку,
словно утка. Чтобы выработать такую походку, надо прослужить на
кораблях дет тридцать. Именно столько отдал флоту Дженсен. Но
не походка была в нем главным. Интриги, обман, провокации и
перевоплощения -- вот что считал главным в жизни удачливый
служака, шеф каирского отдела разведывательно-диверсионных
операций капитан первого ранга британского королевского флота
Дженсен, кавалер ордена "За боевые заслуги". Среди докеров
портов Леванта, начиная от Александретты и кончая Александрией,
он зарекомендовал себя как опасный смутьян. Имя его произносили
с уважением и страхом. Участвуя в состязаниях на верблюдах, он
обставлял погонщиков-бедуинов. Ни на одном восточном базаре вы
не встретили бы другого столь правдоподобного нищего,
выставляющего напоказ свои мерзкие язвы. Сегодня же он был
самим собой -- простым, грубоватым моряком, который нарядился
во все белое. При свете звезд тускло мерцало золото галуна на
фуражке и эполет.

Под ногами у них скрипел утрамбованный песок, потом
каблуки застучали по бетону взлетно-посадочной полосы. Силуэт
полковника стал едва различим. Повернувшись к Дженсену, Мэллори
со вздохом спросил:

-- Что это все значит, сэр? Что за спешка, что за
таинственность? И при чем тут я? Вчера меня вывезли с Крита,
предупредив всего за восемь часов. Обещали месячный отпуск. А
на самом деле...

-- Действительно, что же на самом деле? -- буркнул
Дженсен.

-- Черта с два, а не отпуск! -- с досадой ответил Мэллори.
-- Даже выспаться не дали. Продержали несколько часов в штабе,
зачем-то расспрашивали о моих восхождениях на вершины Южных
Альп. Среди ночи подняли с постели, сказали, будто я должен
встретиться с вами. Вместо этого какой-то придурок шотландец
долго возил меня по пустыне, орал пьяные песни, засыпая меня
идиотскими вопросами.

-- Я так и думал, что это будет один из самых удачных моих
розыгрышей, -- самодовольно произнес Дженсен. -- Мне лично
прогулка очень понравилась.

-- Один из ваших... -- Мэллори умолк, с ужасом вспомнив
все, что наговорил пожилому шотландцу, капитану с бакенбардами,
сидевшему за рулем. -- Страшно виноват, сэр. Никак не думал,
что это вы...

-- Еще бы, -- живо отозвался Дженсен. -- Так было
задумано. Я хотел выяснить, тот ли вы человек, который мне
нужен. Теперь я уверен, что тот. А с чего вы решили, что вам
дадут отпуск? Часто сомневаются, что в нашей конторе люди в
здравом уме, но даже нам не пришло бы в голову отправить
гидроплан за младшим офицером затем лишь, чтобы тот смог
развлечься в каирских борделях, -- сухо закончил каперанг.

-- И все же не понимаю...

-- Терпение, приятель, терпение. Что тебе советовал наш
почтенный полковник? Время беспредельно. Ждать, и ждать
бесконечно, -- вот что такое Восток.

-- Вдобавок, всего четыре часа сна за трое суток, --
сварливо сказал Мэллори. -- Прилетели!

Ослепленные светом посадочных фар, пронзивших ночной мрак,
оба офицера зажмурились. Меньше чем минуту спустя грузно и
неуклюже приземлился первый бомбардировщик. Пробежав по
взлетно-посадочной полосе, остановился у группы встречающих.
Окрашенные в маскировочные цвета фюзеляж и хвостовое оперение
изрешечены авиационными снарядами. Элероны изувечены, левый
крайний мотор выведен из строя и залит маслом. Плексиглас
фонаря в трещинах и пробоинах.

Внимательно осмотрев отверстия и вмятины, Дженсен покачал
головой и отвернулся.

-- Говорите, четыре часа спали, капитан Мэллори? --
переспросил он спокойно. -- Повезло. Хоть столько удалось
соснуть.

В ярко освещенном двумя лампами помещении командного
пункта было душно и неуютно. На стенах истрепанное
географические и морские карты, десятка два расшатанных стульев
и некрашеный стол.

За столом восседал полковник авиации, по бокам его Мэллори
и Дженсен. Дверь распахнулась. Жмурясь от непривычно яркого
света, вошли члены экипажа машины, приземлившейся первой.
Шествие возглавлял черноволосый коренастый пилот. В руке --
шлем и летный комбинезон. На плечах защитного цвета куртки
белыми буквами выведено: "Австралия". Криво усмехнувшись, он
молча, не спрашивая разрешения, сел, достал пачку сигарет и
чиркнул спичкой о крышку стола. Краешком глаза Мэллори взглянул
на полковника. Вид у того был подавленный. Да и говорил он
как-то виновато.

-- Джентльмены, это командир эскадрильи Торранс.
Австралиец, -- добавил полковник, словно в этом была разгадка
какой-то тайны. -- Он осуществлял боевой вылет к острову
Навароне... Билл, джентльмены, которых ты видишь, это капитан
первого ранга военно-морского флота Дженсен и капитан
рейнджеров Мэллори. Их очень интересует остров Навароне. Как
прошла операция?

"Навароне... Вот почему я здесь, -- подумал Мэллори. --
Навароне. Об этом острове знает каждый, кто хоть недолго служил
в Восточном Средиземноморье: мрачная, неприступная крепость
неподалеку от турецкого побережья. Многочисленный гарнизон из
немцев и итальянцев. Один из немногих островов Эгейского моря,
который за весь период боевых действий союзникам не удалось ни
блокировать, ни тем более захватить".

Растягивая слова, Торранс заговорил. Он с трудом сдерживал
гнев:

-- Будто в пекле побывали, сэр. Самоубийство, а не боевой
вылет. -- Окутанный табачным дымом, он внезапно умолк,
задумчиво глядя перед собой. -- И все же хотелось бы туда
вернуться еще разок. На обратном пути мы толковали об этом с
ребятами. Хотелось бы захватить с собой того мудака, который
задумал эту операцию, и сбросить его над Навароне без парашюта.

-- Так плохи наши дела, Билл?

-- Дела ни к черту, сэр. Не было ни малейшего шанса.
Ей-богу, ни малейшего. Во-первых, с погодой не повезло.
Синоптики, как обычно, наврали с три бочки арестантов.

-- А обещали летную погоду?

-- Вот именно. Над целью сплошная облачность, -- с горечью
сказал Торранс. -- Пришлось снизиться до четырехсот пятидесяти
метров... Но даже если бы мы снизились до девятисот метров ниже
уровня моря, а потом снова набрали высоту, ничего б не вышло.
Карниз целиком закрывает цель. С таким же успехом можно было бы
бросать фрицам листовки с просьбой взорвать эти проклятые
пушки. На 50-градусном секторе немцы сосредоточили чуть ли не
половину всех зениток Южной Европы. Причем именно там, где
можно хоть как-то приблизиться к цели. Расса и Конроя сбили
сразу. Даже до бухты не долетели. Спастись им не удалось.

-- Знаю, знаю, -- угрюмо кивнул полковник, -- мы их
слышали. Радиосвязь была хорошей. А Макилвина сбили к северу от