Дональд Уэстлейк.

Дурак умер, да здравствует дурак!

---------------------------------------------------------------

Email: sharov@postman.ru

Премия "Эдгар"
---------------------------------------------------------------

Роман

¶1§

В пятницу 19 мая я получил свое сполна. С утра какой-то однорукий гад в
парикмахерской на Западной двадцать третьей улице впарил мне поддельный
лотерейный билет, а вечером мне домой позвонил некий стряпчий и сообщил,
будто бы после смерти моего дядюшки Мэтта я унаследовал триста семнадцать
тысяч долларов. Разумеется, я сроду не слыхал ни о каком дядюшке Мэтте.

Едва стряпчий повесил трубку, я тотчас позвонил в Куинс своему дружку
Райли, который служит в отделе борьбы с мошенничеством.

-- Это я, -- сообщил я ему. -- Фред Фитч.

-- Ну, что с тобой сотворили на этот раз, Фред? -- с тяжким вздохом
спросил Райли.

-- Две пакости, -- отвечал я. -- Одну -- утром, а другую -- только что.

-- Да? Ну, тогда берегись. Моя бабка не уставала повторять, что беды
всегда ходят тройками. Будь начеку.

-- О, господи! -- вскричал я. -- Клиффорд!

-- Что такое?

-- Я тебе перезвоню, -- ответил я. -- Похоже, меня только что посетила
и третья.

Я бросил трубку, сбежал вниз по лестнице и позвонил в квартиру мистера
Гранта. Он самолично открыл мне дверь. Подбородок его оттеняла засунутая за
воротник салфетка, а в руке мистер Грант держал вилку с насаженной на нее
крошечной кривой креветкой, облик которой был вполне под стать наружности
моего соседа: мистер Грант и сам был маленьким, кротким креветкоподобным
человечком с плешью, в очках в стальной оправе. Трудился он в какой-то
бруклинской средней школе, где преподавал историю. Примерно раз в месяц мы
встречались с ним у почтовых ящиков и обменивались ничего не значащими
замечаниями. Собственно, к этому и сводилось все наше общение.

-- Прошу прощения, мистер Грант, -- сказал я. -- Понимаю, время нынче
обеденное, но скажите, нет ли у вас, часом, соседа по комнате, которого
зовут Клиффорд?

Грант побледнел; рука с вилкой и креветкой повисла, будто плеть. Он
медленно захлопал глазами.

Я сознавал, что дело безнадежное, но, тем не менее, продолжал:

-- Миловидный, приятный в обращении парень примерно моих лет,
подстрижен под "ежик", в белой рубахе с расстегнутым воротом, темных
свободных брюках, на шее -- галстук с ослабленным узлом.

За годы вынужденных упражнений я весьма понаторел в составлении
кратких, но емких словесных портретов. Увы. Я мог бы продолжить, сообщив
соседу приблизительные данные о росте и весе Клиффорда, но сомневаюсь, что в
этом была необходимость.

И верно: необходимости не было. Вяло взяв навскидку вилку с креветкой,
мистер Грант промямлил:

-- Я --то думал, он -- ваш сосед...

-- Он сказал, что получил посылку НП.

Мистер Грант кивнул с видом страдальца.

-- Мне он заявил то же самое.

-- А в доме не набралось достаточной суммы.

-- Даже после того, как он одолжился у Уилкинса со второго этажа.

Я кивнул.

-- В левой руке он держал комок смятых бумажных денег.

Мистер Грант сделал глотательное движение.

-- Я ссудил его пятнадцатью долларами.

Я тоже сглотнул.

-- А я -- двадцатью.

Мистер Грант взглянул на креветку, словно силясь вспомнить, чьими
стараниями она очутилась на вилке.

-- Полагаю, -- задумчиво молвил он. -- Полагаю, нам следовало бы... --
голос его совсем ослаб.

-- Идемте, потолкуем с Уилкинсом, -- предложил я.

-- Что ж, пожалуй, -- со вздохом согласился Грант и вышел в коридор,
тщательно прикрыв за собой дверь квартиры. Мы поднялись на второй этаж.

В этом квартале Западной девятнадцатой улицы стояли почти исключительно
трех- и четырехэтажные дома без лифтов, но зато с каминами и садиками. В
квартирах были высоченные потолки. Ума не приложу, как этому району столько
лет удавалось избегать знакомства с бабками рабочих по сносу зданий. В нашем
доме мистер Грант занимал первый этаж, на втором проживал отставной военный
летчик по имени Уилкинс, а я обретался на третьем. Все мы жили бобылями,
были людьми тихими и малоподвижными и не очень любили шум. Мне стукнуло 31,
и я был младшим из нашей троицы, а старшенствовал у нас Уилкинс.

Мы добрались до его двери, позвонили и стали ждать, состроив
скорбно-растерянные мины, издревле присущие всем дурным вестникам.

Вскоре дверь открылась, и перед нами предстал Уилкинс -- ни дать ни
взять редактор отдела писем "На склоне лет", облаченный в синюю рубаху с
красными нарукавниками; зеленый солнцезащитный козырек был сдвинут на лоб. В
заляпанной чернилами руке Уилкинс держал древнюю самописку. Посмотрев на
меня, потом на мистера Гранта, на его вилку, на его креветку и, наконец,
опять на меня, он спросил:

-- Хм?

-- Извините, сэр, -- сказал я. -- Не заходил ли к вам нынче пополудни
человек по имени Клиффорд?

-- Ваш сосед по комнате, -- Уилкинс ткнул в мою сторону самопиской. --
Занял у меня семь долларов.

Мистер Грант застонал. Мы с Уилкинсом, как один, взглянули на его
креветку, словно стенания исходили от нее. Я сказал:

-- Сэр, этот Клиффорд, или как там его, никогда не был моим соседом по
комнате.

-- Хм?

-- Он мошенник, сэр.

-- Хм? -- Уилкинс прищурился, словно смотрел не на меня, а обозревал
залитое полуденным солнцем техасское раздолье.

-- Мошенник, -- повторил я. -- Кидала. От слова "кидать", или
обманывать. Это разновидность жулика.

-- Жулика?

-- Да, сэр. Кидала -- это человек, который умеет убедительно врать, и в
награду за такое умение вы отдаете ему свои денежки.

Уилкинс задрал голову и уставился в потолок, словно хотел проникнуть
взором в мое жилище и убедиться, что по нему не расхаживает Клиффорд в
рубахе с коротким рукавом, тихо и безмятежно вкушая от радостей сожительства
со мной. Не сумев разглядеть никакого Клиффорда (а возможно, и пробуравить
взглядом потолок -- уж и не знаю, в чем именно он потерпел неудачу), Уилкинс
удовольствовался созерцанием моей особы и спросил:

-- А как же посылка? Разве ее принесли не ему?

-- Никакой посылки не было, сэр, -- объяснил я. -- В этом и заключалось
мошенничество. Он соврал вам, будто получил посылку НП, и ему...

-- Совершенно верно, -- Уилкинс наставил на меня самописку, разбрызгав
немного чернил. -- Оно самое: НП. Наложенным платежом.

-- Но на самом деле никакой посылки не было, -- твердил я свое. -- Он
соврал, чтобы вытянуть из вас деньги.

-- Не было посылки? Не ваш сосед?

-- То-то и оно, сэр.

-- Черт возьми! -- вскричал Уилкинс, мгновенно приходя в ярость. --
Стало быть, этот человек -- грязный обманщик!

-- Да, сэр.

-- Где он? -- сердито вопросил Уилкинс, приподнимаясь на цыпочки и
выглядывая из-за моего плеча.

-- Должно быть, за много миль отсюда, -- ответил я.

-- Правильно ли я вас понял? -- спросил Уилкинс, злобно зыркнув на
меня. -- Вы даже не знаете этого человека?

-- Совершенно верно, -- ответил я.

-- Но ведь он пришел из вашей квартиры.

-- Да, сэр. Он только что выклянчил у меня двадцать долларов.

-- А я дал ему пятнадцать, -- вставил мистер Грант, который выглядел
куда несчастнее своей креветки.

-- Так вы думали, будто он -- ваш сосед? -- спросил меня Уилкинс. --
Это же бессмыслица.

-- Нет, сэр, не думал. Он представился мне как сосед мистера Гранта.

Уилкинс метнул на Гранта суровый взгляд.

-- Так он -- ваш сосед?

-- Разумеется, нет! -- жалобно воскликнул мистер Грант. -- Я и сам
выложил ему пятнадцать долларов!

Уилкинс кивнул.

-- Понятно, -- сказал он и задумчиво добавил: -- По-моему, нам следует
обратиться к властям.

-- Мы как раз собирались, -- сообщил я ему. -- Позвоню, пожалуй, своему
приятелю из ОБМ.

Уилкинс опять с прищуром взглянул на меня из-под козырька.

-- Прошу прощения?