Борис Виан

Сердцедер

Роман

Перевод В. Кислова

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

28 августа

Тропа тянулась вдоль обрыва. По ее краям росли окалины в цвету и
слегка увядшие опаленки, черные лепестки которых устилали землю. Вздува-
лась пористая почва, изрытая остроигольными насекомыми; при взгляде на
тысячи маленьких дырочек думалось об околевшей губке.

Жакмор неторопливо брел, посматривая на окалины, чьи темно-красные
сердца учащенно бились на солнце. При каждом ударе облако пыльцы подни-
малось, а затем оседало на нехотя вздрагивающие листья. Рассеянные пчелы
были не у дел.

От подножия скалы доносилось тихое хрипение волн. Жакмор остановился
на узкой кромке, отделяющей его от пропасти, и посмотрел вниз. Там все
казалось недостижимым, обрывистым, и пена дрожала в расщелинах скал
июльским студнем. Пахло палеными водорослями. У Жакмора закружилась го-
лова, и он опустился на колени, прямо на землистого цвета летнюю траву.
Коснувшись вытянутыми руками козлиного помета удивительно неправильной
формы, он решил, что здесь водится Содомский козел - разновидность, ко-
торую он считал давно исчезнувшей.

Теперь он уже не испытывал такого страха и даже решился взглянуть еще
раз. Большие пласты красной породы уходили вертикально вниз, в мелко-
водье, откуда почти сразу же взмывали вверх, образуя скалу, на гребне
которой пребывал коленопреклоненный Жакмор.

То там, то здесь всплывали черные рифы, промасленные прибоем и увен-
чанные колечками пара. Солнце разъедало поверхность моря, отражаясь в
накипи искрящимися похабными каракулями.

Жакмор поднялся с колен и зашагал по тропе. Та заворачивала; слева он
увидел уже тронутый ржавчиной папоротник и зацветающий вереск. На обна-
женных скалах сверкали кристаллы соли, принесенные прибоем. Удаляясь от
моря, тропа карабкалась по склону, который становился все круче и круче,
огибала грубые глыбы черного гранита, местами помеченные очередными куч-
ками козлиного помета. Самих коз не было и в помине. Их отстреливали та-
моженники. Из-за помета.

Он ускорил шаг и внезапно оказался в тени, так как солнечные лучи не
могли за ним угнаться. Прохлада принесла облегчение, и он прибавил шагу.
А цветы окалины так и плыли бесконечной огненной лентой перед его глаза-
ми.

По верным приметам он понял, что приближается, и остановился пригла-
дить растрепанную рыжую бороду. Затем вновь бодро зашагал по тропе.
Спустя мгновение Дом явился ему во весь рост в обрамлении двух гранитных
глыб, выточенных эрозией в форме леденцов на палочке; сдавливая тропу,
они казались столбами огромных крепостных ворот. Новый поворот - и Жак-
мор потерял Дом из виду. Тот находился довольно далеко от обрыва - на
самом верху. Когда два мрачных столпа остались позади, ему открылось бе-
лоснежное здание, окруженное необычными деревьями. Начинающаяся от
крыльца светлая линия лениво петляла вдоль холма и, вдоволь напетляв-
шись, соединялась с тропинкой, по которой поднимался Жакмор. Он свернул
и в знак солидарности тоже запетлял. Дойдя почти до самой вершины, он
услышал крики и побежал.

От широко распахнутой калитки до крыльца чья-то заботливая рука про-
тянула ленту красного шелка. Лента вела по лестнице на второй этаж. Жак-
мор поднялся. В спальне на кровати лежала измученная женщина, потерявшая
счет бесконечным родовым схваткам. Жакмор бросил на пол кожаную сумку,
засучил рукава и принялся намыливать руки над грубой посудиной из
цельного необработанного камня.

Одинокий Ангель сидел в своей комнате и удивлялся собственной выдерж-
ке. Он слышал, как за стенкой стонет жена, но зайти к ней не решался -
она угрожала ему револьвером. Супруга предпочитала кричать без свидете-
лей; она ненавидела свой огромный живот и не хотела, чтобы ее видели в
таком виде. На протяжении двух месяцев Ангель жил отдельно, ожидая, ког-
да все это закончится; самые разные пустяки давали пищу его грезам. Це-
лыми днями он ходил по кругу, узнав из репортажей, что заключенные кру-
жат по камере, как звери в клетке. Вечерами он засыпал, стараясь увидеть
во сне ягодицы жены, так как, учитывая размеры ее живота, было предпоч-
тительнее думать о ней сзади. Ночами он часто вздрагивал и просыпался.
Зло, в основном, уже свершилось, и ничего удовлетворительного в этом не
было.

На лестнице послышались шаги Жакмора. В этот момент крики жены обор-
вались; Ангель оцепенел. Затем подкрался к двери, прильнул к замочной
скважине, но, как ни старался, ничего не смог разглядеть: ножка кровати
закрывала все остальное. Только зазря вывихнул себе правый глаз, затем
выпрямился и прислушался - не к чему-то, а просто так.

III

Жакмор положил мыло на край посудины и взял махровое полотенце. Вытер
руки. Открыл сумку. Тут же в электрическом сосуде закипала вода. Жакмор
простерилизовал в ней резиновый напальчник, ловко натянул его на палец и
приоткрыл сокровенно-женское, чтобы посмотреть, как разворачиваются со-
бытия.

Увидев, выпрямился и брезгливо поморщился:

- Их там трое.

- Трое... - прошептала пораженная роженица.

И тут же завопила, поскольку измученная утроба внезапно напомнила о
том, что ей очень больно.

Жакмор достал из сумки несколько стимулирующих пилюль и проглотил их;
он чувствовал, что ему сейчас достанется. Выдернул грелку из постели и
со всей силы швырнул ее на пол, чтобы привлечь шумом кого-нибудь из
прислуги. Он услышал, как внизу кто-то забегал и ринулся вверх по лест-
нице. Появилась сиделка, вся в белом, как на китайских похоронах.

- Подготовьте инструменты, - приказал Жакмор. - Как вас зовут?

- Белянкой меня кличут, - произнесла она с сильным деревенским акцен-
том.

- В таком случае я предпочитаю вас никак не называть, - пробурчал
Жакмор.

Ничего не ответив, девушка бросилась начищать никелированные меди-
цинские штуковины. Жакмор подошел к кровати. Женщина внезапно замолчала.
Ее пронзила боль.

Он схватил бритву и с видом знатока обрил роженице лобок. Затем реши-
тельно обвел белой чертой границы операционного поля. Сиделка смотрела
на него с изумлением, поскольку ее знания в области акушерства за рамки
отела не выходили.

- У вас есть медицинский словарь? - спросил Жакмор, откладывая пома-
зок. Завершив приготовления, он склонился над своим произведением и по-
дул на краску, чтобы быстрее высохла.

- У меня есть только Общий Каталог Французских Оружейных Заводов да
песенник города Сент-Этьена, - ответила сиделка.

- Досадно, - сказал Жакмор. - В словаре мы могли бы что-нибудь вычи-
тать.

Не дожидаясь ответа, он обшарил взглядом Комнату; тот остановился на
двери, за которой томился Ангель.

- А кто томится за дверью?

- Там хозяин... - ответила сиделка. - Он заперт.

В этот момент роженица очнулась и выдала серию пронзительных криков.
Ее кулаки сжимались и разжимались. Жакмор повернулся к сиделке.

- У вас есть какой-нибудь таз?

- Пойду посмотрю, - ответила та.

- И пошевеливайтесь, безмозглое создание, - прикрикнул Жакмор. - Или
вы хотите, чтобы она загадила нам все простыни?

Сиделка вылетела пробкой, и Жакмор с удовлетворением услышал, как,
скатываясь по лестнице, она бьется головой о ступеньки.

Он подошел к роженице и нежно погладил испуганное лицо.

Ее руки судорожно сжали запястье Жакмора.

- Вы хотите видеть мужа? - спросил он.

- О да! - воскликнула она. - Только дайте мне револьвер, он там, в
шкафу...

Жакмор покачал головой. Вернулась сиделка с овальной лоханью для ощи-
па собак.

- Больше ничего нет, - сказала она. - Уж придется вам приспособиться.

- Помогите засунуть это под нее, - приказал Жакмор.

- Тут края острые, - заметила сиделка.

- Ничего. Это вам всем в назидание, - отозвался Жакмор.